трети планет империи присягнули на верность новой императрице. Их список длинный и нет смысла его приводить. Он здесь, – герцог постучал пальцем по информкарте. – Флаосар обосновался в районе с центром в Гарлокие. Он контролирует шесть прилежащих звездных систем и вступил в переговоры с милькорианцами и колониями Боруа. Но не думаю, что они окажут ему существенную поддержку.
– Простите, герцог, вы говорите о Флаосаре как об отдельном лице. Разве ваша прежняя дружеская связь лопнула? – поинтересовался Быстров, стараясь говорить так, чтобы его слова не казались насмешкой.
– С Флаосаром нас связывала общая цель. С приходом к власти Ариетты наши пути разошлись. Флаосар сам жаждал власти, он изначально был непримиримым противником новой императрицы, за ним осталась значительная часть имперского флота, полтора десятка планет и немалые ресурсы. Я же никуда не бежал с Присты и какое-то время думал, что смогу влиять на чудовищную политику Ариетты. Я надеялся образумить ее, до тех пор пока она не передала Детям Алоны планеты Пояса Олориси. А после того, как она в нашей древней столице начала возводить храм Алоны, я улетел на Мрилион. Ко мне присоединился герцог Ольгер, маркиза Саоален и некоторые влиятельные люди, которые больше не смели видеть происходящее на Присте. Мы унесли на Мрилион некоторые священные реликвии и сам дух нашей великой империи. К нам присоединилось несколько звездных систем и небольшая часть флота, во главе с линкором «Иравис». Теперь в противовес остальной империи мы называемся Союз Эдоро.
– Теперь вы объединились с герцогом Ольгером? – скрывая удивление, спросил Глеб.
– Да, капитан. Я знаю, что вы с ним в доверительных отношениях и позиция Ольгера для вас много значит. Может быть почти столько, как когда-то позиция Олибрии. Я имею послание к вам от него и вручу его позже. Сначала, я хотел бы чтобы та смертельная неприязнь, возникшая между нами по понятным причинам исчезла, ввиду исчезновения тех причин. Еще мне бы хотелось, чтобы между нами возник хотя бы шаткий мостик доверия, – черные глаза Саолири не мигая смотрели на землянина.
Быстров без труда выдержал пронзительный взгляд и сказал:
– Не знаю, возможно ли это. Даже если теперь с герцогом Ольгером, человеком, которого я несомненно уважаю, вас объединяют общие интересы, мне трудно будет забыть, что вы – именно тот человек, которого я считал врагом Олибрии и своим лично. Зачем я вам нужен, господин Саолири?
– Я никогда не был врагом Олибрии. Мы всего лишь имели слишком разные взгляды, на одну и ту же проблему.
– Это демагогия. Разные взгляды, разные подходы… Скажите ясно: зачем я вам нужен? – повторил вопрос Быстров.
– Вы нужны не лично мне, капитан. Вы нужны нашей гибнущей империи, силы которой кое-как закрепились на Мрилионе. Мы пытаемся противостоять жестокой экспансии Детей Алоны, тем, кого называют эльвийцами, и нашей императрице, скрывающей под милым обликом душу чудовища, – герцог отвлекся на чью-то возбужденную речь, доносившуюся через тонкую стенку хижины, а Глеб тем временем вспомнил превращение Ариетты в красновато-черное существо с когтистыми руками- крыльями, произошедшее у дачи Арканова на его глазах. Вспомнил ее и другой – милой девушкой с упавшими на лицо волосами, прикрывавшими зеленовато-серые глаза, в которых таилось что-то завораживающее, похожее на морские глубины и на блеск стальных клинков. От этих быстротечных воспоминаний он испытал боль, застрявшую глубоко в душе, боль и глубокое унынье.
– В самое ближайшее время, – продолжил Саолири, – мы собираемся предпринять экспедицию на Землю. Вы необходимы как консультант, и возможно именно через вас мы сможем решить там некоторые острые вопросы. Это чрезвычайно важная экспедиция, от которой зависит наш успех в борьбе с Детьми Алоны и возможной атакой с Эльвы.
– Не понимаю, господин герцог, причем здесь моя родная планета? – Быстров мгновенно прокрутил в голове все возможные связи и предположил: – Дело в корвете «Хорф-6»?
– Да, дело в погибшем корвете и не только в нем. Сейчас я не могу вам открыть истинную цель экспедиции, но я надеюсь, что вы согласитесь нам помочь, – голос пристианца потерял былую уверенность. – Конечно, я неподходящий переговорщик, господин Быстров. Гораздо скорее вы бы вняли герцогу Ольгеру, но Ольгер занят не менее важными делами – делами нашего маленького флота, без которого нам не выстоять. Помня ваши прошлые заслуги перед Пристой, я еще раз обращаюсь к вам с настойчивой просьбой: помогите нам с миссией на Земле. Хотя бы только с этим. О большем я не смею просить.
Рука Саолири дрогнула, и ложечка зазвенела о льдистый край вазочки. Не сводя черных блестящих глаз с землянина, герцог ждал ответа, мысленно приготовив еще один веский аргумент, который пока не желал пускать в ход.
5
Союзу Эдоро или мятежникам с Мрилиона – так окрестила Ивала восставших во главе с Ольгером и Саолири – зачем-то требовалось разыскать обломки «Хорф-6» или кого-то из его несчастного экипажа. Эта цель имела столь огромную важность, что к Земле направился сам Саолири, задействовав скоростной эсминец «Тирату», несмотря на то, что для экспедиции было вполне достаточно «Тезея», и незачем было снимать боевую единицу с орбиты Мрилиона перед угрозой появления флота Присты.
Оба звездолета вышли из гиперброска возле Марса. Планета хищным рыжим глазом плыла слева от «Тирату», поблескивая искрой Фобоса. До Земли в режиме скоростного торможения оставалось 53 стандартных минуты.
– Господин Кэорлан, – обратился Глеб по направленной связи к капитану эсминца, – примите параметры траектории и точки выхода на орбиту.
– Мы не можем поддерживать такой темп торможения, – отозвался пристианец, скосив черные глаза на монитор, вздрогнувший колонками цифр. – До скорой встречи на орбите.
– Они не могут! – хохотнула Ивала, едва индикатор передатчика потух. – Это вам, мальчики, не ржавый тазик, а «Тезей».
Быстров знал, что «Тирату» по ходовым качествам не уступит дальнему разведчику, названому «Тезей». Просто в капитане Кэорлане осталось меньше ребячества и он не собирался подвергать лишним перегрузкам ни экипаж, ни важного пассажира – герцога Саолири, и тратить зря цинтрид тоже было ни к чему. Можно предположить, что Кэорлан никогда не играл в азартные игры и не участвовал в гонках сквозь астероидный пояс, совсем не из трусости, а потому, что он был сдержанным и рассудительным человеком, как и большинство высших офицеров имперского флота – флота развалившегося на три неравные части с воцарением Ариетты и вот-вот готовые ввязаться в войну.
– Глебушка, – Ивала Ваала повернулась к нему, намотав на палец белесый локон. – Как думаешь… – ее синие с сиреневым оттенком глаза смотрели куда-то мимо Быстрова, – Сашку мы найдем?
Двадцать дней пути через гиперслои галиянка не задавала этот вопрос, но Глеб не сомневался, что по приближению к Земле она все чаще думает о Шурыгине. Друг погибшего Агафона Аркадьевича так неожиданно и сильно вскружил ей голову, что Ваала не прекращала вспоминать о нем ни на Присте, ни на Хигосе, когда они изнывали от жары среди белых песков и, казалось, думать не могли ни о чем другом, кроме скорейшего избавления из плена проклятой планеты.
– Мы должны его разыскать, – ответил Быстров, движением руки отдавая команды бортовому компьютеру и разглядывая Землю, наплывавшую снизу на обзорный экран. – Пожелает он полететь с нами в этот раз или нет – его дело, но мы должны удостовериться, что с ним все в порядке.
– В этот раз он никуда не денется. Я убью его, если он откажется с нами! – шутливо пообещала галиянка. – Я же его люблю!
– Ревновать заставляешь, товарищ Ваала, – Глеб усмехнулся и положил
