Простым вычитанием и прибавлением некто Шрагин превращается в преступника, а господин Кураев выходит из-под подозрения.
Милиция, действуя по простейшему сценарию, ищет одноглазого (по фотороботу, сделанному в Ростове) и она его находит. Это безусловно гражданин Шрагин, ныне скрывающийся от правосудия то ли в горах Кавказа, то ли на берегах Рейна.
На всех фото, где Кураев в компании разных злодеев, следователи теперь будут узнавать Шрагина. Да еще и новые снимки появятся, где гражданин Шрагин в компании Абдуллаева и тому подобных специалистов.
Есть, конечно, нестыковка во времени – в момент похищения Ани Шерман у Сергея Шрагина были еще все глаза на месте… но ведь их прикрывали очки со специально затемненными для работы у компьютера стеклами – похожие на те, что носил Кураев.
К тому же все нестыковки легко заглаживаются, если умело поработать, если милиция куплена, по крайней мере, куплена в лучшей ее части. Если заброшен компромат в его квартиру. А ведь наверняка заброшен. Скорее всего, давно уже там лежит, недаром заклинило вдруг навесной шкафчик в ванной и стул в комнате не на своем месте стоял.
Перспективный господин Кураев будет преуспевать и дальше, и больше, найдется применение и набору потрошков с этикеткой «С.Ш.».
Отправятся в путь-дорогу вслед за глазом и другие его органы.
Все уже обмыслено, все просчитано, разработаны уже «бизнес-технологии».
Конвейерные пересадки, пересадки долями, и в итоге происхождение органов теряется в тумане. Кто из доноров дал согласие на донорство, кто не дал – конечному покупателю совершенно неведомо. Трухлявые внутренности богатого пенсионера N. меняются на относительно свежие, вырезанные из некоего Ш. Дырявые мозги господина NN. снабжаются снабжаются крупными красивыми нейронами, извлеченными из головы некоего Ш.
И при том конечные пользователи остаются абсолютно безгрешными. Он ведь ничего не ведают, и ведать не хотят. Они заплатили своими честно заработанными деньгами. Кто имеет возражения против трансплантации? Только самые дремучие товарищи с бородой до пупа, фундаменталисты, почвенники.
Поставим себя на место не какой-нибудь продажной милиции, а нормально функционирующей полиции.
Как искать, как эксгумировать труп Ш.? Нормального трупа у Ш., к сожалению нет, «эксгумировать» его по частям – не гуманно. Ну, не вырывать же органы, некогда возможно принадлежавшие Ш., из живых граждан.
Господу Богу и то незачем воскрешать Шрагина из мертвых – поскольку мертвого по сути нет, большинство частей и органов грешнаго Сергия по-прежнему живы-здоровы.
И не жив, получается, но и, как будто, не умер.
Из-за тотального огорчения виртуальная машина сознания совсем зависла.
Зависание ощущалась как прострация, заполненная переливами мути.
Но внезапно тоска была уничтожена неким «сборщиком мусора»note 23. Не выйдет, но пассаран!
Если рука Шрагина станет рукой министра иностранных дел, то вместо рукопожатия она даст в морду другому министру. Мозги Шрагина, если окажутся в голове генерального менеджера, заставят его плясать чечетку на собраниях акционеров. Прямая кишка Шрагина, вставленная в президента какой-нибудь страны, будет издавать трубные звуки во время произнесения патриотических речей.
Сенсорный коннектор снова выдал картинку. На этот раз не только жалкий бывший глаз в пакетике, но и примыкающее пространство.
Не психовать, еще раз ощутить в себе маленького решительного подпрограммиста, у которого всегда руки на клавишах. Простых и красивых сценариев сейчас нет, но это ему знакомо.
Проникнуть в каждую мышцу психоинтерфейсом, реализовать там функции движения. Воля будет тактовой частотой, на которой заработают команды для его телесной оболочки.
Для начала овладеть шеей. Черт там с мышцами, он даже не знает, как их зовут. Шея будет у него теперь выглядеть как машинный вал…
Психоинтерфейс вызвал функцию движения и задал голове новое положение, всего пара сантиметров вбок по кооординате «зет».
Потом подпрограммист отвоевал у косного неоцифрованного пространства еще пару сантиметров. Но Шрагину нужны были километры.
Он снова перепозиционировал голову, всего сантиметр налево. Потом еще сантиметр.
Но это же так мало, так несущественно. Шрагина придавил очередной приступ отчаяния.
Найди другой сценарий, более подходящий тебе, сказала Элла. Господи, Элла, да мне все подходит, лишь бы унести ноги. Ну почему ты не можешь сказать ничего конкретного, абстракционистка чертова?
Увы, Шрагин больше не чувствовал ее присутствия.
Она приходила, когда хотела. Она уходила, когда считала, что он может справиться сам. Или если сильно обижалась.
Ну, какой тут может быть другой сценарий?
Прототипинг-сканер просканировал окружающую муть и выявил, чем заполнено примыкающее пространство.
После операции Шрагина сняли со стола и переложили на каталку. На столе сейчас лежал труп другого неудачника, мускулистого как Тайсон африканца, а тело русского гостя откатили в угол операционного зала…
Объектный сшиватель связал объекты нитями событий.
Шрагин слегка согнул ногу и попробовал оттолкнутся… Да, комарик по сравнению с ним и то Шварценеггер.
Нет, пора сдаваться, смиряться, молиться кротко за врагов… И почему это жертва никогда не обблюет насильника и не обдрищет его, чего она стесняется? Почему приговоренный к расстрелу гордо марширует к стенке, вместо того чтобы визжать и поджимать ноги? Разве он не понимает, что только облегчает работу мясника и увеличивает производительность труда у людоеда? Почему висельник сам просовывает голову в петлю, вместо того грызть зубами пальцы вешателя?
Подпрограммист стал вбивать клинья психоинтерфейсов, пробиваясь к правой руке, ближайшей к стене. Рука дрогнула, дрыгнула, звеня от непосильного напряжения, и оттолкнулась от стены. Каталка стала движущимся объектом…
Путешествие из пункта А в пункт Б благополучно завершилось через две секунды, можно теперь писать путевые заметки.
А вот это что? Это же пульт управления от каталки – лежит на тумбочке. Всего пятнадцать сантиметров. Надо вытянуть шею, надо еще немножко повернуть голову.
Шрагин снова наплевал на реальную физиологию и представил шею как поршень.
Минуту изнурительного усилия и поршень двинулся вперед, зубы подхватили пульт. Через секунду пульт едва не смайнал в зазор между каталкой и тумбочкой, но обслюнявленная добыча все же была перетащена на каталку.
Отдышавшись Шрагин снова ухватил пульт зубами. Кнопки были на вкус противные, горькие, но каталка слушалась их, она развернулась, едва не впилилась в какой-то аквариум с потрохами, но благодаря своим сенсорам тормознула вовремя, затем двинулась на выход из операционного зала.
Не хочется бодать дверь операционной. Но иначе как выйти? Отключить сенсоры, блокирующие столкновения, откатится назад, снова рвануться на приступ – Mon Diex et Mon Droit – и на этот раз распахнуть дверь.
Впереди был простор. Каталка понеслась через вытянутое помещение складского типа. Было также здорово как когда-то в горах, при полетах на вертушке. И чудному лихаческому кайфу не мешали даже странные упакованные в полиэтилен предметы, висевшие по сторонам на крюках.
Каталка с невероятной скоростью пять камэ в час «промчалась» через складское помещение и «вырвалась» в коридор! Это ли не победа, не апофеоз и не триумф? Он уже в охлажденной части музея, где
