Хранитель Мечей. Рождение Мага

Неясыть словно сам тащил из себя живую кость. Боль пронзила внутренности, он заорал от нестерпимой муки, сам не слыша своего крика, – но мертвецу пришлось и того хуже. Незримый молот рухнул прямо на голый череп, обломки кости брызнули в разные стороны, земля расплескалась вокруг неупокоенного, точно вода, чёрный водоворот втягивал бьющийся в посмертной агонии костяк, увлекая его всё глубже и глубже, мимо самой плоти этого мира, вовне, в безграничность, туда, где, наверное, обитали те самые многоножки, что умели обернуться юными красавицами, перед тем как пожрать саму душу своей жертвы.

– Неясыть! – Атлика приподняла его голову. Глаза у девушки были сейчас как два блистающих чёрных камня – ни белков, ни радужки.

И за ней тянулся явственный чёрный след, след крови и чужих мук.

Она – малефик? Приносила в жертву детей – может, даже на могилах их родителей? Она будоражила мёртвых? Зачем, почему, для чего?..

«Болван! – вспыхнуло в мозгу. – Забыл последние слова Тёмного? «Это подло, Анэто!» – выкрикнул Даэнур. Пытался остеречь, предупредить… а ты – ты решил, что и впрямь действуешь в реальном мире, забыл, что ты – на испытаниях, и… что стоило опытному магу проследить твою приязнь и беспокойство? Светлые не могут чувствовать нас, Тёмных магов, говорил учитель. Но зато они здорово наловчились ловить нас на живцов, добавил бы теперь сам Фесс».

Беги, захотелось крикнуть ему – язык отказался повиноваться Неясыти. Мир испытания вокруг него стремительно таял, декорации уступали место настоящей реальности – и оторопевший Фесс понял, что лежит на плитах широченного двора Академии, лежит посреди расставленных тут и там игрушечных домиков в половину человеческого роста. Здесь была и церковь, и дома, и искусно выполненное кладбище, ограждённое серыми камнями… Кусты и деревья тоже имелись – карликовые, растущие в глиняных кадках, но очень похожие на своих нормального роста прародителей. Всё было как и положено на испытаниях – и даже многоликая толпа, обступившая эту импровизированную сцену. Невольно Фесс поискал глазами Атлику, ожидая увидеть её закованной в цепи и уже влекомой на казнь, – и облегчённо вздохнул, не найдя её среди обступивших людей. Мельком оглядел себя – запёкшаяся кровь на запястье, грудь ноет от удара – наверное, здоровенный синячище будет; а так ничего, вроде бы цел…

– Добрые студиозусы, почтенные мэтры, милорды деканы! – прозвучал над толпой голос ректора Анэто. – Испытания завершены. И теперь я должен задать досточтимому ректорату вопрос – достоин ли сей аколит досрочного вручения ему посоха мага с признанием за оным аколитом всех прав, равно как и обязанностей практикующего чародея-некроманта?

Ни слова об Атлике. Ни слова. Но ищейки отцов-экзекуторов наверняка уже рвут поводки и захлебываются злобным лаем…

– Позвольте мне, о досточтимый и высокоучёный милорд ректор, – неожиданно прозвучал сильный звучный женский голос, низкий и волнующий. – Конечно, я не являюсь членом почтенного ректората, я всего лишь исполняю скромные обязанности управляющей Волшебным Двором…

Мегана! Быстры ж твои тропы и твои кони, волшебница, как видно, ты очень торопилась. Вот только зачем?

– Моё мнение однозначно – прекрасная работа. Аколит явил и мужество, и твёрдость духа, и настойчивость в достижении цели… качества, которым могли бы позавидовать добрые студиозусы иных факультетов! Как жаль, что все эти таланты достались Тьме… я могу только скорбеть об этом. Но сей аколит Неясыть, бесспорно, заслужил посох. Ему нечего делать в Академии, тем более если северные города страдают от нашествий неупокоенной нечисти. Простите меня, милорд ректор, за столь бурное изъявление чувств и за взятое у столпов ректората слово. Скромно уступаю трибуну тем, кому положено судить и выносить вердикты…

Фесс обратил внимание, что в продолжении всей речи Меганы никто в толпе, похоже, не решился даже вздохнуть. Только теперь Неясыть смог её разглядеть – когда она аккуратно садилась в почтительно пододвинутое деревянное кресло.

Ничего в ней не было на первый взгляд ни смертоносного, ни властного. Невысокая, с длинными тёмно-русыми волосами, по-девичьи заплетёнными в косу, которую она носила перекинув на грудь. Коса, конечно, была знатной – толщиной в полторы руки и длиной чуть ли не до колен; никаких украшений, скромное серое платье с глухим воротом под горло, длиной до самых пят; ничего особенного, ничего, кроме ауры Силы. Она слепила и обжигала, словно Солнце; собственно говоря, прочесть эту ауру никто бы и не смог как раз из-за этого сияния.

Да, перед такой волшебницей не зазорно было снять шляпу самому милорду ректору.

Правда, после короткого слова Меганы никому отчего-то не захотелось выступать «против». Деканы вставали один за другим, коротко роняли «согласен», или «я за», или «не возражаю». Последним встал Анэто.

– Поздравляю тебя, Неясыть, – мягким и дружелюбным голосом сказал он. – Ты доказал, что можешь быть некромантом… прекрасным некромантом, да простит мне Совет такое сочетание слов. Конечно, ты бы мог шлифовать и оттачивать свой талант и дальше… но время тревожное, и твоё… гм… умение нужно многим и многим людям. Мы не сомневались, что ты выдержишь испытание, и ректорат заранее приготовил тебе рекомендательные письма. Тебя ждут в Семиградье, в Арвесте – это на побережье Моря Ветров, у самого Железного Хребта, рядом с Лесными Кантонами, – они, кстати, тоже нуждаются в твоих услугах. Прими же свой посох и собирайся. Тебя отвезёт корабль Академии – ведь порт закрыт из-за ещё не до конца побеждённого мора. Прощай, аколит Неясыть… твой наставник уже несёт сюда посох… преклони же колени и прими знак своего магического достоинства, твоё оружие и твой инструмент!

Фесс несколько мгновений поколебался. Встать на колени перед всей этой толпой? Перед испытующим взглядом Меганы – ох, не нравятся мне её похвалы, ох как не нравятся! И что, что же случилось с Атликой? Неужели они её выследили, выследили из-за меня?!

Шагнувший к Фессу Тёмный был сейчас и в самом деле мрачнее тучи. Блеск жёлтых глаз потух.

– Опустись… пожалуйста! – едва слышно шепнул безгубый рот. Фесс сжал кулаки и последовал совету.

Даэнур торжественно протянул посох. Фесс принял его обеими руками, удивившись тяжести – таким оружием и впрямь запросто можно было убить. Отполированный каменный шар был размером с детскую голову; им, наверное, легко проламывать и стены, если, конечно, он достаточно крепко приделан, невольно подумал Фесс.

Вокруг царило гробовое молчание. Академия безмолвно взирала на вручение аколиту чёрного посоха – впервые за незнамо сколько лет. Одновременно сам собой расстегнулся браслет на левом запястье Фесса; Даэнур ловко подхватил его.

– Твой браслет останется здесь на вечные времена, – провозгласил Анэто. – Тебе осталось только получить кольцо, которое ты сможешь вручить тому, кто достоин, по мысли твоей, обучаться здесь, в нашей Академии…

Держа посох двумя руками, Фесс выпрямился. На чешуйчатой руке Даэнура уже поблёскивало скромное серебряное колечко – пластинка, где должен был помещаться герб, осталась гладкой.

– Твой герб ещё не составлен, Неясыть, – услышал он голос ректора. – Но ничего, всё равно любой из нас тотчас же узнает твоё кольцо… не сомневайся.

Сомневаться и так не приходится, мрачно подумал Неясыть. Вы использовали меня как живца, наверняка уже схватили Атлику, а теперь отсылаете меня прочь, чтобы я не смог помочь ей! И не удивлюсь, что и дальше буду нужен вам… как тот учёный баран, что ведёт остальных под нож мясника…

Он крепко, до боли, стиснул новообретённый посох и вместе с Тёмным быстрыми шагами пошёл прочь. Толпа послушно расступилась перед ним; расступилась и тотчас же сомкнулась вновь. Так море пропускает сквозь себя не способный ранить вечнотекучую стихию угрюмый чёрный камень.

Интерлюдия IV Скрижали ночи

– Вот уж попали так попали, – вздохнул Эгмонт, выдернув из рукава камзола последнюю колючку. – Вот так полетели… вверх тормашками. Отчаянный у нас предводитель, а, как думаешь, Мел?

– Да уж чего-чего, а отчаянности в Клархен хватает, – проворчал Мелвилл, только-только окончивший