ним, и тут же охнула, ударившись головой о выступ потолка.
– Извините, – смутился Гай, видя, что его оптимизм разделяют немногие. – Здесь сначала лучше пригнуться, а потом станет повыше… Я так думаю…
Мария истерично цеплялась за руку Марка, как утопающий за спасательный круг. Пятно света, исходящее от ее фонаря, ощутимо дрожало. А вот Кларе подземелье скорее нравилось; лишенная своего фонарика, она с любопытством следила за лучами чужих, пытаясь представить себе бедняг-заключенных, год за годом выдалбливавших кирками эти широкие проходы. Аллену же в голову взамен заключенных лезли исключительно покойные ассенизаторы в оранжевых комбинезонах, и он помотал головой, чтобы от них избавиться.
Гай оказался прав – вскоре потолок действительно стал выше, хотя иногда и приходилось нагибаться. Толстые серые трубы прокладывали свой ломаный путь под горами, кое-где выпуская из себя более мелкие веточки в стороны. Трубы молчали, утробно журчала из них только одна.
– Как у Искомой Звери в животе, – попробовал пошутить Аллен, но ему это явно не удалось. Перед ним прерывисто вздохнула Мария – видно, сравнение пещер с чьим бы то ни было животом не внушало ей добавочной отваги.
– Песню бы спеть, – высказался одолеваемый теми же мыслями Марк. Страх державшейся за него Марии, видно, начал передаваться и ему. – Жалко, гитары нет, а то я спел бы…
– Я могу и без гитары, – подал голос замыкающий процессию Роберт. – Ты «Спускаются с гор» знаешь?
– Немного. – Голос Марка чуть повеселел. – Подпою, где вспомню слова.
– Роберт! Она хоть хорошая, песня-то? – жалобно воззвал Аллен. Ничего насчет «заниматься жизнью» он просто не выдержал бы.
– Конечно, хорошая. У «Паранойи» плохих песен нет.
Аллен тихонько взвыл.
Песня, как ни странно, и впрямь оказалась хорошая, только не в том стиле, который Аллен более всего ценил. Голоса Роберта и Марка довольно-таки слаженно разливались под каменными сводами, только коварное пещерное эхо иногда крало их отзвуки и заставляло жутковато звенеть в боковых коридорах.
– Это прямо про нас, – закончил Марк, – вот у славного рыцаря… э-э… не будем называть по имени – в руках всегда моральная ромашка. А топоры, выходит, у нас с Робертом. И это тоже исторически верно – топоры именно у нас в рюкзаках… А Мария…
Но закончить он не успел.
– Ребята, здесь обвал! – донесся спереди напряженный голос Гая. – Придется идти в обход. Разворачивайтесь, сейчас я вас обгоню.
Аллен дернулся. Йосеф успокаивающе сжал его руку.
Обходной путь, намеченный Гаем, вел по одному из боковых проходов. В одном месте там пришлось по очереди обнимать толстую бетонную трубу и ползти, обдирая о камень спину, протискиваясь в узкую щель. Аллен в первый раз вслух выругал проклятые пещеры и идиотов, которые их сюда заманили. Что среди идиотов он сам занимал не последнее место, он почему-то не упомянул. Марии показалось, что она застряла в дыре, и она всхлипывала в тихой истерике, пока Марк проталкивал вперед ее рюкзак. На миг, когда в руках Аллена внезапно погас фонарик и он оказался простертым в одиночестве в полной темноте, его охватил самый настоящий ужас, и из горла вырвался постыдный и ничем не контролируемый вопль. Гай посветил своим фонарем ему навстречу, и Аллен рванулся вперед с такой силой и страстью, будто его хватала за пятки вся мертвая сантехническая бригада.
Вырвавшись наконец из плена, он встал, тяжело дыша, и увидел полузаваленный проход, к которому вела проходящая над трубой узкая железная лесенка вроде той, что была при входе. Взглянув в темный провал каменной арки, Аллен почувствовал, что сердце у него подпрыгнуло и остановилось в горле: из темноты смотрело
Оно было бледным, очень бледным и одновременно каким-то расплывчатым и пятнистым, как луна. Под ним угадывались очертания тела – высокого, почти не прикрытого одеждой, похожего на холодный студень. Фигура чуть заколебалась, по призрачной плоти будто прошла волна – и с новым озарением острого страха Аллен понял, что это женщина.
Кажется, из горла его что-то вырвалось, какой-то хрип, потому что все взглянули на него, а потом увидели
– Это они, – хрипло прошептал Гай, прижимаясь спиной к стене. – Я давно чувствовал, что тут кто-то есть… Это они.
Роберт внезапно шагнул вперед, взял из застывшей руки Гая фонарь, направляя луч света прямо в студенистое лицо. Распухшая плоть дернулась, подалась назад – и за ней высветились плавающие, как туманные пузыри, лица других. Призрак был не один.
– Уйдите с дороги, – негромко сказал Роберт, и сквозь тошнотворную пелену страха (вот что такое «тошнотворный страх») Аллен ясно увидел то, что и так знал, – что его брат ничего не боится.
– Нет, нет! – прошептала Мария, отказываясь, похоже, не от слов Роберта, а вообще от всего, что здесь происходило.
– Мы не причиним вам зла, – попытался сказать Гай, шагая вперед и увлекая за собой покорную Клару, которая только беззвучно шевелила губами, прижимая свободную руку к груди.
– Идемте, – неожиданно сказал Йосеф, и в голосе его звучало что-то, заставившее всех поверить его словам. Должно быть, имя этому было – власть. – Людям, которые вчера приступали к Таинствам, нечего бояться. Идемте мимо них своей дорогой, не поддавайтесь страху – и они ничего не смогут нам причинить. Они из тех, чья пища – страх, и плоть их из нашего страха. Их здесь нет. – И еще кое-что, понял Аллен, звенело в его голосе, ставшем таким громким и ясным, – и настолько странно и дико было встретить это со стороны Йосефа, что Аллен на мгновение испугался не призраков, а его как не менее опасного. То, что звенело в голосе Йосефа, было
Роберт двинулся к проходу первым, неся свет двумя руками, как меч. За ним стронулся с места Марк, ведя зажмурившуюся Марию, слепо тыкавшую перед собой фонарем. Гай и Клара шли следующими. Похоже, что теперь они молились вместе; почти беззвучный шепот одновременно срывался с их уст. Они шли прямо, держась за руки, как храбрые сироты из детской сказки – Умная Герта и ее братик, прямо в замок к людоеду… Йосеф потянул Аллена за руку. Тот с трудом оторвался от стены и сделал несколько шагов, достойных ватного чучела. В это время Марк внезапно очень громко запел. Пел он какую-то полную чепуху:
Покончив с моряком – похоже, это была импровизация, – он принялся за какую-то детскую рождественскую песенку:
Будто разбуженный, Аллен пошел вперед, водя перед собой фонарем. Луч света скользнул по бледным распухшим лицам тех, кто расступился, давая им дорогу. «Не смотри», – шепнул голос у Аллена в голове. Но самое ужасное порой притягивает к
