армейских прелестей. Вроде бы это было связано с очередным конфликтом на границе с Халифатом.
– Кажется, припоминаю, – отозвался Веня. – Волнения в Курдистане, несколько вооруженных отрядов пытались прорваться в Армению, тогда все вооруженные силы были подняты на ноги.
– Неважно. Я и еще трое жизнерадостных ушлепков решили смотаться в самоволку. Кто нам дурное слово скажет? Без десяти секунд лейтенанты! Наш кубрик находился на третьем этаже, следовательно, выбираться надо через окно. Логично? Обратно – тем же манером. Ничего особенно сложного, процедура отработана не одним поколением курсантов. Сходили, отдохнули. Возвращаемся обратно. Мои сотоварищи полезли наверх, я пошел замыкающим. И вот вам явление героя: дежурный по училищу как нарочно выглядывает во двор. Дальше – сущая комедия и цирк с акробатами. Господин капитан узрел мою фигуру, поднимающуюся по веревке с узлами, и не нашел ничего умнее, как полезть вслед за мной.
– Грандиозно! – расхохотался Гильгоф. – Но зачем?
– Откуда я знаю? Нашло на человека! Сверху раздается вопль «Офер!», веревка отсекается, а через секунду на асфальте лежат два яростно матерящихся тела. Короче, маразм каких поискать... Все бы ничего, но господин капитан вдруг решил заняться воспитательным процессом – наверное, оттого, что задницу отшиб напрочь. Процесс крайне простой: кулаком в морду курсанту Казакову.
– А вы?
А что – я? Сами понимаете, молодой, горячий, и ужасно расстроенный таким поворотом дел. Уклонился и по всем правилам рукопашки приложил высокое начальство лицом об асфальт. Все можно было бы замять, но капитан упал неправильно: перелом носа и костей лицевого черепа. А это уже серьезно. Завкафедрой по физической подготовке был бы мною очень доволен. В сухом остатке: сразу после торжественной церемонии выпуска я отправляюсь на губу с соответствующей записью в личном деле. Плюс – абсолютная неопределенность в плане дальнейшего прохождения службы.
– Понимаю, – кивнул Веня. – Могли задвинуть в немыслимое захолустье, причем надолго. Но ведь дальше Кушки не сошлют, меньше взвода не дадут, верно?
– Нет, неверно. Словом, посидел я тогда у Казанского, посмотрел в фонтанчик, допил пиво, съел парочку освежающих таблеток и пошел в управление кадров. Где и получил назначение...
– «Обухово-VI»? – понимающе протянул Гильгоф?
– Ага. Афродита, система Сириуса. Северные острова, за полярным кругом. Вы должны помнить, там всего одна группа островов, здоровенный архипелаг.
– Надеюсь, вас хоть не на субсветовом корабле туда отправили? – неудачно пошутил доктор.
– Я бы доселе из криогенной фуги в этом случае не выбрался! Прилетаю, люк транспортного челнока откидывается, я вылезаю на свет Божий и что же вижу, как думаете?
– Эдгара Алана По? – с оптимизмом предположил Гильгоф?
– Не совсем. Двухметровое чудище с перебитым носом и в форме прапорщика Осназа ВКК, причем форма не черная, а серая. На шевроне незнакомая эмблема в виде топора. Добро пожаловать, лейтенант, вас ждут великие дела. Одежку, кстати, мне выдали такую же, серенькую. Дабы не выделяться.
– Про Осназ ВКК всегда ходили легенды одна хуже другой, – покачал головой доктор. – И к тому есть все основания.
– О том, что данная структура существует, я знал, но чем Осназ занимается, нам никогда не говорили. Вот вам секрет номер один, который предстояло раскрыть. Известно точно: никто и никогда людей в этой форме на Земле в глаза не видел. Я констатировал для себя, что неприятности начались и никакого просвета в этой черной... точнее серой, туче не видно. Мне выдали ПМК с искусственным разумом, после чего прапор исчез, а компьютер моментально посоветовал пройти в административный корпус к некоему майору Лисичкину, который меня ждет не дождется, поскуливая от нетерпения. Вот тогда и стало ясно, что это такое: объект «Обухово-VI». Курорт. Тюрьма за пределами Земли. Но в соответствии с тамошним птичьим языком термин «тюрьма» употреблять нельзя. Только «объект».
– Ничего не скажу, вам крупно повезло. – Гильгоф глянул на меня сочувственно. – Это ж надо было додуматься, из боевого офицера элитного Космического Корпуса сделать тюремщика! Я бы на вашем месте завалил жалобами все возможные инстанции, дошел бы до канцлера и Императора!
– Пробовал пару разумеется, потом понял, что бесполезно. Теперь вам ясно, как меня подставили? Это минимум лет десять службы, а потом еще два–дцать – в изоляции. Нам преподавали психологию экстремальных ситуаций и состояний, доказано, что работа в тюрьмах, особенно таких, необратимо отражается на психике. Неадекватное восприятие реальности, ведущее к антисоциальному поведению в обществе, и так далее. Так что Землю мне предстояло увидеть только к старости... Прихожу я в административный блок, поднимаюсь на второй этаж, вижу табличку на одной из дверей: «Начальник объекта майор ОН ВКК Лисичкин Сергей Олегович». Сунул личную карточку в прорезь замка, вошел. Огорчу вас доктор, Эдгара По в кабинете тоже не было, зато имелся еще один человек-монстр, только с майорскими погонами.
– Лейтенант Казаков для прохождения службы прибыл!» – все по уставу, как положено. Рапорт, представление.
– Майор Лисичкин, для тебя – Олегыч. – сказал шеф. Пожал руку, причем ладонь была на удивление мягкой, даже расслабленной. Потом начались объяснения. – Ты садись, не на плацу... Ну что, штрафник, готов горя хапнуть? Мы все здесь военные с прошлым. Многие – с очень богатым прошлым. Причем твои грехи мало чем отличаются от грехов всех прочих. Кто за пьянку, кто из-за бабы, кто просто в опалу попал и был спрятан подальше от греха и начальственного ока. Знаешь, кого охраняем?
– Нет, ответил я.
– Таких же профессиональных вояк, только приговоренных к высшей мере за особо тяжкие преступления. Убийства, изнасилования, государственная измена. Даже один людоед есть – капитан первого ранга Мазуров, слышал может?..
– Я слышал! – воскликнул доктор, перебив меня. – Конечно же! Вурдалак из Красноярска! Эту жуткую историю лет восемь назад мусолили во всех газетах и по голографическим каналам! Неужели это был он?
– А кто же еще? – я пожал плечами. – Тот самый знаменитый каперанг, когда-то служивший в сверхзасекреченном подразделении ВМФ. Вернулся с задания, поехал с молодой женой в отпуск – показать ей сибирскую тайгу. Показал.
– Да уж, во всей красе, – поморщился Гильгоф. – Насколько я помню, хватились Мазурова быстро, через три дня – все-таки не в бухгалтерии служил... И поисковая группа обнаружила господина капитана, поедающего шашлык, изготовленный из собственной супруги. Причем поисковикам тоже можно посочувствовать – из пяти человек выжил только один. А взял Мазурова спецназ МВД, по счастью, без новых жертв... Тёмная история, сообщалось, что он был казнен.
– Ждите, как же! – фыркнул я. – Лисичкин взял с меня помянутую подписку, объяснил, что «Обухово-VI» является одним из серьезнейших секретов Империи и назвал свой «объект» «социальным оружием».
– Это как? – Веня посмотрел на меня поверх очков.
– Официально – там находится обычная тюрьма и металлургическое производство, на котором работают обычные зэки. А не официально... Гм... Представьте себе, что в соответствии с приказом, спущенным с самого верха, вся банда содержащихся там бывших военных выбрасывается, например, в Центрополисе. Или на любой американской или китайской базе. В любом из поселений в Обитаемом Радиусе или даже на Земле. Воображаете, каких чудесных дел они там наворотят? Озверелое-то зэчьё?
– Нестыковочка, – развел руками доктор. – А как же общественный резонанс?
– Предусмотрено, – отозвался я. – Планы ликвидации этой шайки отморозков разработаны. Перетравить нервно-паралитическим газом, а потом заявить всему миру, что мы спасли мирное население от вырвавшихся на свободу уголовников... Придумать отмазку всегда можно. Ну что, продолжать?
– Давайте, становится все интереснее, – кивнул Веня.
– Подписка была стандартной: обязуюсь не разглашать полностью или частично сведения о всем происходящем на «объекте» с момента прибытия до момента убытия, в противном случае мне светит статья УК, в красках повествующая о государственной измене и переход из статуса охранника в статус охраняемого. Что хуже любой смертной казни.
– Все, свободен, – сказал мне Лисичкин, когда формальности были окончены. В кабинете вдруг объявился давешний прапорщик с перешибленным носом. – Это – твой помощник и заместитель.
