досталось так, что наутро пани Нова узнала своего продавца исключительно по рыжей шевелюре), зато следить за тем, как Густ работает, было захватывающе интересно.
Длинные пальцы с темными трещинами на подушечках небрежно прихватывали щепоть желтоватой пудры хлора, свинца, сыпали в пробирку, запаливали горелку, на глазок доливалась вода, и пока смесь вскипала и охлаждалась, Аарус преспокойно задирал ноги на туалетный столик, лениво перебрехиваясь с Черри, словно дворовый пес с мелкой пришлой собачонкой.
Никакого уважения к мерам и формулам, весы заброшены куда-то на антресоль, а в результате… в результате больше половины заказов выполнено безукоризненно, а скромный сундучок с угрожающей надписью «Онекронит. Не вскрывать – смертельно!» таит в своих недрах тесно уложенные одна к одной монеты.
Квайл видел их своими глазами. В случае внезапного ухода от дел Аарус Густ мог безбедно прожить лет триста, если не четыреста.
Под этой же кроватью, меж тонкими двойными стенками специально изготовленной ночной вазы Аарус прятал и планкит. Алхимик строго следил, чтобы сей прозаический сосуд опорожнялся не чаще раза в три дня (это было поручено Квайлу), и раз в неделю проверял наличие сокровища на месте (уже лично). Три миниатюрных осколка занимали почетные места под штативом увеличительной трубы. Однако до сих пор ни Квайл, ни сам Аарус так и не смогли вычислить состав планкита – умный металл вполне оправдывал свое название, издевательски притворяясь то тривиальным сплавом серебра и акварра, то загадочным веществом, отдельные части которого не имеют аналогов в земном каталоге.
В своем отчаянии Аарус дошел до того, что закупил все, что было написано об умном металле в алхимических трактатах, воспоминаниях военных чинов и даже романтических сборниках. Варварски выдрав из книг странички, на которых упоминался планкит, Аарус сложил их неровной стопкой и с помощью Черри переплел воедино. Таким образом, на свет родился самый полный сборник информации об умном металле, где формулы и описания опытов перемежались стихами и легендами.
Однако это мало что дало.
– Ты смотри, что пишут! – орал Густ на Квайла после очередной неудачи, потрясая книгой.– «Планкит есть застывшая слюна единорога, смешанная с кровью устрицы» – бред! Устрица не имеет крови, это известно даже младенцу, который вырос у моря!
Квайл согласно кивал и помалкивал – он начинал уставать от бесплодных поисков истины. Хотя, надо признать, за короткий период общения с алхимиком знаний было приобретено в сто раз больше, чем в Университете.
Дополнительные сложности добавляли «воспитанницы» мадам Брунхиль.
Если в первые дни ученичества Квайл находился в полном обалдении, то сейчас он начал замечать, где находится. Да и мудрено было не заметить: в коридорах витали сладкие запахи притираний и аромат трубочного матросского табака, скрип кроватей и звонкие девичьи голоса просачивались сквозь стены, а переливчатые смешки словно гладили по коже, настолько нежно и одновременно игриво они звучали.
За окном незаметно стемнело, и сквозь красные шторы в лицо Квайлу заглянула луна. Аарус Густ закончил начинять перстень очередного заказчика снотворным, а ученик вымыл пробирки и засобирался домой, спать.
Как можно быстрей проскользнуть по коридору, чтобы не краснеть от подслушанного и не попадаться на глаза клиентам, и на улицу Первого причастия, в свой угол – обычный маршрут. Однако сегодня привычно прижаться к стене и сползти по лестнице вниз не получилось: на ступеньках кто-то сидел.
Мадам Брунхиль не экономила на нарядах девушек, ведь одежда была упаковкой товара. Но вот со свечами в коридорах в матросском заведении была напряженка. Занесенная над ступенькой нога Квайла опустилась на нечто острое, отдернулась, соскользнула… и студент с неподобающим мужчине визгом рухнул на любезно подставленные колени.
Очень широкие и круглые колени. Очень шелковые благодаря качественным чулкам (смотри выше: мадам Брунхиль никогда не экономила на…). Очень душистые – ведь был вечер, и именно к вечеру девушки обрызгивались пахучей водой.
Короче говоря, Квайл сидел на коленях одной из воспитанниц мадам и чувствовал себя… замечательно чувствовал. Как никогда раньше. Прямо сидел бы так и сидел. Всю жизнь.
Девушка пошевелилась, и только тогда Квайл очухался.
– Ой! Прости!
– Да не за что,– лениво ответила красавица, встряхивая головой и перебрасывая вперед пушистую прядь волос.– Ты не мог бы… слегка сдвинуться?
– Вот так? – с замиранием сердца уточнил Квайл, переползая с коленей на ступеньку и прижимаясь к теплой девичьей ноге свой ногой, слегка подрагивающей от волнения.
– Угу,– одобрила девушка и тихонько усмехнулась.– Опять спешишь под крылышко пани Нова? Везет старушке мыловарке. Наши девки про тебя уже сплетничать устали. Никогда не заходишь в гости, сидишь у Ааруса как сыч. Почему?
– Почему? – словно попугай повторил Квайл, нервно крутя в пальцах что-то мягкое, подвернувшееся под руки.
– Ну да, почему? Ведь своим бесплатно.
– Бесплатно? – опять тупо повторил Квайл, приходя в ужас от открытия: «мягкое» оказалось оборкой лифа.
Девушка засмеялась и накрыла его руку своей.
– Ты что, действительно ничего не замечаешь, кроме своих вонючих порошков? Или страдаешь телесной слабостью? Если так, то я готова полечить…
От ощущения упругой теплоты и мерного стука сердца под ладонью Квайл тихо растаял, одновременно запаниковав: он не имел понятия ни об имени девушки, ни о том, что теперь делать. Хватать красавицу в объятия и тащить к ней? А где это – «к ней»? Отбиваться и бежать на улицу? Вспомнить все, что рассказывали друзья по Университету, и показать себя настоящим мужиком? А вдруг он не настоящий, а так, барахло?
Не дождавшись от молодого человека никакой реакции, девушка взяла инициативу в свои руки. Она повернулась к Квайлу, крепко обняла его и начала мягко целовать в шею, уверенно продвигаясь к губам.
Со стороны комнаты «малышки Норы» донесся глухой стук и ругательства – Аарус никак не мог успокоиться в изучении трактатов. Девушка оторвалась от губ Квайла и деловито осведомилась:
– Нравится?
– Ммы… О-о… – промычал Квайл, и даже столь незамысловатый ответ дался ему с трудом.
– Пошли ко мне? – В ухе стало щекотно от скользкого язычка. Квайл придушенно икнул.
– Не можешь? – расстроилась собеседница, поняв его замешательство по-своему.– Ну и ладно… А завтра?
Поняв, что с членораздельной речью временные трудности, Квайл энергично закивал, умудрившись нечаянно долбануть подбородок девушки своим лбом.
– Приходи тогда завтра пораньше,– зашептала красавица, потирая ушибленный подбородок и многообещающе поглаживая студента по груди.– В мою комнату.
– А если… – от радости Квайл вновь обрел способность говорить, но замялся, не зная, как бы дипломатичнее намекнуть на возможного клиента.– Ты будешь… э… не одна?
– Я новенькая,– беспечно махнула рукой девушка.– Постоянной клиентурой еще не обзавелась. Да и не думаю, что найдется много охотников. Ты же видел, какая я.
Честно говоря, нет. До сих пор Квайл так и не догадался, с кем воркует на ступеньках. И даже больше того: вообще, ему было все равно, так как могучие колени явно принадлежали не худышке. Но неожиданный страх вдруг кольнул догадкой: а вдруг у мадам работает еще и уродка? Ребята в Университете говорили, что есть любители и на таких экзоток, причем чем страшнее, тем желанней.
По счастью, девушка разрешила его сомнения, запалив свечу. Достав из рукава золоченый футлярчик, она задрала ногу на ступеньку, подтянула чулок и принялась поправлять краску на губах, дав возможность Квайлу рассмотреть себя.
Смотреть было на что. Мадам Брунхиль извращенцев не приветствовала и уродок в своем заведении не
