Войти в бездну

Юргинской колонии. Английский я знаю гораздо хуже, а немецким вообще не владею. Если это для вас важно...

– Вот и замечательно! – воскликнул очкарик. Он вообще вел себя слишком преувеличенно. – Добро пожаловать в наше скромное обиталище! Могу предложить отличное вино, такого на Гермесе нет!

Амели взглянула на меня и исподтишка показала кулак. Я только плечами пожал.

Ведомые невысоким господином, мы направились по коридору в сторону носовой части корабля и вскоре очутились в салоне, по моим расчетам находившемся под пилотской кабиной, – наверх вела винтовая лесенка. Пышные диваны, обязательная живопись, редкие комнатные цветы, бар. Вся техника, включая автоповар, навороченную развлекательную систему и панель мультисвязи, заключена в шикарные корпуса, за создание которых некий неизвестный дизайнер наверняка отхватил немалую сумму.

Эдакий летающий дворец. Так и должны жить императоры и президенты. Удобно, эргономично, красиво. И невероятно дорого.

Я вопросительно посмотрел на Амели, но та лишь изобразила на лице чарующую улыбку с угрожающим оттенком – мол, ничему не удивляйся, молчи и слушай! Тебе все объяснят. Вернее, не все, а только то, что положено знать.

Тем не менее я имел все поводы недоумевать. Во-первых, на «Франце-Иосифе» великолепно работает техника – вон, гляньте, по монитору Планковой связи бегут ровные голубые строчки, ясно свидетельствующие, что корабль поддерживает прямой контакт с одним из центров Транспортного Контроля в Солнечной системе. Единственно, я не смог опознать код, вероятно, это закрытая военная структура.

Во-вторых, вопросы вызвали как внешность нашего хозяина, так и тот факт, что, кроме него, на корабле я не увидел ни единого другого человека. «Старинный друг» Жерара по виду недавно миновал сорокалетний рубеж. Волосы длинные, увязаны в хвостик на затылке, на лбу залысины. Пользуется очками, что в наши времена является анахронизмом почище красных кителей королевской конной полиции и столь распространенных на Гермесе велосипедов – всегда можно сделать корректирующую зрение операцию, занимающую несколько минут. Побрит плохо, а об одежде я вообще не говорю – зачем, позвольте узнать, Амели заставила меня вырядиться ровно на церковный праздник? Я ожидал, что на «Франце-Иосифе» нас встретят величественные джентльмены в смокингах и при белоснежных манишках, и горько разочаровался: очкарик был облачен в исключительно заношенные штаны от технического комбинезона с отвисшими коленками и черную футболку с буквами «ВКК» – аббревиатурой русского Космического Корпуса. На боку дырка – словно зацепился за острый угол. Ходит босиком.

– Вы уж извините, что я одет по-семейному, – словно заметив мой взгляд, затарахтел радушный хозяин, грохоча бутылками в баре. – Так гораздо удобнее, я не терплю официальную сбрую. Луи, собачка будет кушать печенье?

– Э... Не знаю, – честно ответил я. Альфа не приучена к роскошествам в пище и печенья сроду не пробовала. – Но можно рискнуть.

– Прекрасно! – Русский развернулся на пятке и выставил на столик бутылку «Розе д’Анжу» 2267 года и три бокала. Потом извлек из шкафчика пышную коробку с конфетами, каких у нас на Гермесе не видывали с первых лет колонизации. – Садитесь же!

Расселись. Альфа спокойно устроилась у моих ног, искоса поглядывая на забавного господина, суетившегося со штопором и неподатливой пробкой. Амели обрела вид каменного спокойствия, я же чувствовал себя скованно.

Наконец анжуйский нектар уместился в бокалы, хозяин плюхнулся в кресло напротив и уставился на меня умными черными глазами.

– Я же не представился, тысяча извинений... С Амели мы знакомы много лет, я как-то упустил из виду... Гильгоф. Вениамин Борисович Гильгоф. Для вас – Веня. Доктор биологии. Не побоюсь этого слова – ксенобиологии. Специализация – альтернативные формы жизни. Луи, вам знакомо это понятие?

– В какой-то мере, – ответил я. – Имеются в виду существа, чья жизнь основана не на углероде, а, например, на кремнии?

– Совершенно верно! – бурно восхитился Гильгоф. – Я работаю на Императорский Санкт-Петербургский университет и Ксенологическое общество Германского Кайзеррейха. Обе организации проводят совместные обширные изыскания в данной области на малоисследованных планетах, выделены средства... Большие средства. Вы должны понимать, сколь серьезный прорыв в сфере биотехнологий может произойти в случае успеха. Новые лекарства, возможность создания синтетических организмов пятого поколения... Ай, да о чем рассуждать!

– Минутку, – прервал я излияния доктора. – На Гермесе нет и не было существ альтернативного происхождения. Это могут подтвердить Амели и ее муж. Вы же знаете, что Жерар Ланкло – ведущий специалист по животному миру нашей планеты. Или вы располагаете другими сведениями?

– Располагаю, – размашисто кивнул Гильгоф. – Впрочем, подробности можно обсудить позже. После вашего принципиального согласия.

– Согласия – на что?

– Милейшая мадам Ланкло, – доктор любезно кивнул в сторону моей покровительницы, – порекомендовала вас, как человека, лучше других знакомого с географией и особенностями этого континента. Вы ведь охотник? И исследователь? Верно? Помогаете Жерару ловить редких животных для лаборатории?

– Не преувеличивайте, – я покачал головой и бросил недовольный взгляд на Амели, восседавшую рядом с самым невинным выражением на лице. – Я действительно неплохо знаю окрестности Квебека и некоторых других поселений на материке. Вопрос в том, куда именно вы хотите попасть.

– Подробной карты Гермеса не существует, правильно? Только спутниковые и авиационные фотографии, сделанные в редкие моменты снижения солнечной активности? Вы помните атлас планеты?

Гильгоф вскочил и подозвал меня к здоровенному плазменному монитору. Запустил систему, отыскал нужный файл, и я увидел относительно точную карту материка двенадцатилетней давности. Откомментировал:

– Но вы должны сами отлично понимать, что снимки с орбитальных зондов далеко не всегда отражают реальное положение дел. Русла рек могут меняться, вызванные грозами пожары способны вымести за неделю тысячи гектаров леса, тектонические подвижки образуют новый рельеф... Гермес – планета молодая, она меняется на глазах, ежегодно и ежечасно.

– Примерно здесь, – доктор, явно меня не слушая, ткнул пальцем в район лесостепей, раскинувшихся к северо-востоку от Квебека. Немногим меньше двух тысяч километров от города... Ничего себе! – Проведете?

– Никогда там не бывал, – отрекся я. – Если быть совсем точным, эта область вообще не исследована. Никем. За всю историю освоения.

– А почему? – с детской непосредственностью изумился Гильгоф.

– Есть разница между шестьюстами тысячами населения и двадцатью миллиардами? – съехидничал я, намекая на численность обитателей Метрополии. – Поверьте, у нас еще все впереди.

– Так проведете? – продолжал настаивать русский. – Все расходы мы берем на себя, оборудование полностью соответствует особенностям планеты, вся экспедиция – три человека, плюс вы, как проводник и экскурсовод. Аванс я готов выплатить немедленно.

– Не понимаю одного, – хмуро сказал я, вернувшись в обжитое кресло и реквизировав со стола свой винный бокал. – Почему вы, располагая этим прекрасным кораблем не десантировались в интересующей точке, не провели исследования и столь же комфортно не улетели обратно? Где логика? Охота тащиться пешком или трястись в седле?

– «Франц-Иосиф» вернется в Солнечную систему спустя пять часов. – В голосе странного доктора появились недовольные нотки. Я что, наступил ему на любимую мозоль? – Вы правы, Луи, этот корабль отлично защищен и способен без особых затруднений функционировать даже в районе Вольфа 360, но поверьте, на Земле он сейчас нужнее... В конце концов мы можем арендовать в Кебеке транспортный самолет.

– Уже лучше, – согласился я. – Только не каждый пилот согласится на рискованную посадку в саванне. Все зависит от финансирования и щедрости работодателя.