континент был населен представителями расы Не. Пу – тогдашнее же название острова Новая Каролина, в наше время населенного потомками Белых беженцев из зараженных радиацией ареалов южно-восточных Соединенных Штатов, но до расовых чисток в последние дни Великой Революции остров населяла раса особенно отвратительных метисов.)
Кроме всего прочего, мы должны показать себя дисциплинированными, если требуем соблюдения строгой дисциплины от гражданского населения. Нам ни в коем случае не следует давать волю чувствам, будь то усталость или ненависть, наоборот, всем своим поведением мы должны демонстрировать, что служим высокой цели. Капитан буквально взорвался и заорал, чтобы я не лез в его дела. А когда я возразил, что это мое дело, он побагровел от ярости и стал кричать, мол, не я, а он отвечает тут за все и не в его силах сделать больше в трудных условиях. Потом он совершенно справедливо заявил, что Организация в последний месяц заменила половину его людей на необученных новичков, вот и не стоит удивляться такой дисциплине. А он отлично знает психологию своих людей и не зря позволяет им кое-что, так как, избивая арестованных, они убеждают себя в том, что имеют дело с врагами, заслужившими повешение. Ну, как ему возразить? Однако я с удовлетворением отметил, что, оставив меня, он направился к солдатам, которые безжалостно избивали длинноволосого женственного юношу в нелепом «ультрасовременном» одеянии – популярного «рок»-певца, и приказал им остановиться.
Немного подумав, я на многое начал смотреть с точки зрения капитана. Естественно, нам необходимо как можно скорее подтянуть дисциплину, однако на сегодняшний момент в солдатской среде надежность важнее дисциплинированности. Сколько могли, мы оттягивали применение жестоких мер против гражданского населения, и правильно делали, ведь нам удалось разоружить довольно много ненадежных военнослужащих и заменить их людьми, которые пришли к нам с вражеской территории.
Точно так же нам нужно время, чтобы солдаты привыкли к новому порядку, а мы смогли внушить им самые необходимые идеологические максимы. Мы намеренно позволяли гражданским лицам больше вольностей, чтобы у солдат не возникало чувства вины из-за применения крайних мер, а не полумер, которые еще очень долго не решили бы наши проблемы. Еще одной причиной промедления, как я узнал сегодня, было то, что составление арестных списков требовало времени. В течение нескольких лет наши здешние товарищи так же, как наши товарищи в других местах, составляли досье на лизоблюдов Системы, на Е прислужников, на теоретиков равенства и других Белых преступных посягателей на права нашей расы, помимо адресов всех не-Белых обитателей преимущественно Белых районов. Позднее нам очень пригодились адреса, которые мы бережно сохраняли до последнего дня, и в них даже не пришлось вносить изменения. Зато досье потребовали существенной доработки. И первым делом их оказалось слишком много.
Например, на Белую семью завели досье, потому что сосед однажды видел Не на их вечеринке или потому что они повесили плакат «Даешь равенство!«, постоянно распространявшийся Советом Гуманитарных Связей. Но если не было ничего другого, таких людей не вносили в арестные списки. Иначе нам пришлось бы повесить больше десяти процентов Белого населения – совершенно невыполнимая задача.
Но даже если бы мы были в состоянии повесить такое количество людей, в этом не было бы никакого смысла, потому что большинство, составляющее эти десять процентов, не хуже большинства, составляющего девяносто процентов. Им промыли мозги; они сказались слабыми и эгоистичными; в них не военной преданность своей расе – однако это присуще очень многим в наши дни. Люди есть люди, и мы должны принимать их такими, какие они есть – в первое время.
В самом деле, трудно спорить с историческим фактом, подтверждающим, что человек редко бывает исключительно хорошим или плохим. Повальное большинство нейтрально с точки зрения морали – не в состоянии отличить абсолютное добро от абсолютного зла – и ориентируется на мнение тех, кто в данный момент наверху.
Если во главе хорошие люди с человеколюбивыми взглядами, то это отражается и на обществе в целом, и на отдельных людях, которые, не имея собственных взглядов и моральных ценностей, с жаром поддержат высокие устремления социума. Но если во главе плохие люди, как это было много лет в Америке, большая часть населения с радостью вываляется в грязи и ничтоже сумняшеся проникнется любой самой отвратительной и разрушительной идеей, какую только ей будут внушать.
Вот и в наше время многие судьи, многие учителя, актеры, общественные деятели и т.д., в сущности, неплохие люди и даже не циники, хотя верно служат Е. Они считают себя «законопослушными гражданами», какими будут считать себя и в том случае, если им придется вести себя диаметрально противоположным образом, если во главе страны будут хорошие правители.
Таким образом, нет смысла убивать всех. С нравственной незрелостью надо бороться воспитанием, и уйдут сотни поколений, прежде чем раса станет иной.
На сегодняшний день нам достаточно убрать тех, кто сознательно выбрал зло – плюс несколько сотен тысяч наших морально искалеченных «законопослушных сограждан» по всей стране в качестве примера для остальных. Повесив несколько отъявленных негодяев, совершавших преступления против своей расы, мы попробуем спасти большую часть американцев и потом переориентировать им мозги. Собственно, мы не попытаемся, мы должны это сделать. Людям нужен психологический шок, чтобы они избавились от привычного образа мыслей.
Все это понятно, но должен признаться, сегодня кое-что произвело на меня неприятное впечатление.
Когда аресты только начались, люди еще не осознали, что происходит, и многие вели себя дерзко, даже оскорбительно. Незадолго до рассвета я стал свидетелем того, как солдаты вытащили из большого дома недалеко от университетского кампуса около дюжины молодых людей, которые вместе с их неарестованными товарищами выкрикивали оскорбления и даже плевались в наших солдат. Все арестованные, кроме одного, были Е, Не и разного сорта помесями, и двух, самых крикливых, тут же застрелили, а остальных построили и повели прочь. Последней была девятнадцатилетняя девушка, уже немножко потрепанная, но еще симпатичная. Выстрелы успокоили ее, и она перестала кричать «Расистские свиньи!« на солдат, но когда она увидела приготовления к повешению и поняла, что ее ждет, то впала в истерику. Ей сообщили, что это расплата за осквернение расы, так как она жила с Черным любовником, и девушка завопила: «Почему меня?» Когда у нее на шее завязали веревку» она заплакала: «Я не делала ничего такого, чего не делали все. Почему же вешают меня? Это нечестно! А Элен? Она тоже спала с ним». Услышав ее последние слова, прежде чем у повешенной навсегда оборвалось дыхание, одна из девушек в группе молчаливых свидетелей (скорее всего, Элен) в ужасе отпрянула. Естественно, никто не ответил на вопрос: «Почему меня?» Хотя ответ простой – ее фамилия была в нашем списке, а фамилии Элен не было. Ничего «честного» в таком деле ждать нечего – и нечестного тоже. Повешенная девушка получила по заслугам. Наверно, Элен заслужила того же – наверняка теперь она здорово мучается, боясь, как бы не обнаружился ее проступок, и ей не пришлось бы заплатить ту же цену, что и ее подруге. Этот незначительный эпизод преподал мне урок политического террора. Важными предпосылками его эффективности являются произвольность и непредсказуемость наказания. В положении Элен оказалось очень много народа, и со страху они теперь будут сидеть тише воды, ниже травы.
Печально в этом эпизоде то, что девушка выразила словами: «Я не делала ничего такого, чего не делали все». Конечно же, она преувеличила, и все же, не получи она дурного примера от других, наверно, и сама не совершила бы преступления против своей расы. Пришлось ей заплатить не только за свои, но и за чужие грехи. Теперь я лучше, нежели когда бы то ни было, осознаю, как важно то, что мы закладываем в наших людях новую мораль, внушаем новое представление о фундаментальных ценностях, чтобы ими никто не мог крутить, как несчастной девушкой – как большинством современных американцев.
Такое отсутствие здоровой или естественной морали мне пришлось вновь увидеть еще до полудня.
Мы вешали группу из примерно сорока брокеров, занимавшихся землей и крупной собственностью, перед Лос-Анджелесской Ассоциацией Равноправных Собственников. Все они принимали участие в специальной программе снижения налогов для смешанных пар, которые покупали жилье в районах, заселенных преимущественно Белыми. Один из риэлтеров, крепкий симпатичный парень лет тридцати пяти, блондин, со стрижкой «ежик», отчаянно оправдывался: «Черт подери, мне никогда не нравились такие программы. Меня самого передергивало от отвращения, когда я видел смешанные пары с их полукровками- детьми. Но инспектор из головной конторы сказал, что, если я не буду работать по этой программе, меня
