наступали на лес, а наоборот. И догнивали в глуши брошенные деревни, и ветшали облюбованные нежитью пустые замки.
И вроде не было в этой части Глухолесья никаких явных опасностей, а только жилось здесь людям неспокойно. Просто душа была не на месте. Без всяких на то причин. Иногда стражник думал, что если жрецы правы и грозит людским землям новый Сумрак, то придет он определенно с востока.
И чего Рольфу взбрело в голову поселиться в этих краях? Подручник, конечно, не может просить у своего князя отчета о его решениях, но, как известно, шила в мешке не утаишь, и кое-какая правда о мотивах князя в народ просачивалась.
Старики говорили об этом неохотно, но иногда из них все же удавалось кое-что вытянуть. Поговаривали, что над родом Рольфа висит какое-то страшное проклятье. Будто бы это проклятье и убило его жену. А князь после ее смерти, решил бежать из обжитых мест, чтобы в лесной глуши укрыть от злой напасти своих детей.
Стражник слышал эту историю с разными подробностями не один раз, но, если честно, не очень-то верил. В колдовстве он разбирался плохо, но в одном был уверен наверняка: если уж на тебе висит проклятье, от него не убежишь и не спрячешься ни в какой глуши. Да и что это за проклятье такое, что даже их жрец (а он хоть об этом и помалкивал, а среди своих явно был не из последних) не смог с ним совладать? Всякому ведь известно, что ни один колдун не сравнится в силе с тем, кто умеет говорить с Богами…
Из деревни даже через холм долетел звонкий девичий визг, следом нестройным хором забрехали собаки. Стражник с завистью вздохнул. Живут же люди! А тут торчи всю ночь у ворот. Да еще со жребием не повезло: выпало стоять над воротами первые полночи. Соха, напарничек, сейчас выдрыхнется внизу в караулке, и к утру будет как огурчик. А тут, если сон переборешь, так потом до утра так толком и не уснешь. А перед праздничком-то не мешало бы как следует выспаться. Хоть и не тот, что всегда, будет в этом году праздник…
Стражник, нахмурившись, бросил мрачный взгляд на небесный свод, на котором уже робко пробивались сквозь вечернюю синь первые звездочки. У многих, ох, у многих в этом году совсем не праздничное вышло к празднику настроение! Однако ж и не показать Богам свою радость от того, что явили они людям свою светлую силу, было никак нельзя. Вот и жрец сказал: празднику быть. Только вот каким-то получится в этом году веселье?
Вот и ратники княжеские, которых отпустил из замка воевода, пошли на праздник, не снимая мечей.
Полнолуние, конечно, еще не завтра, однако ж беззаботно жечь костры, пить хмельную медовуху и бегать вдогон с девками по лесу ночь напролет, как всегда бывало на Солнцестой, в этом году мало кто отважится… Впрочем, сам стражник, будь у него такая возможность, пожалуй что и отважился бы. А может, и еще кое-кого уговорил бы составить компанию. Э-эх, не повезло! Хотя, если подумать да взглянуть на дело с другой стороны, то ничего еще и не потеряно. И если днем в праздничном настроении все удачно сладится, то пошептаться ночкой в лесу и завтра будет не поздно…
Солнце медленно опустилось за горизонт, дневной свет постепенно истаял и угас, по земле неторопливо, но уверенно расползлась ночная тьма. Ратник, как и положено, проводил дневное светило Благодарственным Словом и приготовился бороться со сном. Строго приказа зажигать на ночь факелы воевода не давал, и стражник решил обойтись пока без этого. Тем более что яркие звезды и чуть неполная луна давали достаточно света, чтобы можно было разглядеть и мост за воротами, и замковый двор.
Пользуясь тем, что в темноте из окон замковых башен его не было видно, ратник присел на корточки и, привалившись спиной к теплой стене, прикрыл глаза. Воздух понемногу остывал от ночного зноя, и приятная прохлада расслабляла и освежала одновременно. Почувствовав через какое-то время, что его все сильнее клонит в сон, ратник усилием воли стряхнул дрему и поднялся на ноги. Походил туда-сюда, разгоняя кровь, и решил, что садиться больше не стоит — того и гляди опозоришься, заснешь. По опыту стражник знал, что отогнать сон можно было, заняв голову чем-нибудь таким, о чем меньше всего думалось в лениво-дремотном состоянии. Опять-таки по опыту он знал, что лично ему в таких случаях хорошо помогают мысли… о девках. Ратник попробовал представить себе, что происходит (или, точнее, могло бы происходить, будь обстановка поспокойнее) сейчас в лесу вокруг деревни, и желание уснуть если и не улетучилось совсем, то уж, во всяком случае, значительно ослабло.
В приятно-возбуждающих грезах время ночного дежурства текло незаметно. Раззадоренная воображением молодая кровь взыграла так, что, глядя во все глаза на дорогу, стражник дорогу-то эту пожалуй что и не видел. А виделось ему сейчас нечто совсем иное…
Злой порыв холодного ветра неожиданно ударил замечтавшемуся стражнику в спину. Невесть откуда повеяло грозовой свежестью. Ратник обернулся и раскрыл рот от удивления: уже на доброй половине неба звезды потонули в непроглядной тьме. А передний край идущих сплошной массой черных как смоль грозовых туч уже совсем вплотную подобрался к луне. И когда только успели?! Ведь было яснее ясного…
Неслышно подкравшаяся — по-другому и не скажешь! — гроза будто почуяла, что ее обнаружили, и решила больше не таиться: где-то у невидимого во тьме горизонта сверкнула зарница, потом еще одна чуть в стороне от первой. Не прошло и минуты, как молния ударила уже на полпути от горизонта до замка. Над землей прокатился приглушенный расстоянием раскатистый гром. Налетевший ветер донес шум ливня, бросил в лицо мелкую водяную пыль. Стражник торопливо нахлобучил шлем и, покрепче сжав алебарду, выругался сквозь зубы: мало ему невезенья, так еще и погода сюрпризец подбрасывает!
А тучи были уже над головой. Свет ночных светил померк, тьма сгустилась до того, что не видно было пальцев на вытянутой руке. И тут на лес и на замок сплошным косым потоком обрушился злой, колючий ливень. Стражник едва успел развернуться спиной к ливню, как порыв ураганного ветра едва не сбил его с ног. Хорошо еще, что рядом была стена! Рубаха под кольчугой за считанные мгновенья промокла насквозь. И почему никто не догадался устроить на надвратной площадке навес от дождя?! Извилистая молния ударила совсем рядом с замком. Громовой раскат заглушил оглушительный треск разбитого небесным огнем дерева. У невольно сжавшегося ратника екнуло сердце. Задохнувшийся, наполовину ослепший от текущей по лицу воды, он выглянул в бойницу и обмер.
Рядом с дорогой горело расколотое надвое дерево. Яростное пламя, будто не замечая льющей с неба воды, жадно пожирало живую древесину и сырую листву, бросая вокруг зловещие, изжелто-белыеотсветы. Впрочем, долго гореть ему не пришлось: еще один ураганный порыв, еще один удар сплошного ливня, и на месте могучего дуба осталась лишь слабо рдеющая сквозь тьму, уродливая головешка. Ветер, который дул теперь, казалось, сразу со всех сторон, окатил ратника плотной волной запахов гари и водяного пара…
Испуганно ругнувшись, молодой ратник тут же возблагодарил богов за то, что пока еще жив, и собрался уже бежать вниз в караулку за щитом, чтобы хоть как-то прикрыться от хлещущего ливня — промок-то он уже до последней нитки в исподнем, но хоть дышать будет полегче, — как вдруг…
Снизу, от ворот, раздался громкий нетерпеливый стук. Поначалу ратник не поверил своим ушам — показалось, поди, в грохоте-то. На всякий случай он выглянул в бойницу, но разглядеть что-то в кромешной тьме было мудрено. Неподалеку сверкнула молния, и ратник с изумлением понял, что ему не послышалось: у ворот и правда кто-то стоял. Принесла же нелегкая! Во вспышке новой, на этот раз совсем близкой, молнии ратник успел разглядеть обритую наголо голову, и к его удивлению примешалась изрядная доля тревоги. Человек у ворот был не из местных. Во всей округе стражник не знал никого, кто носил бы подобную «прическу».
Улучив момент между двумя ударами грома, парень заорал, пытаясь перекрыть шум ненастья:
— Эй! Чего надо?!
В следующую секунду он с криком ужаса отшатнулся от стены. Услышав оклик, пришелец поднял голову, и очередная молния на мгновенье выхватила из мрака его лицо. Этого мгновенья оказалось волне достаточно, чтобы увидеть жуткую правду: у ворот стоял не человек!
— Соха!!! — проорав имя напарника в идущую в сторожку переговорную трубку, парень трясущимися руками достал из закрытой ниши пузатый светильник. Порадовавшись мельком, что не забыл подлить в светильник тягучей «подгорной крови», ратник, моля всех Светлых Богов о том, чтобы ливень не затушил слабенький язычок огня, с третьей или четвертой попытки запалил конец пропитанного той же горючей смесью шнура. Голубоватый огонек, которому, на самом деле, были нипочем ни ливень, ни ветер, весело
