Войдя в каюту, Леглус устроился за выдвижным столиком. Сидел несколько минут без движений, глядя на живую голограмму с видом на Сады Ора. Затем извлек из ящика две блестящих капсулы размером с крупное яйцо сиэстра. В одной из них содержалась информационная копия мозга Быстрова.
– У вас есть секрет, господин Быстров? – с усмешкой прошептал он, поглаживая полированный металл. – Нет, не думаю… Все ваши секреты в моей правой руке.
На даче Арканова решили задержаться до десяти утра: позавтракать, отогреться и вызвать такси. Пока Агафон готовил свои фирменные макароны с тушенкой, Глеб принес березовые дровишки и разжег камин. Едва за чугунной решеткой заплясал огонь, в гостиной сразу стало уютнее. Скоро на круглом столе между небрежно растравленных тарелок появилась кастрюлька с пахнущей поземному пищей.
– Может Шурыгину позвонить? – предложил Арканов, раскладывая желтовато-тусклые макароны с кусочками мяса. – И такси не потребуется. Он нас в Москву на своей «Волге» с радостью. Тем более, сегодня пятница – с работы отпросится без проблем.
– Вот этого не надо, Аркадьевич. Не надо человека от работы отвлекать, и светиться здесь по друзьям- знакомым тоже не надо, – Быстров укаткой посмотрел на принцессу, поедавшую отнюдь не королевское блюдо с аппетитом. – Тебе не терпится знать, какие у него успехи после того, как ты ему нашептал секрет электрогравитации?
– Э-э… да, – признался А-А, позвякивая вилкой. – И просто хочется видеть хорошего человека.
– Твой хороший человек с этой идеей еще не один год провозится, – заметила Ваала. – Хотя и меня на него было бы интересно посмотреть.
– Лично я, если бы такую идею мне толково преподнесли, за пять-семь месяцев довел ее до опытного устройства, – заметил Арканов. – А Сашка, он – голова.
– Ты же ему идейку только намеками, намеками, – с издевкой напомнил Глеб.
– Ну да. Только намеками достаточно ясными. И схемку из рыбьей чешуи выложил – мы тогда пиво пили с воблой, – Агафон встал, собирая пустые тарелки, и скоро вернулся с чайником.
– Давай, Аркадьевич, сначала в Москву: решим текущие вопросы, обдумаем, где нам надежнее спрятаться, а потом – Шурыгин, – Быстров пододвинул Ариетте чашечку с пахнущим смородиной чаем.
– Глеб Васильевич, а нельзя, сначала Шурыгин… – А-А вытащил из буфета банку вишневого варенья. – А потом…
– Нельзя. Тебе что так неймется? И чего там с вареньем стоишь? Ее Высочество ждет обещанного вишневого, – Быстров, увидев на лице Арканова глубокое огорчение, заскрипел рассохшимся стулом и сказал: – Ну, позвони ему, позвони, узнай как дела, если такое неуемное любопытство раздирает. Только варенье давай сюда.
Стукнув банкой об стол, Агафон направился на кухню за телефоном. Скоро оттуда донесся его приглушенный и возбужденный голос.
– Жаль, что катер не починили, – сказала Ивала, попивая маленькими глоточками чай. – На ваших колесных машинах мне не очень нравится. А госпожа принцесса от колесной техники будет вообще в шоке.
– На Сприсе я бывала не в очень комфортных условиях, – смакуя вишневое варенье, ответила Ариетта. – А дикие места я очень люблю. И большие города мне тоже интересны.
– Ну, приедет он сейчас, – выглянув из кухни, сообщил Арканов и, натолкнувшись на строгий взгляд капитана, пояснил: – Васильевич, я его не приглашал. Напротив – сказал, что мы с дальней дороги и очень устали. А он же настырный: говорит, мол, сейчас приеду с бутылкой, усталость снимать.
– Ну вот вам и такси на Дубровку… – Быстров встал из-за стола и закурил у приоткрытого окна. – Послушай, Агафоша, я его видел всего два раза мельком. Что он за человек? Надеюсь, он в курсе наших звездных дел? Или ты не только Петю Маркина в зеленых человечков посвятил?
– Человек он очень хороший. Душа-человек, ну и тела немного есть. А про звездные дела ничего не знает – клянусь. Он думает, что я докторскую защитил и махнул заграницу, – объяснил Арканов, нервно вертя в руке телефонную трубку. – Для него я работаю то в Лондоне, то в Массачусетсе, а здесь бываю так, наскоками на несколько месяцев. Последние года четыре я с Сашкой вообще не виделся за исключением случая, когда пиво с воблой, и еще разок.
– И что мы ему теперь объясним, если он, как ты говоришь, человек неглупый? Что он подумает, глядя на наших дам? – Глеб затянулся и стряхнул столбик пепла в цветочный горшок. – Госпожа Ариетта по-русски и полслова сказать не может, а если он глянет внимательно в лучистые глазки Ивалы, у него сразу припадок случиться.
– Вы меня заинтересовали, – рассмеялась галиянка. – Что же за нервный такой мужчинка, если мой невинный взгляд способен лишить его чувств?
– Мы просто все объясним. Скажем, что госпожа Ариетта обычная иностранка. А Ивала Ваала носит контактные линзы, нынче модные в Лондоне, – предложил хозяин дачи.
Шурыгин приехал около десяти. Ивала первой заметила рослого молодого мужчину в расстегнутой куртке, идущего по бетонной дорожке. Он ворвался в гостиную вместе с осенним ветром и каплями дождя. Небрежно поставил на тумбочку пакет с бутылкой коньяка и съестным. Обнял Арканова и крепко пожал руку Быстрову.
– Шурыгин. Саша, – представился гость принцессе, закинул чуприну русых волос, все время спадавших на лоб, и повернулся к Ивале.
– Как приятно. Ивала Ваала, – назвалась галиянка, приблизившись на шаг и заглянув в его теплые карие глаза.
Шурыгин на мгновенье замер, разглядывая притягательное лицо незнакомки, волосы с платиновым отблеском, потом переспросил:
– Ивала как?…
– Ивала Ваала. Правда необычное имя? – с легкой издевкой поинтересовалась галиянка. – Я как бы иностранка. И госпожа Ариетта – иностранка. По-русски она совсем не бум-бум. Так что если у вас какие- нибудь к ней вопросы, спрашивайте меня.
– А если по-английски? Немного по-испански могу, – Сашка, отвлекшись на миг, зашелестел пакетом, доставая коробку конфет и пузатую бутылку «Арарат».
– Бесполезно, – отозвалась Ивала, помогая ему извлечь дары. – Разве что на хинди можете попробовать.
– Александр Владимирович, ты бы не суетился с этим, – Глеб постучал пальцем по бутылке. – У нас на сегодня кое-какие дела намечены, и пить с утра не хотелось бы.
– В Москву нам, Сань, надо, – пояснил Арканов. – Мне маму повидать, Васильевичу в квартиру заглянуть. И по магазинам, и всякое разное.
– Так ребята… – Шурыгин выпрямился и горящим взором обвел команду «Тезея». – Я вас куда надо отвезу. До понедельника я в свободном полете. Три месяца то в институте безвылазно, то со своими делами, пора бы и развеяться. Поехали?
Глеб с укоризной глянул на Агафона и неопределенно мотнул головой.
– Поехали! – решилась галиянка, возвращая коньяк в пакет.
Собрались быстро. Арканов запер входную дверь, и все погрузились в белую «Волгу». Ариетта с интересом поглядывала на нелепую приборную панель (что-то похожее она видела в мнемофильмах по древней истории), прислушивалась к ворчанию мотора, потом успокоилась и смотрела в окно на проплывавшие мимо коттеджи, капли дождя и мокрые деревья. Сашка, поддавливая педаль газа, говорил без умолку о лаборатории, новом руководстве и реорганизации в «Микроэлектронных решениях». А когда Агафон осторожно задал ему вопросы по судьбе своих идеек, Шурыгин как-то сразу замолчал. Вздохнул, два раза вздохнул, обернулся и произнес:
– Безумные мысли ты мне, Аркадьевич, тогда преподнес. Настолько безумные, что я много ночей не спал. Довел себя до полного отупения. Мне даже мерещится кое-что начало: зеленые человечки и эльфы с отрезанными ушами. Но потом я понял, что можно создать штуку, которая на самом деле будет работать. И все наши самолеты, ракеты… Эх! – он прихлопнул по рулю. – Потом я тебе расскажу. Нашим дамам и Васильевичу это вряд ли интересно. А с тобой мы вечером поговорим. Еще как поговорим!
– Господин Шурыгин, – томным голосом сказала Ивала, облокотившись на водительское сидение. –
