Эндрю вышел, закрыв за собой дверь.
Минут через двадцать, когда он вернулся, Мэтти и Софи стояли у окна.
– Там уже восемь журналистов, – сообщил Мэтти. – Причем шестеро – с фотоаппаратами.
– Ты видел, па, там, у входной двери, стоит Дэнис, – сказала Софи.
Дейзи пила кофе из большой кружки. На столе лежало несколько воскресных газет, на самом верху – свежий номер «Бастиона», изрядно помятый и вымазанный мармеладом.
– Дядя Нел сделал что-то плохое, да, па? – спросил Мэтти.
– Нет. Но обстоятельства совпали таким образом, что теперь все могут подумать, будто мы с дядей Нелом сговорились передать контракт министерства обороны одной фирме – «Бед хай тек».
– В «Бастионе» пишут, – начала было Софи, но Дейзи довольно резко прервала дочь:
– Дело в том, Софи, что редактор «Бастиона» лично заинтересован в том, чтобы навредить твоему отцу. Он только притворяется, будто действительно верит, что твой папа и дядя Нел виновны в коррупции.
– Вся беда в том, Софи, что в этом деле слишком много очень странных совпадений, – сказал Эндрю.
Он повернулся к жене.
– Это звонил Мартин Троуэр. Я попросил его вызвать Бартмора и Картрайта в министерство к четырем часам. Мартин еще раньше послал сюда Олли на случай, если я захочу вернуться в Лондон. Часам к одиннадцати машина будет здесь. Вам троим придется сражаться без меня. Я бы на вашем месте вышел сейчас, пока не набежало еще больше журналистов.
– И что мы должны им сказать? – спросила Софи.
– Не надо ничего говорить, – ответил Эндрю. – Просто улыбайтесь.
– Это подходит для мамы и Софи, – проворчал Мэтти. – А у меня будет самый что ни на есть дурацкий вид, если я стану все время улыбаться.
– Не болтай чепухи, Мэтти, – сказала Софи. – Если я могу им улыбаться, так почему ты не можешь?
Дейзи и Эндрю поднялись наверх. Эндрю стал собирать документы, которые необходимо было взять с собой. Телефон в спальне так и остался не включенным.
В четыре часа, когда Дейзи въехала на «вольво» на Чейни-стрит, ей бросилось в глаза, что перед домом собралась настоящая толпа репортеров и фотографов. Судя по голосам, все они были в отличном настроении.
– По-моему, они используют наше крыльцо вместо лужайки для пикников, – заметила Софи. – Паркуйся осторожнее, мама.
– И не забывайте улыбаться, – напомнил Мэтти.
Все трое вышли из машины и, стараясь не обращать внимание на журналистов, стали разгружать багажник.
Двое телерепортеров подняли на плечи свои тяжелые камеры. Защелкали вспышки фотоаппаратов.
– Ваш муж собирается сделать заявление, миссис Харвуд?
– Как давно вы знаете, что ваш деверь связан с компанией «Бед хай тек», миссис Харвуд?
– Что вы думаете по поводу заявлений, что ваш муж специально передал контракт «Бед хай тек», чтобы обеспечить доход младшему брату?
«Странно, – подумала Дейзи, глядя на молоденькую девушку, задавшую последний вопрос. – Вот я сержусь на нее, а ведь сама когда-то пыталась раздобыть информацию точно таким же способом».
– Пока, ребята, – улыбаясь, сказала Софи, закрывая входную дверь.
Как только Харвуды остались одни, улыбка тут же исчезла с лица девочки.
– Придурки. Могли бы заняться чем-нибудь пополезнее, – проворчала она.
Со второго этажа спустилась перепуганная Ингрид.
– Что случилось? – спросила она. – Я пришла час назад, и эти люди буквально забросали меня вопросами.
– Это все потому, что в сегодняшних газетах написали какую-то гадость про папу, – пояснил Мэтти. – А что ты им ответила?
– Сказала, что ничего не знаю, потому что живу на самом верхнем этаже.
Дейзи улыбнулась.
– Пожалуйста, не подходите к окнам, выходящим на улицу, – попросила она.
– Так что вы можете сказать по поводу происходящего, Чарльз?
На Эндрю по-прежнему была выцветшая рубашка и старые твидовые брюки, в которых Олли забрал его из Стоуни-фарм. Однако он успел завязать галстук. Сейчас он сидел за письменным столом. Напротив, в синих кожаных креслах, расположились Остин Бартмор и Чарльз Картрайт. Мартин сидел чуть подальше, в стороне – он как всегда был как бы на нейтральной территории – ни рядом с министром, ни рядом с сотрудниками министерства.
На бледном лице Чарльза Картрайта невозможно было ничего прочесть. Когда Картрайт волновался, у него обычно начинало подергиваться левое веко. Хорошо этим начальникам – они могут сидеть на
