задвижкой и толстым слоем отслоившейся краски. Ваала лежала на старой с просевшими пружинами кровати, застланной клетчатым пледом. Едва галиянка увидела капитана, как мышцы на ее лице дернулись, изображая улыбку; в сиренево-синих глазах словно вспыхнул огонь.
– Глебушка! – выдохнула она.
– Эх, товарищ Ваала! – он присел с ней рядом. Едва Завгородцев исчез в коридоре, обнял ее с хищной и нежной силой. – Как ты? – прошептали его губы, касаясь светло-платиновых волос возле ее уха.
– Обалдеть как. Не знаю, что они сделали, но я не чувствую тела. Совсем не чувствую, будто у меня голова растет из пустоты. Пальцами даже не могу пошевелить, – заговорила галиянка, все еще старясь отчаянным усилием поднять руку и обнять самого дорого на тысячи светолет человека.
– Нейроблокирующее воздействие. Или инъекцию сделали, или приборчик у них есть из серии мозговертов. Не переживай, через некоторое время мышечные функции восстанавливаются, – заверил Быстров, подняв ее подергивающуюся руку и поднеся к губам.
– Да, только когда наступит это время. Лежу как пластмассовая кукла под простынкой и тупо пялюсь в потолок, а в голове мысли нехорошие-нехорошие, – она все-таки смогла шевельнуть пальцами и почувствовала тепло его поцелуя. – Недавно приходил один фашист-гад, – продолжила она, – поил чем-то кисленьким – мне пить хотелось. Потом рассматривал меня минут десять, наговорил кучу сахарных комплиментов. Я думала, он меня трахнуть задумал. Закрывала глаза и представляла, как буду лежать под ним жалкая и беспомощная.
– И что? – Глеб приподнял подушку и положил голову Ивалы удобнее.
– И ничего. Оказалось, что он никогда галиянок не видел, – она хохотнула, снова слабо пошевелив пальцами, лежавшей на плече капитана. – Не только галиянок, а вообще женщин с других планет. Мне от этого стало смешно. Честное слово, Глебушка, смешно. Я ему сказала, откинь простынку, милый мой, а он, видимо, растратил всю смелость на красивые слова.
– Занятная история, – поговорил Быстров. – А я общался с самим координатором. Да, вот такая выпала честь… – закурив последнюю сигарету, Глеб пересказал ей весь разговор с Орнохом Вархом.
Ивала, закусив губу, лежала с минуту, будто не испытывая никаких эмоций, глядя куда-то мимо Быстрова. Затем сказала:
– Догадываюсь, что ты решил. Наклонись и послушай меня, чтобы не осталось ни пылинки сомнений на мой счет.
Глеб опустил свое лицо к ее поближе, и галиянка разразилась тихим и резким шепотом, который вполне могла уловить система прослушки, установленная здесь:
– Ты не должен ни на миг сомневаться, Глебушка! «Звезда» тебе дает шанс выжить – вот и используй его не раздумывая. С легким сердцем оставь меня в залог и лети на Присту. Там ты поступишь по своему разумению. Я знаю, как ты поступишь. А я здесь выкручусь. Главное, что у меня будет время и я найду способ их провести. Клянусь Алоной, я вырвусь из этой дыры! Через полгода мы встретимся, там где… – она на миг задумалась. – Там где началась наша история с Ариеттой. По-крайней мере я там оставлю тебе сообщение. Ну-ка посмотри на меня!
Глеб прошелся взглядом по ее лицу, медленно, будто изучая каждую пору на розоватой коже. Потом встретился со зрачками галиянки, похожими на черные лучистые звезды.
– Ты не смеешь сейчас отказаться от затеи Варха! Иначе мы вместе погибнем, и не будет никому от этого пользы. Я настаиваю: лети на Присту и не думай, будто ты меняешь мою жизнь на ее и свою! Чтобы ты не решил, оказавшись на свободе, ты ничего не теряешь!
– Я так не думаю, – произнес Глеб. – Чем безоговорочно соглашаться с милькорианцами, лучше поторговаться и выиграть немного времени.
– Они не дадут тебе времени. И завтра меня отсюда увезут. Я знаю, – с необъяснимой уверенностью ответила галиянка.
Быстров просидел у Ивалы еще минут десять, после этого Завгородцев отвел его к Лиэри.
После обеда с сенатором Леглус отправился в гостевой домик, расположенный с группой похожих коттеджей между деревьев сада. Санди Хаскли ждала его, покачиваясь в шезлонге и листая женский романчик с томно-розовой обложкой. Она сделала вид, что не заметила приближение пристианца сразу. Лишь когда он остановился рядом, Санди шевельнула ногой и лениво произнесла:
– Я тебя ждала на барбекю. Уже все остыло пять раз.
– Вставай, моя прелесть, – Леглус поманил ее пальцем. – Есть неотложное дельце.
– Дельце? – огромные глаза госпожи Хаскли раскрылись шире.
Маркиз дожидался ее, открыв двери в дом и пытаясь понять, что так манит его в этой темнокожей сучке, с лоснящейся кожей, крутыми бедрами и такой бесстыжей, вызывающей улыбкой на толстых губах.
– Какое дельце? – настороженно спросила она, протискиваясь между ним и москитной сеткой.
Пристианец не ответил, провожая взглядом ее грудь, качнувшуюся в тесной майке. Затем зашел следом, взял Санди за руку и подвел к столу, на котором стояло несколько тарелок с остывающим обедом.
– Ты ждала меня или того парня в вонючей желтой форме? – Леглус строго посмотрел ей в сжавшиеся точками зрачки.
– Тебя, черт, – с придыхом произнесла Хаскли.
– Тогда к нашему дельцу, – он повернул ее и, схватив за шею, рывком наклонил к столу.
В это время левая рука маркиза задрала короткую юбку и сорвала тоненькие трусики. Раньше, чем Санди успела опомниться, Леглус раздвинул ее ягодицы и направил между них дико отвердевший член. Госпожа Хаскли закричала неожиданно тонким голоском, вздрагивая, чувствуя боль, сладость и теплые кусочки барбекю между грудей. Она вскинула голову, чтобы изречь какое-то ругательство, но он вернул ее в салатницу и налег на милую жертву с беспощадностью хищника. Маркиз, потел, посапывал и казалось ему, что он имеет сейчас не только Санди, но и всю эту дикую планету, даже всю сволочную галактику.
Очень некстати зазвонил сотовый телефон в его спущенных брюках. Звонок был пронзительный и настойчивый. Леглус не сразу догадался, что звонит Филипп Макколл и зарычал от раздражения. Отпустив стонущую землянку, он неуклюже наклонился, выудил мобильник из кармана брюк и замер, не зная, какую кнопку нажать – обычно на звонки отвечал за него Голиарс.
– Санди, – произнес он, – как включить эту штуку? Скорее! Это важное сообщение.
Госпожа Хаскли обтерла салфеткой майонез с лица и расхохоталась.
– Скорее, моя прелесть! – поторопил ее маркиз, всовывая ей в руку непокорное устройство.
Она поднесла его к уху и, едва сдерживая смех, проговорила:
– Але-е?
– Санди, девочка, – раздался возбужденный голос сенатора, узнавшего ее. – Возле тебя нет графа Дэриола?
– Слушаю сенатор, – ответил Леглус, вырвав трубку у Санди.
– Господин Дэриол… Мы только что получили сигнал «Прибой один». Три минуты назад от русского агента.
– Наконец-то, – сдерживая волнение, отозвался пристианец.
Сигнал «Прибой один» означал, что координатор «Холодной звезды» остановился где-то за горской чертой на достаточно длительный срок и остальные обстоятельства
