описывала его взгляд — он всегда, перед тем, как что-то сказать, заводил глаза к небу. И он именно это и проделал, пока стоял там, на другой стороне улицы. У него теперь не такие длинные волосы, как тогда, когда он исчез, другие очки, не те в толстой черной оправе, а совсем без оправы… Это был он. Я знаю точно. Я позвонила тебе, потому что мне надо было с тобой поговорить, чтобы не сойти с ума.
Как поняла Линда, у Анны нет ни малейших сомнений — из окна отеля на Треугольнике она видела своего отца. Линда попыталась вспомнить, что они проходили в институте про свойства памяти, о том, как следует оценивать показания свидетелей, о невольных добавлениях и просто иллюзиях. Она вспомнила, что она знала о теории распознавания образа и тех компьютерных упражнениях, которыми их заставляли заниматься в Высшей школе полиции. Каждый должен был с помощью компьютера спрогнозировать изображение себя самого через двадцать лет. Линда вдруг увидела, что с годами она станет все больше похожа на своего отца, может быть, даже на деда. Мы идем по пути отцов и праотцов, подумала она тогда. Где-то в наших лицах все время проскальзывают черты всех наших предков. Если в детстве ребенок похож на мать, в старости он становится похожим на отца. Когда человек видит в своем лице что-то незнакомое, то это черты его давно забытых предков. Но нет, не может быть, что это был отец Анны. Он ни за что бы не опознал свою дочь во взрослой женщине — она же была совсем маленькой, когда он их покинул. Если он, конечно, исподтишка не наблюдал за ней все эти годы, так, что она ничего не подозревала.
Линда припомнила все, что знала об Эрике Вестине. Родители Анны были очень молоды, когда она родилась. Оба — уроженцы больших городов, но волна движения «зеленой невинности» увлекла их в смоландскую глушь. Линда слабо припоминала, что у Эрика Вестина были прекрасные руки — он делал оригинальные и очень удобные сандалии. Но она также слышала, как мать Анны говорила о нем как о безответственном бездельнике с вечной сигаретой марихуаны во рту, возведшего ничегонеделание в жизненный стиль и совершенно неспособном взять на себя ответственность за ребенка. Но почему он сбежал? Никаких писем, никаких намеков, даже никаких приготовлений к уходу он вроде бы не делал. Исчез — и все. Его разыскивала полиция, но никаких признаков возможного преступления не нашлось.
Эрик Вестин сбежал, и только потом стало ясно, что он тщательно планировал побег. Он взял с собой паспорт и все деньги. Сумму, видимо, небольшую — их доходы были ничтожными. Он продал машину, принадлежавшую даже не ему, а матери Анны, — это она, дежуря по ночам в больнице, накопила немного денег. И вот в один прекрасный день он просто взял и скрылся. Такое, правда, бывало с ним и раньше — он иногда пропадал без предупреждения. Поэтому мать Анны впервые забеспокоилась только через несколько недель и заявила в полицию о его исчезновении.
Линда припоминала, что ее отец тогда тоже участвовал в поисках. Но поскольку на преступление ничто не указывало, дело Эрика Вестина так и осталось лежать «на контроле» — среди многих других дел. Криминального прошлого у Вестина не было — ни обвинений, ни судимостей. Но ничто не свидетельствовало и о том, что его настигло внезапное помешательство. За несколько месяцев до побега он проходил детальное врачебное освидетельствование и был признан совершенно здоровым, если не считать легкой анемии.
Из статистики Линда знала, что большинство из находящихся в розыске в конце концов возвращается. Из тех, кто не вернулся, большинство — самоубийцы, остальные просто не хотят возвращаться. Очень немногие исчезновения связаны с преступлениями. Тогда пропавшие лежат в земле в каком-то неведомом месте либо на дне моря или озера, привязанные цепями к грузу, чтобы не всплыли.
— Ты с мамой говорила?
— Еще нет.
— Почему?
— Не знаю. Я все еще в шоке.
— Мне кажется, в глубине души ты совсем не убеждена, что это был он.
Анна посмотрела на нее умоляюще:
— Я знаю, что это был он. Если это не он, значит, у меня с головой не в порядке. Я тебя поэтому и спросила, не боялась ли ты когда-нибудь сойти с ума.
— Почему он вдруг вернулся? Через двадцать четыре года? Почему стоял и смотрел на тебя в окно? Как он узнал, что ты там?
— Понятия не имею.
Анна вновь поднялась, подошла к окну и вернулась.
— Мне иногда кажется, что он и не исчезал. Просто сделался невидимым.
— Но почему?
— Может быть, просто не выдержал. Причем дело не во мне или в маме. Думаю, что ему захотелось чего-то большего. Жизни, которой мы жили, ему было мало. И это погнало его в дорогу. Пытался убежать от самого себя. Некоторые люди завидуют змеям — те могут менять кожу. И может быть, он все это время был где-то поблизости, только я об этом не знала.
— Ты попросила меня прийти, чтобы я тебя выслушала и сказала свое мнение. Несмотря на то что ты так уверена, что это твой отец стоял там перед окном, я думаю, ты ошибаешься. Тебе просто хочется думать, что он вернулся, снова стал видимым. Двадцать четыре года — большой срок.
— Я знаю, что это был он. Мой отец. После всех этих лет я увидела его снова. Я не ошибаюсь.
Разговор иссяк. Линда почувствовала, что Анне хочется остаться одной, так же, как незадолго до этого она нуждалась в ее обществе.
— Поговори с матерью, — предложила Линда. — Либо ты и в самом деле его видела, либо увидела то, что хотела увидеть.
— Так ты все-таки мне не веришь?
— Дело не в том, верю я или не верю. Только ты одна можешь знать, кого ты видела на улице перед отелем. И ты должна понять: мне трудно поверить, что это правда. Я же не утверждаю, что ты лжешь. Зачем тебе лгать? Я говорю только, что те, кого не было двадцать четыре года, почти никогда не возвращаются. Подумай об этом. Поговорим завтра — утро вечера мудренее. Я могу зайти завтра часов в пять, тебе удобно?
— Я совершенно убеждена, что это был он.
Линда наморщила лоб. В голосе Анны появилась какая-то напряженность. Или пустота. Может быть, она и врет, подумала Линда. Или не говорит всю правду. Но зачем ей врать
Линда возвращалась домой по совершенно пустому городу. Около кинотеатра на Стура Эстергатан стояло несколько молодых людей, в полном безмолвии углубившихся в чтение афиши. Интересно, заметили ли они ее невидимое полицейское обмундирование?
6
На следующий день Анна бесследно исчезла. Линда сообразила, что что-то случилось, когда в условленное время — пять вечера — позвонила в ее дверь. Анна не открыла. Она позвонила еще раз и крикнула в щель для почты — никого. Она подождала с полчаса, поколебалась и достала из кармана куртки отмычки. Один из ее приятелей купил несколько таких наборов в США и раздарил друзьям. Линда тоже получила такой подарок. После этого они по секрету тренировались — открывали все подвернувшиеся двери. Не было, наверное, стандартного замка, который Линда не могла бы вскрыть.
Быстро подобрав нужную отмычку, она вошла и закрыла за собой дверь. Прошла в пустые комнаты. Все было прибрано, как и накануне. Мойка пуста. Анна была очень пунктуальна. Если они договорились на определенное время, а ее нет, значит, что-то случилось. Только что? Линда села на диван, на тот же самый, где сидела вчера. Итак, Анна считает, что видела на улице своего исчезнувшего отца. Теперь исчезает она сама. Это, разумеется, как-то связано. Как? Возвращение отца — возможно, только плод Анниного воображения. А исчезновение самой Анны — тоже воображение? Она долго сидела и пыталась представить, что же могло произойти. Хотя, впрочем, она все-таки ждала, что Анна вот-вот появится —
