действительно дорогое блюдо.
– Это дело привычки… У нас в Калифорнии все любят такую еду.
– Кстати, о Калифорнии, – сказала она прежде, чем взять следующий кусок. – Как чувствует себя твой отец?
– Неплохо, иначе бы я его не оставил. Он уже выписался из больницы. Приступ был не очень сильным, скорее это предупреждение для него. Надеюсь, он воспримет его серьезно.
– Ты думаешь?
– Мать верит, что так и будет.
– Все жены в это верят.
Виктория опять заметила то особенное выражение в его глазах. Оно обожгло ее, и она поспешила отвернуться, не желая знать, что оно означает.
Вскоре Тори все съела. Она доела рис и спросила:
– А что на десерт?
– На десерт? Я не уверен, что… – Глаза его хитро сверкнули.
– Не дразни меня. Ты так все продумал, и не говори мне, что забыл десерт.
– Ты права. – Он собрал тарелки и понес их на кухню. – Я хотел принести кофе в термосе, но для такого отчаянного парня, как я, это было бы слишком банально.
Это он-то отчаянный? Серьезный – да. Как и прежняя Виктория. Трудолюбивый. Внимательный. Интеллигентный. Но и только.
– Сделать тебе кофе? – спросила она.
– Только если он будет вкусным.
– Вкусным? Я делаю только вкусный кофе. Так что соглашайся.
– Согласен. Хотя я могу допить вино.
– Я тоже. Так что же на десерт? Я прямо умираю от любопытства. Липкий приторный шоколадный торт? Может быть, ты привез знаменитый черный пирог из Калифорнии? Или нью-йоркский сырный торт из магазина деликатесов? – А может быть, он принес кусочек лимонного пирога? Она вспомнила, как они ели его вместе.
– Ничего похожего. – Мэтт взял большую ложку и разложил содержимое миски по тарелкам.
Белая взбитая масса, покачивающаяся на тарелке, была ей так же незнакома, как и суси. Она увидела кусочки фруктов и что-то похожее на бисквитную прослойку, но все это было покрыто густой жидкостью, напоминающей крем.
– Что это?
– Попробуй.
– Пока ты мне не скажешь, не буду.
– Виктория, ты опять становишься занудой. Попробуй.
– Тори, – терпеливо поправила она. Почему ее так волнует, как он ее называет? Она взяла кусочек, Мэтт пристально наблюдал за ней. Сладко и кисло одновременно и очень вкусно.
– Это просто замечательно. Что это?
– Английский ромовый торт со всякой всячиной: фрукты, крем, варенье, взбитые сливки.
– Очень вкусно. – Она облизала крем с губ. Мэтт смотрел на ее рот.
– Я был уверен, что тебе понравится, поэтому даже не стал брать ничего другого.
– Как это может не понравиться?
Мэтт наклонился и слизал остатки крема с ее губ. Когда он поднял голову, их глаза встретились.
– Спасибо за пикник, Мэтт. Было очень… здорово.
– И весело?
Странно, раньше ей казалось, что веселье – это танцы всю ночь напролет в каком-нибудь клубе или участие в лимбо на пляже, или плавание на яхте, или еще что-нибудь в этом роде. Другими словами, все то, чего она не делала раньше.
Но этот неожиданный пикник на двоих с Мэттом, к ее удивлению, был тоже очень веселым.
– Точно. Мне очень нравится.
– Спасибо. Мне тоже.
Блеск ее глаз согревал его сердце. Ему ничего не оставалось, как снова поцеловать ее. Ее губы были теплыми и ласковыми, но когда он попытался раздвинуть их языком, Виктория отодвинулась. Мэтт понял, что она не хочет снова рисковать, поддаваясь страсти, и намерена удержать его на дистанции.
– Я просмотрела все бумаги и подписала их. Что мне делать дальше?
– Ты действительно хочешь разговаривать о делах?
– Почему бы и нет. – Она встала. – Только сначала нужно все убрать.
