В дверь осторожно постучали, и, обернувшись, Лаура увидела в проеме высокую фигуру капитана Глена Синглтона. Это был мужчина под пятьдесят, с уверенными энергичными движениями опытного пловца, удлиненным лицом и орлиным профилем. Угольно-черный костюм казался слишком дорогим и слишком хорошо сшитым для офицера полицейского управления Нью-Йорка. К тому же каждые две недели Глен оставлял сто двадцать долларов парикмахеру в фойе «Карлайла», доводившему его короткую стрижку до совершенства. Но это свидетельствовало лишь о привередливости Синглтона, а не о его коррумпированности. Несмотря на свою приверженность моде, он был очень хорошим полицейским, одним из лучших в управлении.
– Лаура, можно войти? – Он улыбнулся, обнажив ряд превосходных, очень дорогих зубов.
– Конечно. Зачем ты спрашиваешь?
– На вчерашнем корпоративном вечере нам тебя не хватало. У тебя что, неприятности?
– Неприятности? Нет, все в порядке.
– В самом деле? Тогда я не понимаю, почему ты не воспользовалась возможностью бесплатно поесть, попить и повеселиться.
– Не знаю. Наверное, у меня просто не было настроения.
Оба замолчали, и в наступившей неловкой тишине Синглтон начал оглядываться в поисках свободного стула.
– Прошу прощения за беспорядок. Я как раз занималась… – Лаура замолчала.
– Чем?
Она пожала плечами.
– Именно этого я и боялся. – Синглтон заколебался, словно принимая решение, потом закрыл дверь и подошел к столу. – Это не похоже на тебя, Лаура, – сказал он тихо.
«Так вот как это всегда начинается», – подумала она.
– Я твой друг и не собираюсь ходить вокруг да около, – продолжал Синглтон. – Я очень хорошо понимаю, чем ты «как раз занималась», и уверяю тебя, что ты навлечешь на себя серьезные неприятности.
Хейворд молча ждала продолжения.
– Ты вела это дело так, как описывают в учебниках. Ты сделала все просто великолепно. Так почему же теперь ты себя мучаешь? – Синглтон в недоумении развел руками.
Лаура внимательно смотрела на него, стараясь сдержать вспышку гнева, причиной которого был не он, а скорее она сама.
– Почему? Да потому, что в тюрьме находится невиновный. Агент Пендергаст не убивал Торренса Гамильтона, как не убивал Чарлза Дьючемпа и Майкла Декера. Его брат Диоген – вот кто настоящий убийца.
Синглтон вздохнул.
– Послушай, никто не сомневается, что Диоген украл коллекцию алмазов, принадлежавшую музею, и похитил Виолу. Имеются показания д’Агосты, того гематолога Каплана и самой Маскелин, которые это подтверждают. Однако из этого не следует, что убийца – он. У тебя нет никаких доказательств. С другой стороны, ты проделала отличную работу и доказала, что эти убийства совершил Пендергаст. Почему бы тебе не оставить все как есть?
– Я сделала то, что, как предполагалось, должна была сделать, – в этом-то все дело. Меня направили по ложному следу, а Пендергаста подставили.
Синглтон нахмурился.
– За свою карьеру я видел много сфабрикованных дел, но чтобы они сработали, требуется невероятная ловкость.
– Д’Агоста с самого начала говорил мне, что Диоген собирался подставить своего брата. Пока Пендергаст находился на лечении в Италии, он собрал все необходимые вещественные доказательства: кровь, волосы, волокна ткани – все. Д’Агоста настаивал, что Диоген жив, что именно он похитил Виолу и стоял за кражей алмазов. В этом он оказался прав, и это заставляет меня думать, что он был прав и во всем остальном.
– Д’Агоста празднует победу! – презрительно произнес Синглтон. – Он обманул мое доверие. И твое. Я не сомневаюсь, что дисциплинарная комиссия утвердит решение о его увольнении из полиции. Ты что, хочешь играть на стороне такой «звезды»?
– Я лишь хочу установить истину. Пендергаст оказался в тюрьме из-за меня, и только я могу это исправить.
– Единственный способ сделать это – доказать, что убийцей является кто-то другой. У тебя есть хоть какие-то улики против Диогена?
Хейворд нахмурилась.
– Марго Грин описала напавшего на нее человека, и он…
– На Марго Грин напали в полутемной комнате. Ее показания никто не примет в расчет. – Синглтон немного помолчал и заговорил уже мягче: – Послушай, Лаура, давай не будем друг друга обманывать. Я знаю, каково тебе сейчас. Вступать в отношения с сотрудником полиции нелегко. А разрывать такие отношения еще труднее. И поскольку в этом деле фигурирует д’Агоста, я прекрасно понимаю…
– Я и д’Агоста – очень старая история, – перебила его Лаура. И мне не нравятся эти инсинуации. Как, кстати, не понравился и твой визит ко мне.
Синглтон поднял кипу бумаг со стула для посетителей, положил ее на пол и уселся, опустив голову и уперев локти в колени. Наконец он вздохнул и поднял глаза.
– Лаура, ты самая молодая женщина-капитан в отделе по расследованию убийств за всю историю полицейского управления Нью-Йорка. И ты стоишь двух парней, имеющих такую же должность. Комиссар Рокер тебя любит. И майор тебя любит. Твои подчиненные тебя любят. В один прекрасный день ты сама станешь комиссаром – я в этом не сомневаюсь. Я пришел сюда не потому, что меня кто-то об этом попросил. Я пришел по собственной инициативе – сказать тебе, что ты опоздала. Делом Пендергаста занимается ФБР. Они считают, что он убил Декера, и не собираются отказываться от своей точки зрения. У тебя есть лишь подозрения и больше ничего… Не стоит из-за этого ломать свою карьеру. Потому что именно это и случится, если ты пойдешь против ФБР – и проиграешь.
Лаура твердо посмотрела на него и набрала в легкие побольше воздуха:
– Ну что ж, значит, так тому и быть.
Глава 10
Члены маленькой группы спустились по ведущей к гробнице Сенефа лестнице, оставив следы на пыльных ступенях, словно на свежевыпавшем снегу.
Уичерли остановился и посветил фонариком.
– Ага. Это то, что древние египтяне называли первым переходом бога по пути солнца. – Он обернулся к Норе и Мензису. – Я еще не надоел вам со своей болтовней?
– Ну что вы! Это очень интересно, – запротестовал Мензис. – Небольшая экскурсия нам только на пользу.
Зубы Уичерли блеснули в тусклом свете.
– Проблема заключается в том, что значение этих древних захоронений все еще остается загадкой для современного человека. Хотя время их создания довольно легко установить. Вот это, например, довольно типичная гробница периода Нового царства, предположительно конец Восемнадцатой династии.
– В самую точку, – подтвердил Мензис. – Сенеф был визирем и регентом Тутмоса Четвертого.
– Благодарю вас. – Уичерли выслушал комплимент с видимым удовольствием. – Большинство гробниц периода Нового царства состоят из трех частей – внешней, средней и внутренней гробницы – и имеют в общей сложности двенадцать камер, символизирующих проход бога солнца через царство мертвых за двенадцать ночных часов. Фараона хоронили на закате, и его душа сопровождала бога солнца, когда он в своей барке совершал полное опасностей путешествие по загробному миру, чтобы во всем блеске возродиться утром.
Уичерли посветил вперед, и луч фонарика выхватил из темноты еще одну дверь, расположенную в дальнем конце помещения.
– Лестница заваливается булыжником, а за ней находится следующая замурованная дверь.
