закручены на затылке в замысловатый узел. Четкая линия скул и носа, ясные серые глаза. Держалась она довольно напряженно. На ней была мягкая бежевая шелковистая блуза, перехваченная вышитым поясом, – Марк вдруг понял, что узор на поясе совпадает с тем, что на нем, краденым, – коричневая юбка ниже колен и сандалии на платформе. Никаких драгоценностей. Он ожидал увидеть что-то более пышное, замысловатое, подавляющее: облик графини Форкосиган с записей, сделанных на официальных приемах. А может, графиня настолько уверена в своей власти, что ей и не требуется ее подчеркивать – она сама и есть власть? Он не заметил между нею и собой никакого внешнего сходства. Ну разве что только цвет глаз. И бледность кожи. Ну, может, еще переносица. Линия скул у нее была очень четкая – на записях этого не видно…
– Лорд Марк Форкосиган, миледи, – торжественно доложил слуга. Марк содрогнулся.
– Спасибо, Пим, – кивнула графиня пожилому слуге, отпуская его. Закрывая за собой двери, он позволил себе только один быстрый взгляд.
– Привет, Марк. – Голос у графини был мягкий, грудной. – Садись, пожалуйста.
Она махнула рукой в сторону кресла, стоявшего под углом к кушетке. Вроде никаких ловушек или капканов незаметно, да и кресло не слишком близко от графини – Марк осторожно опустился на сиденье. Как ни странно, оно оказалось не слишком высоким – ступни касались пола. Может, его подрезали для Майлза?
– Рада наконец познакомиться с тобой, – сказала она. – Хоть мне и жаль, что обстоятельства такие неловкие.
– Взаимно, – пробормотал он.
Рад – или жаль? И кто они вообще такие, сидящие тут напротив друг друга и вежливо лгущие о своей радости и сожалении? «Кто вы, леди?» Он опасливо огляделся в поисках Мясника Комарры. – А где… ваш супруг?
– Формально – приветствует Элен. А если по правде – он струсил и выслал меня на линию огня. Очень на него не похоже.
– Я… не понимаю, сударыня.
Он не знал, как к ней обращаться.
– Последние два дня он пьет лекарства от желудка, как лимонад… Ты должен понять, как к нам просачивались вести, взглянуть на все с нашей точки зрения. Первый намек на то, что не все в порядке, мы получили четыре дня назад. Офицер из штаба Службы безопасности принес короткое стандартное сообщение от Иллиана: Майлз пропал без вести, подробности позже. Сначала мы не склонны были паниковать. Майлз и раньше пропадал без вести, иногда достаточно надолго. Только когда несколько часов спустя было получено и расшифровано полное сообщение Иллиана вместе с известием, что ты летишь сюда, все стало понятно. У нас было три дня, чтобы обо всем подумать.
Он сидел молча, пытаясь привыкнуть к мысли, что у великого адмирала Форкосигана, грозного Мясника Комарры, вообще существует точка зрения. Не говоря уже о том, что такие жалкие смертные, как он сам, могут так запросто ее понять.
– Иллиан никогда не виляет, – продолжила графиня, – но в сообщении он ни разу не употребил слово «погиб» или «убит». Медицинские данные свидетельствуют об обратном. Правильно?
– Э-э… Криообработка, похоже, была успешной.
«Чего она добивается?»
– И таким образом мы попали в эмоциональное и юридическое небытие, – вздохнула она. – Кажется, было бы почти легче, если бы он… – Она яростно нахмурилась, глядя в пол. Впервые ее руки сжались в кулаки. – Понимаешь, нам надо говорить о массе возможных вариантов. Многое зависит от тебя. Но я не буду считать Майлза мертвым, пока он не истлеет.
Марк вновь увидел лужу крови на цементе и беспомощно хмыкнул.
– То, что ты сыграл роль Майлза… – Графиня осеклась, недоуменно глядя на него. – Говоришь, дендарийцы тебя приняли?..
Он съежился под ее пристальным взглядом, чувствуя, как под рубашкой Майлза перекатывается и обвисает его живот, как туго натянулись брюки…
– С тех пор… я немного прибавил в весе.
– Всего за три недели?
– Да. – Марк покраснел.
Она приподняла бровь:
– Специально?
– Вроде как.
– Ага! – Она откинулась назад, явно удивленная. – Но это ты очень хорошо придумал!
Он разинул рот, но, поняв, что так еще заметнее двойной подбородок, поспешно его закрыл.
– Твой статус был предметом немалых споров. Я выступала против любых уловок скрыть случившееся с Майлзом, заставив тебя играть его роль. Во-первых, это излишне: лейтенант лорд Форкосиган часто надолго исчезает – в последнее время его отсутствие стало почти привычным. Стратегически более важно заявить о тебе, как о тебе самом, лорде Марке – если ты действительно им будешь.
Он сглотнул:
– А что, у меня есть право выбора?
– Да. Но сознательного выбора. После того как ты разберешься, что к чему.
– Вы шутите! Я же клон!
– Я – с Колонии Бета, парнишка, – язвительно сказала она. – Бетанские законы относительно клонов ясны и разумны. Это не барраярские традиции, которых – по этому вопросу – просто не существует. Барраярцы! – Это слово прозвучало, как ругательство. – Барраяру не хватает опыта с разнообразными технологическими вариантами воспроизведения потомства. Никаких юридических прецедентов. А если у них нет традиции, – это слово графиня произнесла совершенно так же, как Элен, – то они не знают, что делать.
– И кто я для вас, как для бетанки? – спросил Марк с тревожным любопытством.
– Или сын, или двоюродный сын, – мгновенно ответила она. – Нелицензированный, но признанный мною в качестве наследника.
– Это категории вашей родной планеты?
– Еще бы! Значит так, если бы я заказала твой клон от Майлза – разумеется, получив сначала лицензию, – ты был бы просто моим сыном. Если бы то же самое сделал Майлз, будучи юридически совершеннолетним, то твоим юридическим родителем был бы он сам, а я была бы твоей двоюродной матерью, и мои права и обязанности по отношению к тебе были бы примерно те же, что и у бабушки. Конечно, в тот момент, когда тебя клонировали, Майлз не был совершеннолетним, и твое рождение не было лицензировано. Если бы ты все еще оставался несовершеннолетним, мы с ним предстали бы перед судьей, и тот назначил бы тебе опекуна, исходя из соображений твоего благополучия. Конечно, ты уже не несовершеннолетний – ни по бетанским, ни по барраярским законам. – Она вздохнула. – Время юридического опекунства миновало. Потеряно. Наследование собственности будет запутано барраярскими недоразумениями. Когда придет время, Эйрел обсудит с тобой традиционный закон Барраяра – или отсутствие оного. Остаются наши эмоциональные взаимоотношения.
– А они у нас есть? – с опаской поинтересовался Марк. Он не знал, чего боится больше: того, что она выхватит оружие и прикончит его, или же того, что она бросится к нему в припадке материнской любви. Впрочем, оба варианта казались ему все менее вероятными.
– Есть. А вот какие – это еще предстоит выяснить. Но усвой следующее. В твоем теле половина генов – мои, а мой эгоистический геном эволюционно запрограммирован на то, чтобы заботиться о своих копиях. Вторая половина принадлежит человеку, который восхищает меня больше всех среди всех времен и народов, так что мой интерес удваивается. Художественное сочетание того и другого… ну, скажем так, имеет право на мое внимание.
Облеченные в такую форму их отношения казались вполне логичными и совсем не страшными. Тошнота отступила, дыхание стало свободным. И ему моментально захотелось есть – впервые после выхода на орбиту Барраяра.
– Ну, твои отношения со мною не имеют ничего общего с твоими отношениями с Барраяром. Это –
