– Леди Форкосиган – император Грегор, – после чего мгновенно исчез. На экране появилось смущенное лицо Грегора.
– Доброе утро, леди Корделия. Право же, вам не следовало так огорчать Саймона.
– Он это заслужил, – спокойно ответила графиня. – Готова признать, что сейчас у него немало забот. Скрытое беспокойство вечно превращает его в мерзавца. Иначе бы ему пришлось с воплями носиться по кругу. По-видимому, для него это – средство держаться.
– А для некоторых средство держаться – чрезмерно тщательный анализ, – пробормотал Грегор. Губы Корделии изогнулись в улыбке, и Марк подумал, что знает, кто бреет брадобрея.
– Его соображения безопасности вполне законны, – продолжил Грегор. – Насколько разумно ваше предприятие?
– На это можно ответить только экспериментальным путем. Я согласна, Саймон говорит искренне. Но… ваше величество, что, по-вашему, лучше служит интересам Барраяра? Вот вопрос, на который вы должны ответить.
– В мыслях у меня есть противоречия.
– А в сердце? – Ее слова прозвучали как вызов. Графиня раскрыла ладони – то ли извинение, то ли мольба. – Так или иначе вам еще долго предстоит иметь дело с лордом Марком Форкосиганом. Эта поездка в любом случае проверит основательность всех сомнений. Иначе сомнения останутся с вами навсегда и будут точить душу. Я считаю, что это нечестно по отношению к Марку.
– До чего научно, – выдохнул Грегор. Собеседники с иронией посмотрели друг на друга.
– Я подумала, что вам такой довод понравится.
– Лорд Марк с вами?
– Да. – Графиня дала ему знак подойти.
Марк вышел в зону приема:
– Ваше величество.
– Ну, лорд Марк. – Грегор серьезно посмотрел на него. – Похоже, ваша мать намерена предоставить вам все возможности самому вырыть себе могилу.
Марк с трудом сглотнул:
– Да, ваше величество.
– Или спастись. – Грегор кивнул. – Так тому и быть. Удачи вам – ни пуха ни пера.
– К черту, ваше величество.
Грегор улыбнулся и отключил связь.
Больше Иллиан их не тревожил.
После обеда графиня, отправляясь в госпиталь, взяла с собой Марка. Он уже дважды навещал отца. Правда, граф по-прежнему пугал Марка. Даже теперь, прикованный к постели, на грани между жизнью и смертью, он был все так же силен духом, и Марк не знал, что его больше пугает: сила личности или близость смерти.
У палаты премьер-министра Марк неуверенно остановился. Графиня вопросительно посмотрела на него.
– Мне… – замялся Марк. – Мне на самом деле не хочется туда заходить.
– Я не стану тебя заставлять. Но сделаю предсказание.
– Говори, о прорицательница!
– Ты никогда не пожалеешь о том, что зашел. Но возможно, будешь глубоко сожалеть о том, что не зашел.
Марк переварил ее слова, чуть слышно произнес: «Ладно» и пошел за ней.
Они прошли на цыпочках по пышному ковру. За окном открывался великолепный вид на Форбарр- Султан: древние здания и река, рассекающая сердце города. День выдался пасмурный, холодный и дождливый, и последние этажи современных зданий терялись в клубящемся белом тумане. Граф лежал, повернувшись к серебристому свету. Бледное одутловатое лицо казалось почти зеленым – и не только из-за обманчивого освещения и бликов от зеленой пижамы. Он был весь облеплен датчиками, а к ноздрям подходила кислородная трубка.
Услышав шаги, он повернул голову, улыбнулся и включил лампочку у кровати. Но теплый электрический свет не улучшил цвет его лица.
– Милая капитан! Марк!
Графиня наклонилась к мужу, и они обменялись долгим поцелуем. Графиня уселась по-турецки у него в ногах, расправила длинную юбку и принялась массировать ему ступни. Эйрел умиротворенно вздохнул.
Марк остановился в метре от кровати:
– Добрый вечер, сэр. Как вы себя чувствуете?
– Если не можешь поцеловать собственную жену, не задохнувшись, значит, дела плохи, – пожаловался Эйрел и откинулся на подушки.
– Меня пустили в лабораторию посмотреть на твое новое сердце, – сообщила графиня. – Оно уже размером с цыплячье и очень весело бьется в своей пробирке.
Граф тихо рассмеялся:
– Мрачный юмор.
– Мне оно показалось очень симпатичным.
– Тебе – еще бы!
– А уж если хочешь мрачного юмора, то подумай, как ты распорядишься старым после пересадки. Возможности для шуток в дурном вкусе просто неограниченны.
– Голова кругом идет, – пробормотал граф. Все еще улыбаясь, он взглянул на Марка.
Марк вздохнул поглубже:
– Леди Корделия говорила вам, что я собираюсь сделать?
– Угу. – Улыбка графа погасла. – Да. Будь осторожен. Гадкое место этот Архипелаг Джексона. Хотел бы я отправить с тобой Ботари.
Графиня явно удивилась. По ее лицу Марк угадал, что она сейчас думает: «Неужели он забыл, что Ботари погиб?» Графиня постаралась изобразить еще более веселую улыбку.
– Я беру Ботари-Джезек, сэр.
– История повторяется. – С трудом приподнявшись на локте, граф строго добавил: – Смотри, чтобы она не повторилась, мальчик! – И снова откинулся на подушки. Графиня успокоилась. – Надо признать, Элен умнее отца, – печально заметил он.
Графиня закончила массаж.
Эйрел нахмурился, очевидно, пытаясь сформулировать более полезный совет.
– Когда-то я думал… конечно, я понял это уже в старости… что нет более страшной судьбы, чем стать ментором. Быть в состоянии объяснить, что надо делать – и не в состоянии сделать самому. Послать своего воспитанника вперед, яркого и красивого, чтобы он принял огонь вместо меня… Но, кажется, я узнал и кое-что похуже. Послать ученика, не имея возможности как следует его обучить… Будь умным, мальчик. Уворачивайся. Не отдавай победы врагу заранее, в своих мыслях. Потерпеть поражение ты можешь только здесь.
Граф прикоснулся пальцами к вискам.
– Я пока даже не знаю, кто мои враги, – виновато сказал Марк.
– Не беспокойся, они сами тебя найдут, – вздохнул граф. – Люди сами выдают себя: словами, поступками. Если ты терпеливо молчишь и не мешаешь им, и не торопишься настолько, что становишься глух и слеп, как крот. Верно?
– Наверное, так, сэр, – ответил озадаченный Марк.
– Ха! – граф окончательно задохнулся. – Сам увидишь, – просипел он.
Графиня пристально посмотрела на него и встала.
– Ну, – Марк отрывисто кивнул, – до свидания.
Его слова беспомощно повисли в воздухе. Он судорожно сглотнул, осторожно приблизился к графу и протянул руку.
Граф быстро и сильно сжал ее. Рука у него была большая, с квадратной ладонью и крепкими пальцами: рука для лопаты и кирки, сабли и ружья. Ладонь Марка рядом с ней показалась по-детски маленькой и
