аппарата, стоящего на подоконнике.
– Надеюсь, ты ни с кем не договорилась насчет ланча, – послышался в трубке голос Бена. – Если даже договорилась, отмени. Жду тебя в «Савойе» в час тридцать.
Когда Бен вошел в зал ресторана, Анджела уже сидела за столиком у окна и смотрела на платаны, растущие вдоль берега Темзы. На розовой накрахмаленной скатерти лежал номер «Авангарда». Анджела купила его по дороге в «Савой» – нет смысла притворяться, что ей ничего не известно.
– Мы закажем сегодня всего одно блюдо, – сказал Бен официанту. – И пожалуйста, побыстрее.
Затем Бен внимательно посмотрел на жену.
– Что ты сказала Джайлзу и что Джайлз сказал тебе? – спросил он, как всегда не желая тратить время на предисловия.
– Когда?
С совершенно невозмутимым видом Анджела закурила сигарету.
– Прекрати, Анджела, меня не проведешь.
Анджела выдохнула дым, чуть отвернувшись к окну, чтобы не попасть в лицо Бену.
– На что он намекает, когда пишет, что Джордж Бишоп знает, чем себя вознаградить и все такое? Все остальное мне понятно. И если бы я хоть на секунду предполагал, что это может понять кто-нибудь еще, кроме вашей маленькой банды безмозглых гарпий и их любовников, я бы немедленно подал в суд на «Авангард» и на Джайлза Александера. Однако пока я подожду. Но что он, черт возьми, хотел сказать о Джордже Бишопе?
– Он хотел сказать, что Джордж – голубой.
Бен изумленно уставился на жену.
– Я не верю, – сказал он.
Анджела равнодушно пожала плечами.
К столу Фронвеллов подошли два официанта. С дежурными улыбками они поставили перед Анджелой и Беном тарелки с куриными грудками под соусом из сливок и бренди. Перед глазами Бена встало лицо Чарльза Картрайта, этого придурка в полосатом костюме и с дурацким цветком в петлице. Чертовы геи, нигде нет от них спасения! Боже, как он их всех ненавидит! Интересно, знает ли Рейчел?
– Зачем ты заставила Джайлза все это написать?
– Его вовсе не потребовалось заставлять. Ты зашел слишком далеко, когда начал мешать с грязью Дейзи. Она ведь не политик. К тому же, у Харвудов столько горя из-за несчастья с Софи!
Бен крепко сжал губы. Анджеле стоило большого труда сохранять обычное равнодушно-спокойное выражение. Когда у Бена бывало такое выражение лица, Анджеле всегда становилось его жалко. Она никак не могла решить для себя, на кого он больше похож в такие моменты – на злого, дрянного мальчишку или на несчастного подростка, который вот-вот заплачет.
Спустя несколько минут Бен спросил:
– А как вы узнали, что Джордж Бишоп – голубой?
– Я не знаю этого наверняка. Но он ходит в один из закрытых баров для транссексуалов. Однажды вечером он появился там с узкобедрым юнцом, увешанным блестящими побрякушками. Конечно, это ничего не доказывает. Может, он решил на старости лет провести там социологическое исследование. Наверное, когда он учился в Кембридже, там не читали социологию.
– Неужели они все там голубые, в этом чертовом Кембридже? А что если у Джорджа Бишопа СПИД? Ведь все голубые рано или поздно заражаются СПИДом! О Боже, меня даже тошнит, когда я об этом думаю.
– Кстати, о СПИДе, – сказала Анджела. – Я надеюсь, ты понимаешь, что теперь очень многим – включая сидящих за этим столом – придется сделать анализы. Хочешь, я запишу тебя к врачу? Или предпочитаешь поручить это своей секретарше?
Бен молча смотрел на жену.
Анджела снова пустила в сторону колечко дыма.
– Господь всемогущий! – произнес Бен.
Анджела ничего не сказала.
– Кто видел Джорджа Бишопа в этом притоне? – спросил Бен.
– Один приятель Джайлза.
– Я знаю, что это за приятель. Нел Харвуд.
Анджела всегда вела подобные разговоры с большой осторожностью – старалась по возможности не врать, признавать только то, что и так очевидно, и пропускать все, что можно пропустить.
– Джайлз собирается посвятить этой порнографии еще несколько колонок? – спросил Бен.
– Думаю, это будет зависеть от твоих дальнейших действий.
Бен не сводил глаз со спокойного лица жены.
– Я уже давно заметил, – сказал он, – что твои хорошие манеры и безукоризненное произношение – все это только маска. А когда ты снимаешь перчатки, от тебя не приходится ждать пощады.
Анджела едва заметно улыбнулась одними уголками губ.
51
