в песок, которым был щедро посыпан поединочный круг. Отпустил же его только тогда, когда побежденный друг энергично заскреб землю свободной пятерней.
– Ну, что, хватит на сегодня? – спросил он, протягивая Самконгу руку.
Тот, отплевываясь, схватился за нее и тяжело поднялся с колен.
– Хватит, – недовольно проворчал он. – Ну ты и...
– Кто? – спокойно поинтересовался Таш.
– Гусь! – огрызнулся Самконг. – Только кости ломать горазд! Никакого душевного понимания в тебе нету.
– Понимания? – удивился Таш. – Какого свигра я тебя понимать должен? Это что, я тебя с бодуна сюда притащил?
– Ну, тащить, может и не тащил, – нехотя согласился Самконг, – но что песок заставил жрать, это да!
– Знаешь, что? – разозлился Таш. – В следующий раз, когда на тебя накатит, я буду тебя на скотном дворе тренировать, чтобы ты вместо песка навоз жрал!
– Я же говорю, никакого душевного понимания и сострадания к чужой головной боли! У самого-то, небось, ничего не болит!
– Ну вот, я еще виноват в том, что не нажрался вчера, как некоторые!
– Да ты мало того, что не нажрался, так еще и слинял в самом разгаре праздника. Все наши, помню, удивлялись, куда это ты подевался?
– А они еще способны были заметить, что меня нет?
– Конечно, способны, за кого ты нас принимаешь? Все заметили, что тебя нет, даже Лайра глазки продрала и поинтересовалась: а что это Таш ее девочек так невежливо проигнорировал? Не понравились, что ли? Всего-то одну и помял.
– Какого змея? – опять вскипел Таш. – Я вам что, петух, что ли, на каждую курицу кидаться?
– Не горячись, Таш, они же не со зла! Вон Валдей сразу за тебя заступился! Так прямо и сказал: Таш вам что, жеребец, что ли? У него дома такая краля живет, что на других даже и смотреть не захочется.
Таш мгновенно остыл. Так вот к чему весь этот разговор.
– Допустим. Только она не краля, и если кто к ней свои лапки потянет, может и огрести, ясно?
– Да это всем уже давно ясно. Неясно только то, зачем ты ее до сих пор прячешь. Ты ж ее вроде как замуж собрался отдавать?
– Может, и собрался. Вам-то что?
– Да нам-то ничего. Только как она себе жениха найдет, если ты ее из дома не выпускаешь?
– Как вы меня достали все! Болела она, ясно? Болела! Вам что, Заген не натрепал, в каком состоянии она ко мне попала?
– Да ладно, ладно, Таш, не злись! – примиряюще сказал Самконг. – Это я так, к слову. Но сейчас-то, я надеюсь, она выздоровела? Может, позволишь посмотреть, а?
Таш вдруг расхохотался.
– Самконг, друг мой! Ты полчаса выводил меня из себя только для того, чтобы попросить показать тебе мою рабыню?
Друг пожал плечами и тоже рассмеялся.
– Ну, а зачем же еще?
– А нормально попросить не мог?
Самконг делано вздохнул.
– Таш, друг мой! Я знаю тебя уже столько лет, что с большой долей уверенности могу сказать, что если бы я попросил тебя, как ты выражаешься, нормально, то ты послал бы меня так далеко и надолго, что у меня не было бы никаких шансов вернуться. – Баронское воспитание иногда начинало лезть из Самконга, как шерсть с шелудивого кобеля.
Таш хмыкнул.
– Как пить дать, послал бы! Нечего ей с изгоями клеймеными якшаться! Ей, как ты правильно заметил, еще замуж выходить!
– А я не клейменый, Таш! Я, если что, и жениться могу!
Оба засмеялись, но Таш при этом все-таки наградил своего друга увесистым подзатыльником. По- дружески, разумеется. А клейма у Самконга действительно не было, и оба знали, почему.
Таш и Самконг познакомились во время драки в одном из портовых кабаков Вангена, столицы Вандеи. Обычная свалка, наступившая после пьяного вопля «Бей клейменых!» Лучшее развлечение для одуревших от морского однообразия матросов. Изгоев в кабаке обнаружилось всего человек пять, включая Таша, но к ним неожиданно присоединился высокий черноволосый красавец, явно благородных кровей. Высокомерно заявив, что он тоже изгой, он вытащил меч и вскочил на стол, первым открывая всеобщее веселье.
Он был великолепен. Таш краем глаза наблюдал за ним с невольным восхищением. Парень прыгал по столам, как горный козел по скалам, блестя синими сумасшедшими глазами, и успевал между делом раздавать комплименты столпившимся у дверей кухни служанкам.
К концу драки они остались вдвоем. Встали спиной к спине, что получилось как-то само собой, и приготовились дорого отдать свои жизни. К их удаче в этот момент в кабак ввалилась городская стража и повязала всех, не разбираясь, кто изгой, а кто нет.
Потом, уже в участке, все-таки разобрались, матросов отпустили, а изгои, как всегда, остались виноватыми. Таш и Самконг провели ночь в тюрьме, ожидая наутро самого худшего. Тогда-то Самконг и вывалил на новообретенного друга свою историю.
Оказалось, что он действительно был законным сыном одного вантийского барона, который, будучи уже немолодым и имея взрослых сыновей от первого брака, женился вторично на красивой дворяночке из одного из обедневших, но знатных родов. Молодую жену он обожал, и сына, который в скором времени появился на свет, тоже. Он даже изменил завещание, чтобы после его смерти оба дорогих ему существа были обеспечены самым наилучшим образом. Самконг с детства ни в чем не знал отказа, а когда подрос, его отправили учиться в лучшую школу меча в Ванте, после чего он собирался занять достойное его место при вантийском дворе.
К сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться. В один прекрасный день барон, бывший к тому времени уже очень старым человеком, отправился в мир иной, а его старшие сыновья приложили все усилия к тому, чтобы наследство оказалось поделенным между двумя наследниками вместо законных четырех. Они обвинили мать Самконга в грехе прелюбодеяния, а также в том, что она произвела на свет ублюдка, и подали на нее в суд. Как назло, красавец Самконг был точной копией своей матери, не унаследовав от отца ничего, кроме баронской гордости и любви к прекрасному полу, а потому доказать что- либо в суде молодой баронессе было очень сложно. Точнее, невозможно, потому что ее пасынки откуда-то привели не меньше двух дюжин свидетелей ее развратного поведения, а также представили суду множество улик. В общем, мать осудили и приговорили к позорному клейму и работе в городском публичном доме, дабы возместить семье барона все затраты на воспитание ублюдка.
Сам Самконг в это время был в школе и ничего не знал о произошедшем. Его вызвали в столицу ничего не объясняющим письмом, и только преданность старого слуги не позволила ему попасть в руки правосудия. Он вовремя сбежал, разумеется поклявшись отомстить и вытащить мать при первой же возможности.
Таш, которому на тот момент было все равно куда идти и для которого понятие «мать» было свято, пообещал помочь. Если к тому времени будет еще жив, конечно.
В тот раз удача от них не отвернулась. Им удалось удрать буквально из здания городского суда, и они так и не узнали, в чем их обвиняли и к чему собирались приговорить.
Да, они отомстили всем виновным так, что мало не показалось. Оба сводных брата Самконга отправились на тот свет, а сильно пострадавший в пламени пожара и частично разрушенный баронский замок до сих пор продолжает наводить ужас на обитателей тех мест. Мать они тоже вытащили и, благодаря реквизированным из замка фамильным драгоценностям, золоту и ценным бумагам, устроили со всем возможным комфортом в небольшом грандарском городишке. К сожалению, все их старания оказались бесполезными. Баронесса медленно угасала, не в силах пережить тот стыд, который выпал на ее долю. Она умерла всего через год после тех событий, и было ей на тот момент всего тридцать семь лет.
