с того времени, как ты взяла на работу Франкенштейна.
Ровена и Амелия тут же опасливо оглянулись, чтобы удостовериться в том, что эта масса мускулов о шести футах роста не слышала, как они всуе упомянули его имя. Франклин сидел на жестком стуле в углу импровизированного офиса Ровены, склонив тяжеловесную голову.
– Я думаю, что он также может отдохнуть, – пошла еще дальше Амелия, стремясь подать свою просьбу едва ли не как альтруистический акт. – И я могла бы отдохнуть от него.
– Но ты еще не закончила турне, – сурово напомнила ей Ровена. – У тебя двадцать три концерта, на которые распроданы билеты, начиная отсюда и до Лос-Анджелеса. И деньги уже сменили хозяев.
– Скажи им, что я заболела, или придумай что-нибудь еще, – взмолилась Амелия. – Ты можешь сказать, что у меня что-то не в порядке с горлом.
– Я не стану этого делать, – категорическим тоном заявила Ровена. – Хотя если ты будешь и дальше меня злить, я могу сама повредить тебе горло.
Амелия выглянула в окно. Из комнаты Ровены было видно здание Эмпайр-Стейт-билдинг, и Амелия с завистью подумала о туристах, которые разглядывают сейчас город с этого небоскреба. О людях, которые приехали, чтобы провести каникулы в Нью-Йорке. Раньше Амелия наивно полагала, что, сделавшись рок- звездой, она будет иметь возможность поступать так, как ей захочется. Как же она ошибалась! Сейчас у нее свободы намного меньше.
Ровена тем временем продолжала наступление:
– Ты не просто человек, ты – целая индустрия. Скольких людей ты подведешь? Сотни. Тысячи. Сотни тысяч, если считать поклонников!
– О’кей, – оборвала Ровену Амелия, – я уже слышала об этом много раз. Послушай, а сколько времени у меня до следующего представления?
– Мы должны быть в Кливленде в следующий вторник. Как видишь, у тебя целая неделя, – обрадованно ответила Ровена.
– Значит, я могу делать что захочу вплоть до понедельника?
– Ну, – Ровена пожевала губу и стала листать страницы своего пухлого дневника, – не совсем так, душа моя. У тебя репетиции с девяти до пяти, со вторника по воскресенье.
– Восемь часов репетиций каждый день? – вскрикнула Амелия. – Да это просто смешно!
– Грядут большие представления. Они будут показываться по ТВ. Танцовщикам нужна практика. Этикет компании требует, чтобы ты там тоже присутствовала.
– Этикет компании? Кто я, по-твоему? Ответственный за качество выпускаемой компанией продукции?
Ровена нахмурилась, как это сделала бы директриса, которая привыкла к выходкам питомцев из пятого класса.
– Ну ладно, ладно. Я просто пойду и сделаю массаж лица. – Амелия пожала плечами, собираясь отправиться в свою комнату.
– Вот и умница, – улыбнулась Ровена, убедившись в том, что Амелия капитулировала. Она поставила какую-то галочку в своем календаре и потянулась к телефону.
Амелия остановилась у двери.
– Только, пожалуй, для начала я приму ванну.
Нет более подходящего времени для размышлений, чем ванна, подумала Амелия, оставив Ровену, торжествующую по случаю своей небольшой победы. В самых роскошных номерах люкс было по две ванных комнаты – для каждой из двух огромных спален. Ванные комнаты были идентичны и отличались только цветом. Одна из них была цвета шампанского, с канделябром и пушистыми полотенцами с золотистыми краями, вторая – в голубых тонах. На сей раз Амелия выбрала голубую, что более соответствовало ее настроению.
Сняв с себя линялые джинсы и тенниску, которые Амелия позаимствовала утром у Гвидо, она задала себе вопрос: в чем же он вынужден был добираться домой? Не обнаружив халата из китайского шелка, она представила себе, как Гвидо несся через вестибюль отеля, чтобы схватить такси, в этом изумрудного цвета халате. О, Гвидо заслуживает того, чтобы ему платить золотом. Возможно, она попытается его снова разыскать. Пришлет ему подарок и письмо с извинениями за причиненные неудобства или что-то вроде этого. Она сунула палец в дырку на задней части украденных ею джинсов. Может быть, пару новых джинсов?
Амелия включила мраморные краны, и вода стала заполнять ванну, а комната, отделанная зеркалами, – наполняться паром. Амелия наблюдала за тем, как в зеркале над мелкой раковиной постепенно исчезает ее изображение.
«Я должна чувствовать себя счастливой», – сказала себе Амелия в третий или четвертый раз в этот день. Тысячи людей были бы счастливы отдать свою свободу за жизнь с горячей водой в подобных роскошных ванных комнатах. Это наверняка даже лучше, чем совершать омовение в водах Ганга.
Бурлящая вода наполнила ванну до половины. Амелия взяла флакон с пеной для ванны и щедро плеснула в водоворот под кранами. На поверхности появились душистые пузырьки и стали распространяться по всей ванне, образуя дюймовый слой пены. Амелия поболтала пальцами в воде, чтобы определить, насколько она горяча или холодна. В самый раз. Закрутив краны, она стала влезать в воду.
Она опустилась в ванну, и слой пены охватил ее плечи. Амелия собрала волосы в пучок на голове и скрепила его на японский манер парой деревянных шпилек. Она предусмотрительно подтянула стереопроигрыватель в спальне к двери в ванную, и сейчас звучала сюита для виолончели Баха. Нечто такое, что она не могла пропеть. Ей нужно было дать отдых голосу.
Амелия медленно соскользнула в воду, и теперь пена щекотала ей подбородок. Она лежала на спине, наслаждаясь тем, как тысячи крохотных иголочек щекотали кожу – это лопались пузырьки пены.
Несколько минут она просто спокойно лежала, наслаждаясь теплом ароматной воды и красивыми низкими звуками виолончели. Она вообразила, что находится не в Нью-Йорке, а в некоем месте, где работа
