Комплексу установлено не меньше сотни тысяч аудиовизуальных коммуникаторов, напрямую связанных с центральным процессором Рамзеса. И, уж конечно, он отзывался по первому зову. Черт побери, да что такое произошло?»
А вот сейчас я едва не взвыл. Энергия не подается, значит, лифты и подъемники не работают. Перспектива выбраться наружу равна одной тысячной процента, и это в лучшем случае: надо мной сотня метров камня и бетона, абсолютная темнота, заблудиться в лабиринтах Комплекса проще простого даже при свете; Рамзес, скорее всего, попросту скончался – кто-то или что-то, свалившееся на Комплекс в момент, когда мне приспичило прогуляться за пивом, могло уничтожить систему безопасности или повредить настолько, что для регенерации Рамзесу потребуется слишком много времени.
Что это могло быть? Ядерный удар? Бред. С какой это радости правительству уничтожать постройку, на которую ушло почти двадцать годовых государственных бюджетов? В нас впечатался астероид? Тоже исключается. Слежение за посторонними объектами поставлено на высочайший уровень, и комплексы ПКО- ПВО засекут любой метеорит за добрых полмиллиона миль до вхождения астероида в зону безопасности вокруг планеты, а затем разнесут опасный булыжник в мелкое крошево. Природная катастрофа наподобие извержения вулкана? Абсурд и сюрреалистическая сказка – тектоническая активность здесь минимальна. Даже в зонах континентальных разломов землетрясений почти не бывает, а про вулканы планета забыла пару сотен тысяч лет назад...
Я рисовал себе картины одна страшнее другой. Столкновение с произвольно блуждающей черной дырой. Нападение инопланетян – апокрифических зеленых человечков с антеннами, торчащими из черепушки, и лампочкой вместо носа. Наверху – черная дымящаяся пустыня, я – единственный выживший человек, Города более не существует, развалины (если таковые остались) живописно украшены обугленными черепами и берцовыми косточками.
На курсах по психологии экстремальных ситуаций мне накрепко вбили в голову: не бойся бояться и пугать самого себя. Мысленное сочинение страшилок и «накрутка» панического состояния взаимоликвидируют друг друга, когда ты поймешь всю их абсурдность. Посему давай-ка вспомним, что блуждающая черная дыра – такая же уникальная редкость, как честный политик, а инопланетян попросту не существует. Существует же объективная реальность: произошла некая крупная авария или стихийное бедствие, не предусмотренное штатными инструкциями и программами компьютера, отвечающего за безопасность Комплекса.
Решить собственные проблемы ты можешь запросто. Стоит только чуток успокоиться, вытащить из кармана помявшуюся при падении, но не треснувшую баночку пива, вслепую сорвать замок с крышки и подумать головой, а не каким-либо другим местом.
Итак, что мы имеем с гуся? Я – здорово перетрусивший, но относительно целый – нахожусь в помещении малого продовольственного склада, граничащего с недостроенной посадочной шахтой и целой чередой более крупных складских помещений, где можно откопать все что угодно: от микрокара для путешествий по бесконечным коридорам Комплекса и компактных компьютеров до вульгарной туалетной бумаги. Если Рамзес умер, проблем прибавляется: система не поможет мне найти самую короткую дорогу наверх, однако верхние и подземные уровни Комплекса связываются не только лифтами. Полно лестниц, шахт, вентиляционных ходов, наконец... Иди все время наверх и выберешься. Проще не придумаешь. Но появляется другая загвоздка: переборки-то опущены и шлюзы, ведущие на поверхность, задраены. В другое время я мог попросить Рамзеса открыть мне любую дверь, и он выполнил бы приказ мигом, но сейчас мне придется самому возиться с замками. Следовательно, придется искать дешифратор кодов и аккумуляторы, способные оживить на время запирающие устройства. Но прежде всего необходим фонарик. Любой источник света, пока я не отыщу приличный осветительный прибор на складах.
Пока что можно воспользоваться подсветкой наручных часов. Надолго ее не хватит, но попытаюсь быть расторопным. Синеватого лучика вполне достаточно, чтобы найти дорогу к хранилищам – иди себе по стеночке направо, до четвертой арки. Поворот, еще раз направо, и...
Повезло. Я прямиком наткнулся на стоящий у входа электрокар – почти игрушечную двухместную машинку, работавшую от собственного источника питания. Трудяги, возводившие Комплекс, пользовались этими смешными автомобильчиками, чтобы не покрывать ежедневно по нескольку километров на своих двоих – нужные материалы могут храниться весьма далеко от места проведения работ.
Главное, чтобы батареи были заряжены.
Почти на ощупь я нашел клавишу на панели управления, сразу над рулем-штурвалом, нажал, затаив дыхание, и едва не ослеп: вспыхнули фары и габаритные огоньки. Бинго!
Если бы еще голова перестала болеть, мир показался бы просто восхитительным.
Полезные мысли обычно приходят отнюдь не сразу. Битых полтора часа я посвятил всяким глупостям – стаскивал в кузов кара приборы, которые могли быть мне полезными при путешествии из недр Комплекса к свежему воздуху и солнечному свету, и безрезультатно звал Рамзеса (система по-прежнему хранила замогильное молчание), пока не вдруг не вспомнил, что «Рамзес-3М» тут не единственный добрый гений, способный выручить человека из весьма затруднительного положения.
Движок машинки победоносно заурчал, я вырулил во второй основной тоннель, один из трех «главных проспектов» Комплекса, пронизывающих его гулкую утробу с юга на север, и погнал машинку вперед, следуя указателям.
Придется ненадолго позабыть свой страх перед радиацией и нежелание общаться с демоном, угнездившимся за шлюзами реакторного зала.
Что прежде всего должно быть защищено в автономных постройках, не связанных с обжитыми и цивилизованными местами? Верно, все системы жизнеобеспечения. Таковые прежде всего подразумевают источник энергии, без которого вы не то что не примете в стыковочный узел приземляющийся атмосферный челнок, но и яичницу не поджарите. Поэтому ядерный реактор электростанции зарыт в скалы глубже всего и располагается в самом сердце Комплекса. У него собственный компьютер-навигатор, работающий в автономном режиме, своя «охрана» от непредвиденных и незваных гостей, и вообще столь серьезная игрушка действует полностью без участия человека: он сам по себе, мы сами по себе. Взаимопомощь состоит только в обмене полезными вещами – люди изредка меняют стержни с ядерным топливом, а он одаривает нас всеми благами цивилизации, в которые превращается электричество. Обычно войти в реакторный зал могут одни лишь спецы, раз в полгода присылаемые из Города.
Я порылся в карманах и отыскал свою личную карточку – глядишь, проглотит. Охране Комплекса при чрезвычайных обстоятельствах дозволялось вмешиваться в работу всех узлов постройки, а если нынешние обстоятельства не таковы, то что тогда вообще называть «чрезвычайностью»?
Кар мягко притормозил возле стальной плиты, загораживающей проход, и я критически осмотрел шлюз. Треугольный значок радиоактивности – всем известный желто-красный «пропеллер», грозная надпись по- английски и по-русски: «Danger! For staff only! Опасно! Только для персонала!» А самое главное – здесь я впервые обнаружил признаки жизни. Панель замка скромненько перемигивалась зеленым и красным огоньками. Значит, реактор не поврежден и его компьютер, в отличие от Рамзеса, действует.
Карточка скользнула в прорезь, замок презрительно рявкнул, словно выругался, и красный индикатор заморгал чаще. Я повторил. Здешняя система, как видно, не отличалась общительностью, ибо только на третий раз коммуникатор сообщил мне почему-то женским голосом:
– В допуске отказано. Вход только специальному персоналу.
– Дура, – бросил я. – Я сейчас единственная разновидность персонала – и специальная, и обычная. Открывай, надо поговорить. И припомни сто второй пункт инструкции по безопасности и охране объекта. Особенно те слова, что касаются особых случаев. Ну?
– Принято, – неожиданно покладисто ответил компьютер реактора. На этот раз речь принадлежала мужчине, а голос смахивал на рамзесовский. – Вложи карточку заново.
На мониторе замка появились мои личные данные, оставалось приставить правый глаз к миниатюрному окуляру, чтобы сканер сравнил рисунок сетчатки глаза человека со снимком, запечатленным на чипе удостоверения, и наконец толстенная многослойная дверь отошла в сторону с тяжким хлюпом. Будто слон наступил в лужу жидкой грязи.
Слабо освещенный, небольшой круглый зал, на дальней стене впечатляющий жидкокристаллический
