свежий воздух внутрь.
Босх сделал два шага в направлении растянутого на стене флага. Протянул руку, схватил за край и резко сорвал вниз.
В стене, в трех футах над землей, зияла дыра, вход в подземный туннель. Около дюжины бетонных блоков было вынуто для создания бреши размером четыре на четыре фута и возможности прорыть ход в глубь холма.
Босх присел на корточки с правой стороны от отверстия и заглянул внутрь. Туннель глубокий и темный, но впереди проблескивал слабый свет. Гарри понял: там коридор поворачивает, и источник света находится за этим поворотом.
Он прильнул ближе и прислушался. Из глубины туннеля слышались какие-то звуки. Что-то негромкое, скулящее, подвывающее. Звуки страшные, наводящие жуть, но вместе с тем и обнадеживающие. Они означали, что какие бы ужасы ни претерпела за эту ночь похищенная Уэйтсом женщина, она все еще жива.
Босх потянулся к верстаку, выбрал самый крупный электрический фонарь и включил его. Фонарь не работал. Он попробовал другой – и извлек из него слабый луч света. Что ж, сойдет за неимением лучшего.
Босх направил луч в туннель и подтвердил свою догадку, что первая часть пути свободна. Он сделал шаг вперед.
– Гарри, постой!
Он обернулся. В дверях стояла Рейчел.
– Подкрепление уже в пути! – взволнованно прошептала она.
Босх покачал головой:
– Она там. Она жива.
Он опять повернулся к туннелю и снова высветил путь фонариком. Проход по-прежнему был свободен до самого поворота. Он выключил фонарик, чтобы поберечь батарейку. Еще раз бросил быстрый взгляд на Рейчел и шагнул в темноту.
29
Несколько секунд Босх постоял в устье туннеля, чтобы глаза привыкли к темноте. Потом тронулся в путь. Ему не пришлось ползти. Туннель был достаточно просторный для того, чтобы продвигаться по нему, всего лишь согнувшись. С фонарем в правой руке и пистолетом в левой, Босх шел, не отрывая взгляда от тусклого мерцания впереди. По мере его продвижения доносившийся издали женский плач делался громче.
Когда он миновал десять футов туннеля, гнилостный запах, учуянный им еще снаружи, превратился в настоящее зловоние. Но каким бы тошнотворным он ни был, Босху было не привыкать. Почти сорок лет назад он был так называемой туннельной крысой в составе армии США, принимал участие более чем в ста боевых операциях в партизанских туннелях Вьетнама. Враги порой хоронили своих погибших в глиняных стенах туннелей. Это позволяло скрыть их от чужих глаз, но скрыть запах гниения было невозможно. А уж если он попадал в нос, то его было невозможно забыть[36].
Босх сознавал, что приближается к чему-то страшному и отвратительному, пропавшие без вести жертвы Рейнарда Уэйтса где-то там, впереди, в туннеле. Именно это место и являлось пунктом назначения убийцы в ту ночь, когда полицейский патруль остановил его подозрительный фургон. Но Гарри не мог отделаться от мысли, что это место было также и его, Босха, местом назначения. Он прожил много лет и прошел много миль, но ему казалось, что он так никогда, по существу, и не покидал тех туннелей. Его жизнь всегда была этим медленным и трудным движением, сквозь тесноту и темень, к далекому, неясно мерцающему свету. Он чувствовал, что был, есть и навсегда останется «туннельной крысой».
Напряженные мышцы полусогнутых ног горели, потому что приходилось продираться в скрюченном состоянии. Пот разъедал глаза. И по мере приближения к повороту все очевиднее становилось, что пробивающийся издали зыбкий, призрачный, волнообразный свет создается свечением пламени. Где-то там, за поворотом, горела свеча.
Футов за пять до поворота Босх остановился и застыл на корточках, прислушиваясь. Сзади слышался звук сирен. Подкрепление на подходе. Он постарался сосредоточиться на звуках, что исходили спереди, из туннеля, но оттуда долетал лишь слабый, прерывистый женский плач.
Босх заставил себя подняться и двинулся вперед. Свет впереди погас, и пугающие вскрикивания раздались с новой силой и настойчивостью.
На мгновение Босх застыл, а потом услышал впереди негромкий рокочущий смешок, вслед за которым прозвучал знакомый голос Рейнарда Уэйтса:
– Это ты, детектив Босх? Добро пожаловать в мою лисью нору.
Смех оборвался. Босх отсчитал десять секунд, но Уэйтс молчал.
– Уэйтс! Отпусти ее! Отправь ее сюда, ко мне!
– Нет, Босх. Теперь она моя. Если кто-нибудь войдет сюда, я убью девчонку. Последнюю пулю сохраню для себя.
– Уэйтс, нет, послушай. Лучше пусть она выйдет, а я войду. Мы совершим обмен.
– Нет, Босх. Мне нравится все так, как есть.
– О чем ты вообще думаешь? Нам надо поговорить, а тебе – спасать себя. У нас мало времени. Отпусти девушку.
Из темноты раздался голос:
– Спасать себя? От чего? И для чего?
Босх чувствовал, что его ножные мышцы вот-вот начнет сводить. Он осторожно перевел себя в сидячее положение и прислонился к правой стенке туннеля. Он был уверен, что свет прежде исходил чуть спереди и слева. Значит, туда и заворачивал туннель. До этого он держал пистолет дулом вверх, но сейчас использовал для прицела упор в виде перекрещенных запястий, направив луч фонаря вверх и каждую секунду готовый выстрелить.
– У тебя нет выхода, – произнес он. – Твоя судебная сделка по-прежнему в силе. Какой смысл умирать? Так же, как и девушке.
– Плевал я на смерть, Босх. Вот почему я здесь. Мне глубоко плевать на смерть! И я сам стану диктовать условия. Я, а не прокуратура штата или кто-либо еще. Я один буду диктовать их и играть по своим правилам.
Босх заметил, что женщины больше не слышно. Что с ней? Уэйтс заставил ее умолкнуть? А если он…
– Уэйтс, что там? Что с ней?
– Она вырубилась. От избытка чувств, полагаю.
Он захохотал, а затем и сам замолчал. Босх решил, что нельзя давать Уэйтсу молчать. Если он будет занят разговором, то его внимание будет отвлечено от женщины и от того, что сейчас, бесспорно, затевается снаружи, перед входом в туннель.
– Я знаю, кто ты, – негромко произнес Босх.
Но Уэйтс не заглотил наживку. Босх попробовал еще раз:
– Роберт Фоксуорт. Сын Розмари Фоксуорт. Выросший на попечении округа. Приемные семьи, детские дома… Тут ты жил у Саксонов. Какое-то время провел в Маклареновском центре, в Эль-Монте. Я тоже там жил, Роберт.
Долгое молчание. Неожиданно из темноты тихо прозвучало:
– Я больше не Роберт Фоксуорт.
– Понимаю.
– Я ненавидел то место. Я их всех там ненавидел!
– Это заведение закрыли пару лет назад. После того как там умер ребенок.
– Да гори они огнем со своей конторой! Как вы раскопали Роберта Саксона?
