— Слышь, — остановил его участковый, — ты там коров пасешь, по лесу ходишь. Не встречал пацана с большой черной собакой? Вчера или сегодня?
Семен удивленно открыл рот и тотчас захлопнул его.
— Не, — сказал он, — не встречал.
— Может, слышал про него? Знаешь, откуда он?
— Ничего я не слыхал и не знаю… Куды, шоб тебя! — заорал он и хлестнул кнутом комолую корову, хотя та и не думала никуда уходить, а спокойно брела за остальными.
Просто Семен заторопился уйти, чтобы избежать дальнейших расспросов. Надо держаться подальше. Если уж милиция за это дело взялась, значит, хорошая каша заваривается. И нечего ему в ту кашу лезть! Хватит с него! Еще про сумку дознаются…
Юка постучала в дверь конторы и распахнула дверь:
— Извините, пожалуйста, нам нужен дядя Федя.
Федор Михайлович поднял голову:
— Ага, на этот раз не загробный дух, а депутация живых… Что ж, не буду отпираться: я — дядя Федя.
— Ой, как хорошо, что вы приехали! А то тут такое делается, такое делается — просто ужас!…
— Что же именно делается и где Антон? Почему он не пришел сам?
— Он не может! Если его Митька подстережет, он же застрелит…
— Что? — Федор Михайлович поднялся. — Какой Митька? Кого застрелит?
— Боя застрелит и Антона побьет… Ой, пожалуйста, не будем больше разговаривать, пойдемте скорее! Я вам все по дороге расскажу…
— Извините, Вячеслав Леонтьевич, — сказал Федор Михайлович, — вы же слышали…
— Может, мне с вами, помочь?
— Зачем? Я самбист, накостыляю любому Митьке, если он не чемпион… Ну, ведите, вестники бедствий!
Размашисто шагая, Федор Михайлович выслушал историю несчастий, которые одно за другим свалились на Антона, как только он остался один.
— Ну-ну, — сказал он наконец, — тоже мне рыцари-антихламовники… За такую сопливую самодеятельность надирают уши, а то место, откуда растут ноги, потчуют березовой кашей. Ваше счастье, что я принципиальный противник рукоприкладства… Далеко еще?
— Уже близенько, может, с километр осталось или меньше.
Они не прошли и четверти километра, как показался бегущий навстречу Сашко. Далеко отстав от него, ковылял маленький Хома.
— Скорей! Скорей! — на бегу прокричал Сашко. — Там Митька… Митька на остров поехал…
Федор Михайлович побледнел и, сжав кулаки, побежал. Он только поравнялся с маленьким Хомой, как впереди, со стороны озера, прогремел выстрел и почти тотчас второй.
18
Он повернул на звук выстрелов, ребята сзади что-то закричали, но Федор Михайлович не расслышал. Наперерез ему из кустов метнулся черный зверь, сбил его с ног, и оба покатились по земле. Встрепанный, захлебывающийся от восторга, Бой вскочил первый, набросился на своего хозяина, и они снова покатились по земле, теперь уже в радостной игре-сражении, которая изредка случалась дома на ковре. Их окружили подбежавшие ребята, а среди них и сияющий Антон, но для Боя сейчас никто, не существовал. Утробно рыча, он в притворной ярости бросался на хозяина, запрокидывал его на спину; пойманный за шею, валился сам, вскакивал, успевал при этом лизнуть своим огромным язычиной обожаемое лицо и снова притворялся самым свирепым, самым кровожадным зверем…
— Что здесь происходит, граждане?
Позади ребят стоял лейтенант Кологойда, держа руку на кобуре пистолета. Из-за его плеча сконфуженно выглядывал дед Харлампий.
Федор Михайлович поднялся:
— Хватит, Бой, подожди…
Бой не мог успокоиться. Он вьюном вился вокруг его ног, встряхивался, подпрыгивал и лизал в лицо.
— Погоди, тебе говорят!
Бой поднял голову кверху и залаял не громко, протяжно, со всей силой упрека, на какую только был способен.
— Ладно, не сердись, старина, больше я тебя не оставлю…
— В чем дело, я спрашиваю? Что здесь происходит? — повторил Кологойда. Руку с кобуры он уже снял.
— Ничего особенного: встреча после разлуки… А почему?… — начал Федор Михайлович и посмотрел на деда.
Харлампий развел руками. Что он мог сделать, если, слезая с грузовика, попал прямо в объятия участкового? Вася Кологойда не терял времени напрасно, в течение нескольких минут узнал у лесничего, чья собака, кто ее хозяин, где он, а у тетки Катри, вернувшейся наконец от сестры из Ганешей, выпытал все, что можно было извлечь из потока руготни, который она не замедлила обрушить на него, своего лайдака-мужа, Федора Михайловича, бандита Митьку и весь белый свет. Митьку или еще кого-нибудь вроде него дед Харлампий, не задумываясь и даже с удовольствием, обвел бы вокруг пальца, но участковому врать не стал и со всей возможной поспешностью повел его к озеру, надеясь, что тот примет чью угодно сторону, только не Митькину, и, стало быть, Антону и Бою ничто угрожать не может.
— Вы хозяин собаки? А кто стрелял?
— Это на острове, Митька Казенный, — сказал Антон.
— В тебя? В вас? — ужаснулась Юка.
— Не знаю… Мы уже сюда переехали… Он, по-моему, даже нас и не видел.
— Митька на острове? — вмешался дед и яростно хлопнул себя по ляжкам. — Ах, стервец, ах, гнида толстомордая… Не иначе как по козе стрелял!…
— По козе?
— Ну да, дикая коза там, с зимы осталась…
— Ага, браконьерство! Ну, мы сейчас возьмем его тепленьким… Где твой пароход, дед? Поехали! А вы, граждане, подождите здесь…
Харлампий с сомнением оглядел дюжую фигуру Васи Кологойды.
— Не будет дела, утопишь ты мой карапь, больно тяжел… Да еще ту орясину везти. Ты лучше тут погоди, я сам. Коли он козу подстрелил, от тебя спрячет, а от меня нет — я там каждый кустик знаю…
— Ой, дедушка, вы же с ним не справитесь! — сказала Юка.
— А мне зачем? Он как услышит, кто его тут поджидает, с него враз вся фанаберия соскочит. Он ведь дрянь человечишка: молодец против овец, а против молодца и сам овца…
— Ладно, дед, отчаливай. А я тут пока с этим собачьим делом разберусь. Только смотри, вещественные доказательства обязательно прихвати…
— Уж я его не помилую! — сказал дед Харлампий и скрылся в кустах.
— Ну, — сказал Вася Кологойда, — выкладывайте, что вы тут натворили, зачем на людей собак натравливали?
Участковый выслушал рассказ Антона, поглядывая на ребят. Те дружно кивали, подтверждая сказанное.
— Не врете? — спросил он, хотя было совершенно очевидно, что ребята не врут. — Ну ладно… В общем, как говорится, у страха глаза велики, и всякое такое… Сделать вам ничего не сделают, а неприятности будут…
— В Чугуново я сам приеду, только не теперь. Через час мы должны выехать в Киев, чтобы
