наружная — как раз за окном. И это не говоря о том, что в радиусе нескольких ярдов от нас находится с дюжину клиентов, которые при всем желании не могут не заметить нарушения порядка.
— Угу. И сколько их, как ты думаешь, даст в суде показания о том, что они видели или слышали, будучи в шикарном борделе?
Мёрфи тряхнула головой.
— Роулинзу известно, что я здесь. Если что случится, он это место наизнанку вывернет. Марконе это понимает.
— А почему вы до сих пор за них не взялись? Это ведь незаконно, правда?
— Еще как незаконно, — кивнула Мёрфи. — Но все шито-крыто. В таких местах женщин ни к чему не принуждают: они работают добровольно, и им очень хорошо платят. Плюс регулярный медицинский осмотр. С наркотиками здесь стараются не связываться, и случаи запугивания здесь чрезвычайно редки.
— Преступление без жертв?
Мёрфи пожала плечами.
— У копов никогда не хватало людских ресурсов. Как правило, на заведения вроде этого их не тратят. Ребята из полиции нравов позарез нужны там, где на кону человеческие жизни.
Я с досадой хмыкнул.
— Наверное, еще и то, что это клуб для избыточно богатых придурков, тоже не облегчает задачу.
— Нет, не облегчает, — согласилась Мёрфи. — Слишком много людей, имеющих влияние на городскую власть, берегут свою репутацию. Эти места приносят бешеную прибыль, и пока они не преступают закон слишком уж откровенно, копы вынуждены с ними мириться… ну, разве что напоминают иногда, чтобы те не зарывались. Марконе не будет ставить свой бизнес под угрозу, убивая нас здесь — в конце концов, он с таким же успехом может пришить нас и завтра, в более удобной обстановке.
— Это уж в зависимости от того, большой ли рой разворошим, — заметил я.
— И от этого тоже, — согласилась Мёрфи. — Давай-ка сядем: в ногах правды нет.
Мы зашли в кабинет. Он мало чем отличался от большинства помещений руководства, в которых мне приходилось бывать раньше: чопорный, безликий, дорогой. Мы уселись в удобные кожаные кресла. Мёрфи косилась на дверь. Я смотрел в окно. Мы ждали.
Примерно через двадцать минут в коридоре послышались шаги.
В дверь вошел здоровяк. Сложением он напоминал бульдозер, собранный из мощной, натруженной мускулатуры и толстого костяка. Шея его в сечении превосходила Мёрфину талию. Довершали портрет рыжие, коротко стриженые волосы и глаза бультерьера под кустистыми бровями. Судя по выражению его лица, оно оставалось на нем с того момента, когда его любимого щенка выбросили в окно небоскреба.
— Хендрикс, — я приветливо улыбнулся старшему телохранителю Марконе. — Как дела?
Бультерьерские глазки на мгновение уперлись в меня. Хендрикс издал горлом неопределенный звук, потом проверил помещение и бросил через плечо: — Чисто.
Вошел Марконе.
Он был одет в стального цвета костюм от Армани, кожаные итальянские ботинки; верхняя пуговка рубашки осталась незастегнутой. Рост он имел дюйма на два выше среднего, и производил впечатление предельно здорового сорокалетнего мужчины с момента нашей первой с ним встречи несколько лет назад. Идеальная стрижка, холеные ногти и глаза цвета видавших виды долларовых купюр. Он мило улыбнулся нам и обошел огромный стол, чтобы сесть в кресло.
— Ух ты, — восхитился я. — Мисс Деметра, вы просто вылитый преступник, с которым я как-то встречался.
Марконе облокотился о стол, сцепил пальцы под подбородком и как ни в чем ни бывало улыбнулся мне.
— И вам добрый вечер, мистер Дрезден. Приятно видеть, что время не властно над вашим студенческим юмором, — взгляд его скользнул на Мёрфи. — Добрый день, сержант.
Мёрфи сжала губы и, прищурившись, кивнула. Хендрикс застыл в дверях, сложив руки и пристально глядя на Мёрфи.
— А где ваш охранник-амазонка? — спросил я. — Вы что, остались без консультанта?
— Мисс Гард, — ответил Марконе, сделав ударение на «мисс», — в настоящий момент выполняет другую работу. И наши рабочие взаимоотношения неизменны.
— Возможно, ей не слишком близка эта конкретная отрасль вашего бизнеса? — предположил я.
Он блеснул зубами.
— Я вижу, вы получили набор для членов клуба.
— Я стараюсь не бросаться к вам на шею с изъявлениями благодарности, — сказал я. — Но это ох, как трудно.
Он снова раздвинул губы, блеснув белоснежными зубами, хотя улыбкой я это не назвал бы.
— На самом деле все подразделения моего бизнеса имеют инструкции встречать вас подобным образом, если вы вдруг навестите их.
Я приподнял брови.
— Неужели вы серьезно рассчитываете купить меня?
— Вряд ли. Я не питаю иллюзий насчет вашего отношения ко мне и моему бизнесу. Я делаю это в качестве превентивной меры. Мне показалось, у моих зданий гораздо меньше шансов сгореть, если вас будут отвлекать, обращаясь с вами как с султаном. В конце концов, я помню, какая судьба постигла прошлый «Бархатный Салон».
Мёрфи фыркнула, не спуская с Марконе настороженного взгляда.
— Это не лишено логики, Дрезден.
— Это было давно и лишь однажды, — буркнул я. Что-то в одном из конвертов мешало мне, и я сунул руку в карман достать его.
Возможно, Хендрикс избыточно массивен, но на скорости его реакций это никак не сказывается. Его пистолет целился мне в лоб прежде, чем мои пальцы успели сомкнуться на конверте.
Рука Мёрфи тоже метнулась за отворот мешковато сидевшей на ней рубахи.
— Стоп! — голос Марконе прорезал воздух ударом хлыста. — Все, быстро!
Мы все послушно застыли; должно быть, чисто рефлекторно — так властно звучал его голос.
Все-таки неспроста Марконе заправляет делами в Чикаго.
Марконе не пошевелился. Блин, да он даже не мигнул.
— Мистер Хендрикс, — произнес он уже совершенно спокойно. — Я одобряю ваше рвение, но если бы чародей хотел сделать со мною что-либо, ему совершенно необязательно было бы лезть для этого в карман за оружием. Будьте добры.
Хендрикс издал еще один рокочущий рык и убрал пистолет.
— Благодарю вас, — Марконе повернулся ко мне. — Надеюсь, вы простите мистера Хендрикса за некоторую возбудимость. Как мой телохранитель, он тоже слишком хорошо понимает, что в тех случаях, когда в мой бизнес оказываетесь вовлечены вы, мистер Дрезден, дела приобретают значительно более опасный оборот.
