набухшие вены. Говорил он нервно и чрезвычайно быстро.
— Дела?! Какие дела, сэр? — спросил Лакки.
— Переговоры, господин Советник. Я прошу вас вернуться на Землю.
— Почему?
Донахью отвел взгляд.
— Тут проблема морального плана. Видите ли, наших людей проверяют, проверяют и снова проверяют. Одно расследование, еще не завершившись, сменяется другим. Это никому не может нравиться. Постоянно находиться под подозрением — нестерпимо, согласитесь. Сейчас, когда наш аграв-корабль почти готов, не время беспокоить людей, которые, кстати, уже подумывают о забастовке.
— Может быть, ваших людей и проверяли, но утечка информации так и не прекратилась.
Донахью пожал плечами.
— Значит, все происходит где-то в другом месте. Необходимо… — Он оборвал фразу и совершенно другим, дружелюбным тоном спросил: — А что это такое?
Бигмен, проследив за его взглядом, выпалил:
— Это наша В-лягушка, сэр! А я — Бигмен!
Даже не заметив, что ему представились, Донахью устремился к В-лягушке.
— Это существо с Венеры, не так ли?
— Совершенно верно, — ответил Бигмен.
— О, я наслышан о них! Вижу, однако, впервые! Какой славный маленький танцор! Вы не находите?
Лакки мрачно наслаждался. Не было ничего странного в том, что в самый разгар серьезного разговора Директор вдруг воспылал нежными чувствами к В-лягушке! А что ему оставалось делать?!
Сейчас маленькое существо, раскачиваясь на гибких лапках, тихо пощелкивало своим попугайским клювом и смотрело на Донахью кроткими черными глазами. Способ выживания В-лягушки был уникален — она не обладала никаким оружием, не имела ни когтей, ни зубов, ни рогов. Конечно, она могла ущипнуть своим клювиком, но и все… Тем не менее В-лягушки безмятежно размножались на покрытой травой поверхности венерианского океана, и даже самые лютые хищники не трогали их. В-лягушки обладали способностью контролировать чужие эмоции, инстинктивно вынуждая все живое обходиться с ними ласково, любить их. Поэтому они не только выжили, но и благоденствовали.
Лягушка столь явно наполнила Донахью нежностью, что этот сугубо военный, чуждый сантиментов человек засмеялся, когда она, сопровождая взглядом скользнувший по стеклу палец, села, втянув лапки.
— Вот бы несколько таких — на наш Девятый! А, Старр? Мы здесь просто обожаем животных! Что бы там ни говорили, а с ними появляется какой-то уют!
— Это не очень практично, — ответил Лакки. — Для них нужна двуокись углерода. Кислород может убить В-лягушку, вот в чем дело.
— Вы хотите сказать, что их нельзя держать в открытом аквариуме?
— Можно, например, на Венере, где двуокись углерода дешевле мусора, и В-лягушку можно выпустить в океан, если понадобится. Но на корабле никто, конечно, не станет примешивать двуокись в воздух. Закрытая система гораздо предпочтительней.
— А-а-а… — Донахью был явно опечален.
— Возвращаясь же к началу нашей беседы, — живо продолжил Лакки, — я должен сказать, что ваше предложение о возвращении на Землю неприемлемо. У меня предписание, и я обязан его выполнить.
Донахью понадобилось несколько секунд чтобы стряхнуть волшебные чары. Его лицо вновь побагровело.
— Я уверен, что вы неправильно оцениваете ситуацию! — Он смерил взглядом Бигмена и опять повернулся к Лакки. — Подумайте хотя бы о нем!
Маленький марсианин покраснел, выпятил грудь и сердито выкрикнул:
— Меня зовут Бигмен! Я, кажется, сказал вам об этом!
— Увы, даже от такого имени не прибавляют в росте.
Лакки попытался успокоить друга, обняв за плечо, но того уже понесло.
— Мистер! Истинная величина — не снаружи, да будет вам известно! Мое имя Бигмен, и я — большой человек! В сравнении с вами и с любым другим! И плевать мне на то, что показывают ваши измерительные линейки! А если вы сомневаетесь… — Он сильно тряхнул плечом. — Отстань, Лакки, понял? Этот тип еще будет…
— Да подожди же! — прервал Лакки. — Выясним сначала, что нам хочет сказать господин Директор.
Донахью был совершенно обескуражен такой атакой Бигмена.
— Но я не имел в виду ничего плохого! Прошу простить меня, если невольно оскорбил вас в лучших чувствах!
— Оскорбил в лучших чувствах! — пропищал Бигмен. — Усвойте одну вещь! Я! Никогда! Не выхожу! Из себя! Но если уж вы приносите извинения — забудем об этом. — Он подтянул пояс и щеголевато прищелкнул красными сапогами — память о покинутой марсианской ферме. У Бигмена имелись и другие сапоги, но того же умопомрачительного цвета.
— Буду с вами предельно откровенен, Советник Старр, — сказал Донахью, вновь обращаясь к Лакки. — Здесь, на Юпитере-9, у меня почти тысяча человек, и далеко не покладистых. Их не изменишь. Потому что дом их далеко, потому что они работают, как волы, и при этом постоянно рискуют… Это ожесточает. Например, они зло шутят над новичками. Не всякий выдерживает такие шуточки. Многие тут же возвращаются, часто — покалеченные. Кто смог перетерпеть — дальше живет сносно.
— Такое поощряется официально?
— Нет. Но неофициально — да. У людей должна быть какая-то отдушина. Мы не можем лишать их развлечений, пусть грубых. Не так-то легко найти замену хорошему работнику. Вы ведь знаете, как мало желающих лететь на спутники Юпитера. Кроме того, происходит отсев непригодных. Как правило, те, кто сломался уже при — назовем это так — посвящении, впоследствии терпят неудачу и во всем остальном. Именно поэтому я упомянул вашего друга. — Донахью предостерегающе поднял палец. — Не совершите ошибки! Пусть он внутренне велик и необычайно одарен! Но по силам ли ему подобные испытания?
— Вы имеете в виду злые шутки?
— Они будут достаточно грубыми, господин Советник. Людям уже известно о вашем прибытии. Новости, неизвестно как, но доходят.
— Понятно, — прошептал Лакки.
— Они знают также, что вы собираетесь их проверять, и, поверьте, не испытывают по отношению к вам никаких добрых чувств. Настроение у всех паршивое, и они постараются насолить вам как следует, Советник Старр. Поэтому снова прошу вас не садиться на Юпитер-9. Ради спасения Проекта, спасения моих людей, да и нашего собственного. Теперь вы знаете все.
Бигмен с открытым ртом наблюдал стремительное преображение Лакки: его темно-карие глаза вдруг стали безжалостными, а правильные черты худого и приятного лица до неузнаваемости исказились неудержимым гневом. Казалось, каждый мускул его стройного тела напрягся.
С чеканной яростью Лакки произнес:
— Директор Донахью, я член Совета Науки и подчиняюсь лишь главе Совета, а также Президенту Солнечной Федерации. Я старше вас по званию. Вы обязаны подчиняться мне и выполнять все мои приказы. Предупреждение, которое вы только что мне сделали, свидетельствует, как я полагаю, о вашей некомпетентности. Ни слова, пожалуйста, я еще не закончил… Итак, вы не способны контролировать своих людей и, следовательно, не годитесь для руководства. Теперь слушайте. Я высажусь на Юпитер-9 и проведу тщательнейшее расследование. Я сам буду руководить вашими людьми, если вы не способны на это. — Он сделал паузу, наблюдая за тем, как Донахью ловит ртом воздух, тщетно пытаясь что-то вымолвить, а потом гаркнул: — Понятно?!
Наконец Донахью выдавил:
— Я доведу это до сведения Совета. Я не позволю какому-то мальчишке, будь он хоть трижды членом Совета, разговаривать со мной таким тоном. Кстати, мое предупреждение будет также включено в рапорт, и
