Игорь проводил взглядом всхлипывающую Димитрову – медсестра вела ее, приобняв, говорила что-то утешающее.
– Что случилось?
Дежурный целитель взглянул на него мельком:
– Вы кто, родственник? А, это вы… Мы сказали – им надо готовиться.
– Готовиться?
– Да. Мы собирали консилиум, приглашали
– Доноры…
Целитель отмахнулся.
– Доноров даже избыток. Мальчик просто отказывается жить, понимаете? Сам. Совсем вы озверели в своей СКМ!
Возразить было нечего. Игорь повернулся уйти – и спохватился.
– Скажите, а дети его сегодня навещали?
– Дети? – рассеянно спросил целитель. – Да они тут каждый день вертятся.
– А девочка? Такая высокая, худенькая? В очках?
– Агата? Была. Она, наверное, его подружка?
– Она могла слышать ваш разговор с матерью Славяна?
– Разговор? – Целитель подумал. – Да, могла. Точно, слышала. Как раз заглядывала в палату, когда мы говорили. А…
Он увидел спину удалявшегося Ловца. Игорь на ходу вытаскивал сотовый, ругаясь на цеплявшийся карман.
– Лидия? Это Келдыш. Ваша внучка дома? Точно? Боюсь, у нас проблемы…
– У вашей внучки мазохистский склад ума. Не знаю,
– И вам бы стоило этому поучиться, Ловец! – огрызнулась Лидия. – Ответственности.
Келдыш только глянул на нее и продолжил кружить по комнате.
– Макс, на наше счастье, потихоньку выкарабкивается. А мальчишка гибнет. Что мы с этим можем сделать?
– Игорь, – устало сказал Шрюдер. – Во всех странах тайно или явно проводятся эксперименты с… казненными. Результаты нулевые. У СКМ практически неограниченные ресурсы в лекарствах, специалистах, исследованиях. И все это мы предоставили целителям. Что, ну что еще можно сделать?
«Малый совет», как про себя окрестил его Келдыш, собрался в доме Мортимер. Двери плотно прикрыты, да еще и мадам наложила заклинание бесшумности. Опасались разбудить Агату – если та спала. В ее спальне наверху, во всяком случае, было темно и тихо.
Келдыш выглянул в окно. Скривил губы.
– Ну тогда с мечтами о великой волшебнице Мортимер вам, мадам, и тебе, Генрих, придется распрощаться.
– То есть? – через паузу спросил Шрюдер.
Келдыш подошел и рухнул в кресло. Лидия с неудовольствием поправила покосившиеся подушки.
– У Агаты и без того… предвзятое отношении к магии. Да и дар она получила уже в том возрасте, когда может определять свои предпочтения. Или вы до сих пор думаете, что все сложности объясняются исключительно ее врожденной способностью противостоять магии? «Наследство» ей всучили с нагрузкой в виде полутора десятка лет умолчания, родителей-преступников, отца, не желающего ее видеть…
– Она встречалась с Петром?!
Келдыш глянул удивленно.
– Разве она вам не говорила?
– Нет. – Лидия осела в кресле. Пробормотала: – Она мне ничего не говорила. По правде говоря, она даже ни о чем не спросила меня… потом. Я рассказывала сама. Вы говорите, Петр прогнал ее?
– В достаточно недвусмысленной форме. Но мне казалось, внучка с вами достаточно откровенна.
– Была.
– Так-так, – сказал нетерпеливо Шрюдер. – И к чему все эти твои… психологические изыски, Игорь? К чему ты ведешь?
– К тому, что, если ее приятель умрет, мы не получим ни полноценную волшебницу, ни достаточно полноценную личность. Ваша внучка, Лидия, при всех ее комплексах, зависимости от чужого мнения и прочих… прелестях – очень свободолюбивый человек. Она найдет способ игнорировать… а то и вовсе избавиться от наследства.
– Это невозможно! – категорично заявил Шрюдер и поглядел на Мортимер. Та молчала. Келдыш усмехнулся:
– А ты скажи это Агате! Она ведь об этом знать не знает…
– У меня сердце разрывается, – тихо сказала Лидия, глядя в пол. – Как ей помочь?
– Для начала – не мешать, – быстро сказал Келдыш. – Что бы она ни задумывала и что бы ни выкидывала, каким бы диким это вам ни казалось – не мешайте. Она просто ищет выход. Может, она его найдет, может, нет – но это то, что делает она сама. А не магия и не «рояль в кустах».
– С каких это пор ты переквалифицировался на подросткового психолога?
Келдыш не смутился.
– Да, мне понравилось работать с детьми. Может, поменять профессию, как считаешь?
– Вы знаете, что Агата задумала?
– Догадываюсь. – Келдыш вновь оттянул занавеску, выглядывая в окно. Подобрался. – Ага!
– Что там такое?
Он вытянул руку, не подпуская их к окну.
– Наша подопечная отправилась на ночную прогулку. Не кидайтесь следом, я выжду пару минут и пойду за ней.
– Куда она пошла?
– Думаю, в больницу к Димитрову. – Келдыш надел куртку. Сказал небрежно, поправляя воротник: – Между прочим, зря вы опасались, что ваша внучка в меня влюбится. Никаких признаков. У нее нормальные подростковые отношения с мальчиками. – Он ободряюще кивнул настороженно наблюдавшей за ним Лидии. – Никакой причины для беспокойства. Ну, я пошел.
Оставшиеся прислушались к удалявшимся шагам в коридоре, закрывшейся двери. Поглядели друг на друга. Оба вдруг почувствовали себя старыми и беспомощными.
– Так кто там из них в кого влюбился? – спросил Шрюдер.
Она никогда не думала, что ночной город такой пустынный. Наверное, ночью жизнь перемещается в новый центр – к развлекательным комплексам и супермаркетам. Редко-редко светятся окна, но и за ними тихо. Горят фонари, покачиваются ветки деревьев, тени перепутываются под ногами. Шаги отпечатываются в пустоте улиц. Эхо множится, меняет ритм – то чуть опаздывает, то опережает… Агата несколько раз оглянулась, поежилась и, сунув руки в карманы, ускорила шаг. Только дай волю фантазии – и в каждом столбе будет мерещиться маньяк, поджидающий припозднившихся девчонок, а в каждой тени – отводящий глаз Малыш… Что, кстати, она будет делать, если вдруг появится кто-то из вампиров? Что она
Агата втянула голову в плечи. Не думать, не думать… Не бояться. Вон, уже рукой подать – ярко освещенный вход в больницу…
– Доброй ночи.
Только чудом не взвизгнув, она обернулась. За спиной, у деревьев, стоял Келдыш. Непринужденно так стоял – засунув руки в карманы, наклонив голову набок, чуть улыбаясь.
– Это вы за мной шли? – испуганно, а потому враждебно спросила Агата.
– Ночной променад?
– А вы что, за мной следите? Как вы догадались?