огненный лепесток, то снова забирал его себе.
Я еще раз внимательно осмотрелся. Теперь большой огонь, породивший это забавное существо, – исчез. Словно его никогда и не было.
Играть со щепкой паучку быстро надоело, и он стал изучать меня. Оставаясь таким же теплым и мягким, словно зверек, юркнул мне под шубу и стал возиться в широком рукаве, щекотал, вертелся. Потом объявился на белом полотне рубашки, залез под ворот и словно прошел сквозь грудную клетку, облюбовав себе место где-то около сердца, как мне показалось. Он еще некоторое время шевелил лапками, устраиваясь поудобней, а потом затих и, наверное, уснул. Я ощущал только приятное тепло как нежное прикосновение дружеской руки.
И тогда у меня началась череда видений. В этот раз я точно разделял, видел как бы параллельно, не свой собственный поток мыслей. Мне привиделось огромное, просто неописуемых размеров пламя, бушующее, как безбрежный штормовой океан. От навалившихся образов и вспышек пошатывало, все вокруг мерцало, становилось с ног на голову. Было сложно определить, где верх и где низ. Реальности наслаивались одна на другую, путались, и в то же время что-то входило внутрь помимо воли. Это вызывало странные чувства. Чувство ликования и блаженства, полноты и завершенности одновременно. Огонь говорил со мной языком пламенных образов, огненными картинами. В считанные мгновения он рассказал о том, кем он был и кем стал. Отдал, как сокровенный дар, историю своей вечности. Что видел во всех мирах, где побывал, и что осталось для него недоступным и неясным. Я сам в этот миг стал воплощенным огнем, прожившим полноценную жизнь, который будет жить вечно, до самого конца творения.
Я был поражен и счастлив одновременно. Не было страха или неприязни, казалось, что именно этого я и хотел всегда, чтобы такое опасное существо было ближе, понятней. И не покидало меня. Объяснить все произошедшее я не мог, да и не силился это сделать. Я осознавал, что в этом странном месте возможно многое. А если так, то подобного следует ожидать и дальше.
Увлеченный этой мыслью, я пошел к берегу, где тугие волны гоняли вдоль полоски прибоя мелкие камни. Мне предстояло действовать дальше. Было необходимо двигаться и искать дальнейший путь, но похоже, что путь искал меня сам.
Скорее почувствовал, чем увидел, то существо, что появилось передо мной. Он был прозрачен, как и сам воздух. Но по контуру телесной оболочки пространство словно искажалось. Легко можно было определить размер, но мелочи ускользали, становились неясными, менялись непрерывно. Оставаясь вроде бы неподвижным, существо пребывало в постоянном движении. Его и не было, просто упругий, ощутимый поток воздуха, но я четко мог определить место, где оно находилось. Не уверен, что видел глазами. Скорее не только глазами, уверенность в знании придавали еще какие-то чувства, неизвестные прежде. Это стихии, они появляются здесь передо мной, как бы испытывая, проверяя на прочность. Мне почему-то вспомнилось видение с бродягой, который сидел в ночной степи у костра и, как мне казалось, разговаривал с ветром и с огнем и со мной одновременно. Я не слышал слов, но слова не имели значения. Главное то, что он понимал, что делал. А понимаю ли я, что происходит со мной сейчас? Со мной ли все это происходит? И это странное существо в виде паука, и бесформенное проявление ветра, вставшее на пути, – все это не плод моей фантазии, это обитатели храма.
Сомнения, как много их возникает. Как часто мы путаем реальность и вымысел. И проходим мимо в то время когда происходящее, может быть, самый важный момент в жизни.
Если люди говорят о духах стихий, то под этим они подразумевают каких-то конкретных существ, доступных нашим чувствам, а не своему воображению или фантазии. А есть ли у фантазии чувства?
Говорят, что дух ветра может быть суров, как и дух огня бывает безжалостен. Вода и земля тоже по-своему норовисты. Мы должны как-то обозначать то, что является предметом наших мыслей. Дать имя, определение. У всех них должны быть признаки и отличия. Иначе никакой разницы просто не будет.
В легенде говорилось, что тринадцать великих духов поделили между собой пять стихий. Пятая стихия не прельщала никого и потому досталась одному. Остальным же пришлось делить свою стихию между собой. Выходит, что тот же огонь является достоянием трех духов одновременно. Интересно, тот милый паучок, который сидит у меня под сердцем, он которому из духов принадлежит? Хотя дальше в легенде сказано, что все духи, кроме одного, лишились своего дара. Как и разума, и чувств, и лиц. И были им даны уделы. То есть духов разделили, и они не встречаются между собой. А что же стихии? Если опять обратиться все к той же легенде, то теперь они принадлежат только одному духу. И имя его Ситах-Ур. Прародитель моего рода и верховный из духов, оставшийся любимцем Создателя. Любая стихия в этом мире принадлежит ему и подчинена его власти. Потому что у него есть буквы закона!
А имею ли я право претендовать на часть его могущества? По праву рождения или по причине того, что сам дух смерти называет меня господином?
Огонь сам пришел ко мне в руки. Ветер стоит передо мной, ожидая то ли приказа, то ли приглашения. Может, ждет удобного момента, чтобы растерзать меня в клочья. Сдернуть с моих костей кожу. Я не знаю, но должен попробовать выяснить это. Пусть это выглядит нелепо, но я должен.
– Есть ли у тебя ко мне дело, или ты просто преграждаешь путь?
Ответ я услышать не надеялся, и даже представить себе не мог, как он может прозвучать. Но нечто передо мной снизошло до ответа. И я его услышал. Не ушами и не через кости, как это бывает, когда выслеживаешь в горах оленя, а каким-то другим чувством, вроде бы и слухом, но особенным. Ответ звучал сам по себе, не тревожа уха и не имея протяженности. Просто как собственная мысль. Может, это я сам себе и ответил?
– Господин. У тебя есть огонь, он приносит тепло. Дай мне его, и я стану твоим спутником.
– Ты волен выбирать, и любой путь открыт.
– Путь хорош, когда ты знаешь, что ты в пути и есть цель, – ответил дух ветра. – Иначе это просто скитания без смысла.
– Думаешь, что огонь даст смысл твоим скитаниям?
– Огонь согреет меня, я раздую огонь, у нас обоих появится смысл.
– Какой же?
– Огню ярче гореть, а мне нести тепло туда, где его нет.
– И это цель?
– Все цель, если кому-то это нужно.
– Недалеко отсюда в камнях есть огонь, который тебе не надо просить у меня. Возьми его тепло.
– Он не согреет меня больше, чем твой, но его тепло так же бессмысленно, как и мои скитания.
– В чем же разница между огнем у камней и тем, что у меня?
– В этом и разница. Твой – разумен и интересен мне.
Мне показалось, что воздух вокруг стал еще намного плотней и как бы надавил на виски. Я уже не видел никого, но продолжал слышать.
– Ключ, которым ты отварил врата в этот мир, соткан из четырех стихий, но ни одной из них не принадлежит, а значит больше, чем мы все.
– Мой клинок?
– Это могло быть что угодно, в твоем мире это клинок, в других мирах нечто иное.
– А что это за мир?
