выяснить, нельзя ли вернуть обратно свои телефон и машину, оставшиеся на месте преступления в Эхо- парке.
– Я только что получил информацию, – раздался голос.
Босх поднял голову. В дверях своего кабинета стоял Пратт, без пиджака, галстук на шее ослаблен.
– Какую информацию?
– Из ГППО. Ты продолжаешь оставаться отстраненным от службы, Гарри. Я обязан отправить тебя домой.
Босх снова уткнулся взглядом в стол.
– Ну так что здесь нового? Я и ухожу.
Пратт помолчал, пытаясь истолковать тон, каким это было сказано.
– Все в порядке, Гарри? – осторожно спросил он.
– Нет, наоборот – все не в порядке. Загвоздка остается, а когда загвоздка остается, ничего не может быть в порядке.
– Что ты имеешь в виду? Они хотят выгородить Оливаса и О'Ши?
– Не думаю, что мне следует обсуждать это с вами, шеф. Я могу поставить вас в неудобное положение. А вам ни к чему нештатные ситуации.
– Значит, все так серьезно, а?
Босх помедлил, прежде чем ответить:
– Да, серьезно. Они намерены устроить мне неприятности, если не стану играть в их игру.
Ему не хотелось вести этот разговор с начальником. На той должности, которую занимал Пратт, лояльность простиралась в обе стороны – как вниз, так и вверх. И не имело значения, что боссу оставалось до пенсии несколько недель. Полагалось играть по принятым правилам до самого звонка.
– Мой сотовый остался на месте преступления, – пояснил Босх, протягивая руку к телефону. – Я просто пришел позвонить, а потом меня тут не будет.
– А я как раз удивлялся, что с твоим телефоном. Несколько ребят пытались до тебя дозвониться и сказали, что ты не отвечаешь.
– Криминалисты не дали мне его забрать. Ни телефон, ни машину. Теперь все это место подлежит экспертизе. А что им было нужно, тем, кто звонил?
– По-моему, хотели вытащить тебя пропустить стаканчик в «Нэтс». Может, еще и до сих пор туда собираются.
Бар «Нэтс» располагался неподалеку от Голливудского бульвара. Нет, он не считался баром для копов, но значительная часть служителей правопорядка захаживала туда каждый вечер после смены. И их было вполне достаточно, чтобы хозяин вот уже лет двадцать держал в музыкальном автомате самую жесткую версию песни «Я воевал с законом», в исполнении панк-рок-группы «Клэш». Босх знал, что если он покажется в «Нэтсе», то в ознаменование недавнего заклания Роберта Фоксуорта, он же Рейнард Уэйтс, там будут до бесконечности – чтобы не сказать «до неприличия» – крутить этот пресловутый панковский гимн. Босх живо представил, как собравшиеся распевают хором: «Я воевал с законом, но закон победил…»
– Вы-то идете? – спросил он Пратта.
– Может, попозже. Должен тут сначала кое-что сделать.
Босх кивнул:
– Мне тоже что-то не хочется. Воздержусь, пожалуй.
– Поступай, как сочтешь нужным. Они поймут.
Пратт не трогался с места – так и стоял в дверях. Босху пришлось снять телефонную трубку. Он набрал номер Джерри Эдгара – просто для того, чтобы подкрепить свою ложь, что, дескать, пришел позвонить. Но Пратт все торчал и торчал, привалившись плечом к косяку, а глазами настойчиво обводя помещение. Похоже, он и впрямь старался выжить отсюда Босха. Наверное, получил указание от стоящего выше него в иерархии лейтенанта Рэндольфа. На том конце линии Эдгар снял трубку.
– Это Босх. Ты мне звонил?
– Да, парень, я тебе звонил.
– Я был немного занят.
– Наслышан. С точным тебя выстрелом, напарник. Как сам?
– Лучше всех. Ты зачем звонил?
– Хотел сообщить кое-что – вдруг тебя заинтересует. Уж не знаю, имеет ли это теперь значение.
– А что такое? – нетерпеливо спросил Босх.
– Звонил мой кузен Джейсон. Он сказал, вы с ним сегодня виделись.
– Да, приятный парень. Он нам очень помог.
– Я вообще-то не затем, чтобы узнать, как он тебе понравился. Хотел тебе сообщить кое-что. Джейсон объяснил, что ты не оставил ему ни визитки, ни номера телефона. Так вот. Он говорит, что через пять минут после вашего ухода приходил другой коп и стал им интересоваться. Спрашивал внизу, у дежурного, где тот человек, который только что помогал полицейским.
Сидящий за столом Босх в волнении подался вперед. Его вдруг чрезвычайно заинтересовало сообщение Эдгара.
– Вроде бы тот человек предъявил значок и заявил, что инспектирует твое расследование. Спросил у Джейсона, что вы с федеральным агентом от него хотели. Мой кузен проводил его туда, где вы находились, и подвел к окну. Они стояли и смотрели на тот самый дом в Эхо-парке, и в это время вы с женщиной- агентом там появились. Они видели, как вы вошли в гараж.
– И что потом?
– Человек сразу ушел. Сел в лифт и поехал вниз.
– Твой брат спросил его фамилию?
– Да, тот назвался детективом Смитом. Когда он держал свое удостоверение, то пальцами вроде как заслонял половину фамилии.
Старая уловка. Босх знал, что детективы прибегают к ней, в основном не желая засветиться. Босх сам при случае ею пользовался.
– А как насчет описания?
– Да, он мне его дал. Белый мужчина, футов шести ростом, вес сто восемьдесят фунтов. Серебристо-седые волосы, коротко стриженные. Так, дай вспомнить… лет пятидесяти… синий костюм, белая рубашка и галстук в полоску. На лацкане американский флаг.
Описание подходило примерно к пятидесяти тысячам мужчин в близлежащей центральной части города. И на одного из них Босх как раз сейчас смотрел. Эйбл Пратт по-прежнему стоял в дверном проеме своего кабинета и внимательно глядел на Босха, вопросительно приподняв брови. Пиджака на нем не было, но Босху и он был виден – пиджак висел позади Пратта, на вешалке, в глубине комнаты. На лацкане красовался значок в виде американского флага.
Гарри опустил голову.
– До каких он работает? – тихо произнес он.
– По-моему, до шести.
– Спасибо за подсказку. Я тебе перезвоню.
Босх положил трубку прежде, чем Эдгар успел сказать что-либо еще. Пратт все так же пристально глядел на него.
– Кто это был? – спросил начальник.
– Да тут кое-что по делу Матарезе. Тому, что мы передали в суд на этой неделе. Похоже, нам все- таки придется представить свидетеля. Это поможет на процессе, – небрежно проговорил Босх. – Но вы не беспокойтесь. Это подождет до тех пор, пока я не вернусь на рабочее место.
– Прекрасно. Рад слышать.
32
