Оглянувшись на нового неприятеля, ведун недобро усмехнулся и шагнул навстречу. И снова его меч остался в ножнах. Уздолец и впрямь оказался опытным бойцом. Его атака была молниеносной. Прыгнув вперед, он без замаха с пугающей быстротой рассек… воздух в том месте, где только что был его противник. Однако уздолец и впрямь был хорош: не успел поднырнувший под его меч ведун распрямиться, как он на обратном движении ударил его навершием меча в висок. Вернее говоря, ударил бы, будь на месте ведуна обычный человек, потому что обычный человек наверняка не смог бы уйти от такого удара. Собственно говоря, не смог и ведун. А может, не захотел. Вместо этого он подставил под удар уздольца открытую ладонь, и меч самозванца мгновенно остановился, будто налетев на глухую стену (при том, что ладонь ведуна ни на волосок не изменила своего положения!).
Уздолец болезненно сморщился и мгновенно отскочил в сторону. Ведун выпрямился и с холодной улыбкой покачал головой. Отмир решил было, что сейчас он предложит разбойнику сдаться. Но нет — не предложил. Самозванец зашипел по-змеиному и, закрутив мечом сверкающий узор, пошел на ведуна. А тот стоял, не двигаясь с места, и все с той же улыбкой спокойно глядел на приближающегося разбойника.
Отмир замер. Еще шаг, и уздолец сможет дотянуться своим мечом до груди ведуна! Почему тот медлит? Не рассчитывает же он просочиться невредимым сквозь сверкающую паутину, сотканную разбойничьим клинком?! Если да, то он сумасшедший, а если нет — на что он рассчитывает?!
И вот решающий шаг сделан. Отмир дернулся, намереваясь если не спасти ведуна, то хоть отомстить за его глупую смерть (ведь даже оружия не достал!), и снова замер. В тот же миг, как с губ уздольца сорвался торжествующий крик, ведун, непостижимым образом оказавшийся у разбойника за спиной, быстро обхватил его голову одной рукой за затылок, другой за подбородок, и резко крутанул, будто запуская детский волчок. Оглушительно хрустнули позвонки, и третий разбойник бездыханным упал к ногам ведуна.
Удивительно, но манера боя ведуна показалась Отмиру смутно знакомой. Скупые, выверенные до неуловимости движения, избегания прямого столкновения силы с силой — все это было похоже на его собственное умение, на умение Инциуса. Только у ведуна все получалось короче, быстрее, сильнее и… гораздо безжалостнее. И именно эта жестокость его действий (жестокость, которую вряд ли одобрил бы учитель Отмира) странным образом придавала им в глазах княжича невиданную им доселе законченность и полноту…
Расправа — назвать это боем у Отмира не повернулся бы язык, — или, может, казнь не заняла и трех минут. Ведун оглядел тела мертвых врагов, вздохнул и перевел взгляд куда-то за спину застывшего как изваяние Отмира. И тут княжич с ужасом и стыдом понял, что, заглядевшись на ведуна, совсем забыл о сестре. Не иначе, как тут не обошлось без колдовских чар! Вгоняющий в оторопь свист ведуна, его голос, полностью захватывающий внимание, слушателей — все было слишком необычным, чтобы сойти за простое, неколдовское мастерство…
Отмир тряхнул головой, отгоняя некстати закрутившиеся подозрения, быстро развернулся и замер — чего скрывать! — от страха.
Бледный как полотно последний уцелевший самозванец, вцепившись в волосы Иланы и запрокинув ее голову назад, дрожащей рукой прижимал к шее княжны короткий кривой нож. Оружие выглядело не слишком внушительно, но Отмир прекрасно понимал, что стоит ему или ведуну сделать одно неверное движение, и «игрушечный» ножичек в дрогнувшей руке перепуганного татя с легкостью перережет Илане горло.
Отмир не видел глаз сестры — ее лицо было обращено к издевательски безоблачному небу. Руками княжна придерживала на груди разорванную рубашку. Встретившись взглядом с Отмиром, тощий подонок рванул Илану за волосы, и девушка вскрикнула от боли.
У Отмира потемнело в глазах. Во взгляде самозванца он не увидел ничего, кроме дикого, отчаянного ужаса. Разбойник был сейчас в таком состоянии, что вряд ли до него дошел бы смысл обращенных к нему слов. Да и что ему сказать?! В голову, как назло, не шло ничего дельного. Отмир почувствовал, как где-то в глубине разума холодным сгустком шевельнулось отчаяние. Недостойное мужчины, бесполезное чувство понемногу охватывало душу Отмира, ломая волю, заставляя забыть о чести и безропотно отдаться на милость злой судьбы. Илана… Один взгляд на беззащитное горло сестры, и Отмир снова пришел в себя. Накатившая было слабость в мгновение ока сменилась ледяной яростью. Княжич до боли в пальцах сжал рукоять меча. Если что… если хоть одна царапина! Этот подонок пожалеет, что родился на свет!
Отмир уже открыл рот, собираясь оповестить самозванца о своем решении, но ведун его опередил.
— Отпусти ее, — спокойный, уверенный голос ведуна прозвучал, как гром среди ясного неба.
— Не подходи! — взвизгнул самозванец. — Не подходи, не то порешу девку!!!
У Отмира екнуло в груди, но уже через мгновение он с удивлением заметил, что взгляд разбойника принял более-менее осмысленное выражение. Похоже, слова ведуна подействовал на душегубца отрезвляюще. А ведь тот ничего особенного пока и не сказал…
— Отпусти, — повторил ведун.
— А кто ты такой, чтобы мне указывать? — уже спокойнее осведомился тать.
Рука разбойника перестала дрожать. Отмир украдкой перевел дух: по крайне мере теперь можно было не опасаться, что перепуганный насмерть подонок ненароком дернется и, сам того не желая, полоснет Илану по горлу.
— Прохожий, — спокойно ответил ведун. — Желающий тебе добра.
— Вали-ка ты отсюда, прохожий, — посоветовал самозванец, нервно сглотнув. — И этого… — он кивнул на Отмира. — с собой забери!
Отмир снова забеспокоился: в тоне тощего появилось слишком уж много самоуверенности. Это было не к добру…
— А то вот я сейчас… — тощий с глумливой ухмылкой надавил лезвием на шею Иланы. Княжна не издала ни звука, хотя по ее белой коже медленно поползла капелька крови. Отмир, не в силах дальше владеть собой, рванулся вперед. Он успеет! Должен успеть!..
В следующее мгновенье он с удивлением и досадой понял, что рывок произошел лишь в его воображении, на самом же деле он не сдвинулся с места.
— Замри! — окрик ведуна опередил Отмира всего на миг, но и этого оказалось достаточно. Низкий, утробный, какой-то нечеловеческий голос сковал тело невидимыми, неощутимыми оковами. Не подчиниться было нельзя. И Отмир подчинился, увидев с облегчением, как замер с полуоткрытым ртом самозванец.
— Брось нож, — все тем же «не своим» голосом приказал ведун.
Не в силах пошевелиться, Отмир, не мигая, смотрел, как мгновенно растерявший всю свою самоуверенность самозванец, не спуская с ведуна пустого, бессмысленного взгляда, разжал побелевшие пальцы и выронил нож.
Ведун медленно подошел, осторожно взял Илану за плечи и отодвинул ее в сторону от тощего. Княжна послушно переступила. Она смотрела широко раскрытыми глазами сквозь ведуна и, казалось, совершенно не понимала, где она находится и что с ней происходит. Ее руки, удерживавшие на груди остатки рубашки, безвольно опустились.
Ведун не удостоил открывшееся зрелище даже мимолетным взглядом (чем заслужил уважение и признательность Отмира) и снова повернулся к тощему. Тот вдруг обмяк, как тряпичная кукла, бухнулся на колени и свесил голову.
— Пощади… — проблеял он дрожащим голосом.
— Встань, — велел ведун.
Самозванец медленно поднялся, превозмогая дрожь в коленях. Поднять голову он не решился, ожидая неминуемого удара и смерти.
— Смотри в глаза.
Тощий с трудом поднял голову. Губы его дрожали.
— Если ты еще не понял: я — ведун.
Самозванец глотнул. Острый кадык дернулся и замер где-то на полдороге.
— Я отпускаю тебя.
Отмир не поверил своим ушам. Глаза тощего загорелись слабой надеждой на невозможное.
— Иди и передай всем своим, кого успеешь встретить: пусть бросают это дело. Мстить мы не будем.
