тупики и ловушки – это судьбы всего, что тебя окружает. Ты сам лабиринт, и нет в тебе более ничего.
– Когда я уходил в него, ты знал, что будет так?
– Знал. – Дух смерти изящно склонил голову. – Я тоже часть этого лабиринта.
– Когда-то я был человеком, но у тебя не было власти надо мной. Как же так? Ответь мне.
– Извини, Хаттар, но в этом месте человеком ты не был. Ты такой же дух, как и я, и равен мне.
– Я уже думал о равенстве. О жизни и смерти. Хоть ты и назвался духом смерти, ты скорее проводник, чем зловещий посланник. Твой приход такое же благо, как и солнечный свет, освещающий путь.
– Не всем дано это понять.
Син, стоящий у меня за спиной, сделал осторожный шаг вперед, прямо на облако. Прошел дальше, даже не касаясь его, и встал напротив. Теперь на нем были дорогие одежды – не лохмотья бродяги и не те старые наряды, которые дарил ему я. Теперь он был похож на вельможу или купца, полный достоинства и чести. Он сделал еще шаг, заложив руки за спину, как бы прогуливаясь, отвернулся. Стал удаляться, но продолжал диалог.
– Материя миров так тесно переплетена между собой, что я сам иногда не сразу могу разобраться, из чего что происходит. Но, собственно, мне это и не нужно. Закон так стабилен и тверд, что мне не приходится принимать решение. Закон все делает за меня.
– Закон – твой истинный господин. Не я, а закон, он стоит и надо мной тоже. Над всеми.
Я даже не задумывался, когда делал первый шаг. Во мне было достаточно веры, чтобы знать, что пушистое облако удержит меня столько, сколько я посчитаю нужным. Син обернулся и со сдержанной улыбкой дождался, пока я поравняюсь с ним.
– Да, Хаттар. Нет никого выше закона. Даже его Создатель. Хаттар, а может быть, называть тебя Ситах-Ур?
– Имеет ли значение имя?
– Нет, но имя отражает содержание.
– А изменилось ли содержание Хаттара до такой степени, чтобы его стали называть как-то иначе?
– Думаю, что да. Ты воплощение. В любом из миров. Ты становишься кем-то, кто имеет содержание этого мира. В отражение, где нет этого содержания, ты не попадешь.
– В моих видениях я видел человека. Он сидел у костра, в степи. Мне он знаком, но я не могу понять почему. Иногда мне кажется, что он и есть я, что мы связаны, как зеркальное отражение. Но он как бы замутнен. Словно невидимая пелена отделяет нас. Он не отвечает и не задает вопросов. Скажи мне, Син, кто он на самом деле.
– Я знаю его. И мысль твоя верна. Но не все так просто и сложно, как тебе кажется. Это еще один путь в лабиринте, и если ты дойдешь до конца, то следующее твое путешествие может произойти не скоро.
– Время так нестабильно, условно.
– Время умеет быть твердым. Неспроста этот человек появился в твоих снах. Вы идете одним и тем же путем, но пока не видите друг друга. Извини, но большего я не могу сказать. Помогу лишь найти к нему путь. А право выбора останется за тобой. Тебе подчинились стихии миров, но необходимо испытание.
– Неужели враг моего брата Виктора, маг и чародей Марак, ключ к продолжению пути? – спросил я, догадываясь, о каком испытании идет речь.
– Да. Марак смог занять свое содержание в этом мире, и ему по сей день удавалось не нарушать закона, дабы тот не стал его палачом, но можно найти тропинку и к его душе. Ты обрел силу, но тебе неведом механизм материи, из которой сотканы миры. Ты можешь искать нужные знания сколько угодно, но поиск будет долог. Время сейчас не твой союзник, остановить его ход невозможно. Марак – самый короткий, но и самый опасный путь. Здесь легко оступиться и перегнуть палку.
– Что будет тогда?
– Равнодушие. Полное безразличие ко всему, удел камней и кристаллов, но с разумом, достигшим некоторых вершин, такое существование – это сущий ад. Миллионы лет ада.
– Я постараюсь не оступиться.
– Просто будь таким, какой ты есть.
Син остановился и посмотрел на солнце, даже не прищурив взгляд. Он чему-то улыбнулся, и я понял, что совсем скоро останусь один и продолжу свой путь в одиночестве.
– Мне жаль оставлять тебя, я хотел бы быть рядом, но наши пути здесь расходятся. Мы еще встретимся, и не один раз, но не сейчас и не скоро. Ты создал очень красивый мир. Мне здесь нравится, можно бывать здесь хоть иногда?
– Это и твой мир тоже.
– Прощай, Господин Метель.
Часть вторая. Маракара
Княжеское войско роптало. Пятитысячная армия хорошо вооруженных солдат, в крепких доспехах, с арбалетчиками и конницей. Все они топтались у подножия холма, звякая копьями и щитами, выражая тем самым свое недовольство. Камень-князь Андрей прекрасно понимал причину их замешательства, но соблазн не отступать, принять бой, не сдаваться был слишком велик. Да и кто бы мог устоять! На пологом холме, прямо напротив них выстроились длинной цепочкой около трехсот солдат. Все они были пешие и почти без доспехов. Белые бесформенные бурнусы пустынных воинов развевались на холодном ветру. Единственным всадником был сам великий хан Марак.
Андрей понимал, что численное превосходство его войска еще не залог быстрой и легкой победы. Каждый воин-пустынник, боевой маг, стоил сотни простолюдинов, вооруженных железными копьями или топорами. Если хан привлек на свою сторону три сотни таких воинов, то шансы, пожалуй, равны, как бы нелепо это ни смотрелось со стороны. Солдаты хана замерли, как статуи, и только боевые птицы нервно хлопали крыльями и кричали у них на плечах. Рано или поздно, но князь Андрей все равно собирался встретиться с Мараком в открытом бою. Коль сам хан поторопился ему навстречу, значит, он хочет быстро разобраться с незваным гостем либо опережает события, старается застать Андрея врасплох, пока к нему не подтянулись основные силы.
Так или иначе, но от этой битвы отказаться уже не удастся. Плевать на воинов хана, как бы сильны они ни были, численный перевес должен решить исход сражения.
Дав сигнал своим дворянам, Андрей водрузил на голову тяжелый шлем и выхватил меч из ножен. Барабаны ударили дробь, загудели рога. Шелестя кольчугой, словно саранча крыльями, армия двинулась в бой.
Утомленные долгим ожиданием, солдаты князя бросились на врага, не соблюдая стройности рядов и никак не реагируя на приказы своих командиров. Какое-то свирепое безумство охватило всю армию.
Бадаяны, пустынники Марака, все одновременно послали вперед боевых птиц. Когти этих крылатых хищников были закованы в железо и смазаны сильным ядом, даже легкая царапина, полученная от птицы в бою, могла стоить воину жизни. Кацаари с диким криком ворвались в первую шеренгу, сминая ее, внося смятение. Солдаты останавливались и пригибались, накрывались щитами, кололи пиками, но птицы ловко уворачивались от ударов. Не всем ястребам суждено будет вернуться к своим хозяевам.
Темный волшебник подал сигнал, и призрачные силуэты бадаянов
