Ильнар, скрипнув зубами, оглянулся через плечо. Ведун ехал шагом и был самое большее в трех десятках локтей от ворот. Он, наверняка, все слышал, но даже не обернулся. Сейчас ничего не стоило остановить его и вернуть назад. Воля князя…
Ильнар едва сдерживал кипящий в груди гнев, но что-то в голосе жреца подсказывало ему, что сейчас перечить не стоит. Опустив голову, чтобы не встречаться глазами с собравшимися вокруг ратниками и слугами, он быстрым шагом пошел обратно к стражевой башне.
Ведун слышал какие-то крики у себя за спиной, но смысла их не понимал. Едва он выехал за ворота, в глазах у него потемнело, а уши будто заткнули тугими тряпичными пробками. Расплата за насилие над собственной природой наступила в этот раз слишком быстро и была непривычно суровой. Всего несколько часов назад ведуну казалось, что он может свернуть горы, теперь все его силы уходили на то, чтобы держать спину прямо и не выпасть раньше времени из седла.
Сначала нужно было доехать до поворота дороги. То есть проехать почти версту на глазах у глядящих ему в спину людей. Ведун не чувствовал этих взглядов, но в том, что они были, не сомневался. Еще один шаг коня, еще один десяток локтей. Он был в седле уже целую вечность, поворот приближался слишком медленно. Но вот осталось совсем немного, всего ничего…
До поворота ведун не доехал. Почувствовал, что не сдюжит. Свернув с дороги, он направил коня в лес. И как только ему показалось, что он отъехал достаточно далеко от ворот, и с дороги его уже не видно, ведун отпустил поводья и, выпав из седла, в беспамятстве рухнул наземь…
Глава 27
Он очнулся далеко за полдень и, оглядевшись, по отсутствию каких бы то ни было посторонних следов понял, что его не искали. Или искали, да не нашли… Ведун кое-как сел, подвигал плечами, разгоняя кровь по занемевшим членам, и удивленно потряс головой. После схватки с оборотнем на него каждый раз накатывали слабость и дурнота. Он к этому привык. Но в это раз накатило уж больно резко и сильно! А если учесть, что никакой схватки, считай, и не было, то и вообще получалось не пойми что.
Его новый конь, запутавшись поводьями в кустарнике, стоял неподалеку. Ведун поднялся, покачиваясь, подошел к нему. Жеребец фыркнул и беспокойно переступил копытами. Ведун, успокаивая, похлопал его по шее, распутал поводья и, взяв лошадь под уздцы, медленно побрел лесом к повороту дороги.
К вечеру державшаяся весь день удушливая жара как будто бы спала. Легкий ветерок приятно холодил кожу. Слабость понемногу отпускала ведуна. Голова уже почти не кружилась, шум в ушах понемногу стихал. И все же, добравшись, наконец, до поворота, он решил дать себе отдых, чтобы тронуться в путь с первыми звездами. Стреножив лошадь, ведун пустил ее пастись на небольшую поляну чуть в стороне от дороги, а сам прилег под кустом.
Не прошло и получаса, как он услышал стук копыт и рывком сел. Сердце екнуло и быстро-быстро застучало в груди. С чего бы? — сам себе удивился ведун. Он незаметно подобрался к придорожным кустам и осторожно выглянул наружу.
Из-за поворота быстрой рысью вылетел серый жеребец. В седле, решительно сдвинув тонкие брови и глядя прямо перед собой на дорогу, сидела Илана. Одета она была по-походному: на поясе — небольшой, легкий меч, к луке села приторочены лук и простой дорожный мешок.
Поравнявшись с ведуном, девушка резко натянула поводья. Конь захрапел и чуть не встал на дыбы. «А ведь не могла она меня заметить…» — успел удивиться ведун. Илана между тем повернула голову и с первого раза безошибочно отыскала в переплетении ветвей его глаза. Ведун невольно вздрогнул. Теперь ему не оставалось ничего другого, как выйти навстречу княжне.
— Здравствуй, княжна, — голос прозвучал хрипло, ведун откашлялся. — Куда путь держишь?
Ведун старался держаться как ни в чем не бывало, будто и не было вовсе минувшей ночи. А в голове крутилось: как же жрец ее отпустил? Илана не удивилась и не испугалась. Соскользнув с седла, она шагнула к ведуну, прямо глядя ему в глаза.
— За тобой ехала.
— И зачем я тебе спонадобился? — равнодушно, пожалуй, даже чересчур равнодушно спросил ведун.
— Возьми меня с собой, — без долгих разговоров выложила свое желание княжна. Тут уж ведун удивился не на шутку. Такого поворота он никак не ожидал.
— Это с какой же стати?
— Я… вот… — девушка торопливо полезла в поясной кошель. Протянула ведуну на открытой ладони горстку тускло поблескивающего золота — колечки, цепочки, сережки… — Если надо, я заплачу!
Как завороженный глядя на золото, ведун медленно покачал головой.
— Я не взял бы тебя с собой и за все сокровища Тридолья.
— Почему?.. — рука с драгоценностями бессильно опустилась. Тоненькая цепочка, змейкой выскользнув из неплотно сжатого кулачка, зарылась в дорожную пыль.
— Да потому что некуда, княжна. Да и зачем тебе со мной?
— Отец не простит, — тихо проговорила Илана, опуская глаза. — И…
Она умолкла и еще ниже опустила голову.
— Инциус говорил…
— Я не буду жить в общине! — девушка упрямо тряхнула головой и посмотрела на ведуна. В глазах ее стояли слезы. — Я не смогу…
— Но дорога со мной — это дорога в никуда!
— Ну и пусть. Куда ты, туда и я.
Ведун собрал волю в кулак и твердо произнес:
— Там, «куда я», тебе делать нечего. Но… — он заколебался, а потом заговорил. Наверное, чуть быстрее, чем следовало бы: — Если хочешь, можешь ехать со мной до ближайшего города. Есть у меня там знакомые, хорошие люди. Поживешь пока у них. А там, глядишь и князь поостынет, да и ты одумаешься…
— Он не остынет… — в голосе княжны прозвучала такая смертная тоска, что у ведуна по спине прошел холодок. — И я не одумаюсь. Ты не знаешь, каково это… Каково это — чувствовать, что что-то меняется, безвозвратно меняется в мире, в тебе самой. И что ты ничего не можешь с этим поделать. А потом очнуться в темном лесу и понять, вспомнить… — Княжна закрыла глаза, по ее щеке скатилась слезинка. — Сама не понимаю, как я до сих пор не сошла с ума от всего этого! Зачем ты оставил мне жизнь, ведун? Зачем? Ты сам не понимаешь, что наделал…
Ведуна будто в спину подтолкнули. Он шагнул к княжне и, не успев понять, что делает, взял ее за руку. Девушка вздрогнула, испуганно распахнула глаза, но руку не отняла. Ведун, медленно, точно во сне шевеля пальцами, закатал ее рукав. Потом сделал то же самое на своей руке. Сложил вместе два предплечья — свое и ее.
В округлившихся глазах княжны ледяным пламенем полыхнул ужас. Треугольный след, свежий ожог на ее белой коже чуть повыше запястья. И точно такой же, только поблекший, потемневший от времени, на смуглой, обветренной коже ведуна…
— Ты? — Илана вырвала руку и отшатнулась. — Ты…
— Я понимаю… — проговорил ведун, глядя в сторону. — Понимаю, что ты чувствуешь… Я был на твоем месте.
Он стоял неподвижно и ждал, старательно глядя в одну точку. Но так и не дождался ни звука шагов, ни стука копыт…
— Ну и пусть! — звонкий голосок княжны заставил его вздрогнуть. Ведун быстро повернул голову. Слезы в глазах Иланы высохли, она смотрела прямо и спокойно. — Так даже лучше. Я стану такой же, как ты!
Ведун медленно провел рукой по лицу. Он понимал, что это не сон, но и явью это быть не могло!
— Нет, княжна. Среди Детей Волка нет и не было женщин.
