кошачий концерт.
Едва Бигмен покончил с первой дикой руладой, раздался сигнал внутренней связи.
— Старр! — По экрану растеклось морщинистое лицо Донахью. Его узкие губы были поджаты, и смотрел он на Лакки довольно неприязненно. — Говорят, вы уже успели подраться с одним из наших рабочих?
— Вот как?
— Вижу, вас не очень помяли?
— Нет, все в порядке, — улыбнулся Лакки.
— Вы, надеюсь, не забыли, что я предупреждал вас?
— У меня никаких претензий.
— В таком случае, мне хотелось бы узнать, намерены ли вы сообщить о случившемся на Землю?
— Я нигде не упомяну об этом инциденте, если только он не будет иметь прямого отношения к тому, что привело меня сюда.
— Прекрасно. — Видно было, что Донахью успокоился. — Я попросил бы также не касаться этой темы во время нашей встречи. Подслушивающие устройства, знаете ли… Мне бы не хотелось…
— Можете быть спокойны, господин Директор.
— Отлично. — Взгляд Донахью смягчился еще более. — Увидимся через час.
Лакки услышал, как Бигмен выключил воду и сокрушительное пение сменилось тихим мурлыканьем.
— Хорошо, мистер Донахью, — приветливо отозвался он и тут же вздрогнул от пронзительного, душераздирающего крика:
— Лакки!!!
В два прыжка он был в дверях, там уже стоял Бигмен с округлившимися от ужаса глазами.
— Лакки! В-лягушка, Лакки! Она мертва! Она убита!
7. В игру вступает робот
Обломки пластикового аквариума уже высохли, лишь на полу оставалось немного влаги. Лист папоротника наполовину прикрывал тельце В-лягушки.
Теперь, когда она была мертва и уже не могла контролировать эмоции окружающих, Лакки смотрел на нее без обычной нежности. Он чувствовал лишь гнев, и, прежде всего, это был гнев по отношению к себе, не предотвратившему беды.
Бигмен, по-прежнему в одних брюках, сжимал и разжимал кулаки.
— Это моя вина, Лакки. Все из-за меня. Я так громко орал, что не слышал, как кто-то вошел.
«Вошел» — было не вполне подходящее слово Убийца не просто вошел — он прожег себе дорогу. Блок управления дверью буквально испарился под действием мощного источника энергии.
Лакки вернулся к экрану.
— Мистер Донахью…
— Что там у вас стряслось?
— До встречи. — Лакки прервал связь и вернулся к глубоко опечаленному Бигмену. — Нет, Бигмен, это я виноват. Не следовало принимать на веру слова дядюшки Гектора о том, что сирианцам ничего не известно про В-лягушку и ее особые свойства. Предположи я обратное — она бы ни на минуту не осталась без присмотра.
Лейтенант Невски вытянулся по стойке смирно, едва Лакки с Бигменом переступили порог своей комнаты.
— Сэр, я рад, что вы живы и невредимы после вчерашней стычки! Если бы не было приказа, я ни за что не оставил бы вас!
— Забудьте, лейтенант, — рассеянно ответил Лакки. Он вспоминал тот миг прошедшей ночи, когда в его сознании вспыхнула некая важная догадка. Но попытки хоть что-то оживить оставались безуспешными, и Лакки стал думать о другом.
Они вошли в аграв-туннель, где на этот раз кипела жизнь множество равнодушных лиц стремительно проносились мимо. Начинался рабочий день. Здесь соблюдался родной 24-часовой ритм, с которым люди не расставались даже на самых отдаленных мирах. И хотя были места, где работа шла круглосуточно, основная масса людей работала в «дневную» смену, с девяти до пяти по стандартному солнечному времени. Стрелка часов подползала к девятке, и все направлялись к своим рабочим местам. Ощущение настоящего утра было не меньшим, чем оно бывает при виде восходящего солнца и капелек росы на траве.
Двое мужчин сидели за столом в глубине конференц-зала Донахью встал и холодно представил Лакки незнакомца — Джеймса Пэннера, главного инженера и гражданского руководителя Проекта. Пэннер был приземистым, смуглым, с бычьей шеей и глубоко посаженными темно-карими глазами, на его рубашке не было никаких знаков отличия.
Когда Невски, козырнув, удалился, и дверь за ним закрылась, Донахью сказал:
— Теперь, когда мы остались вчетвером, можно приступить к делу.
— Впятером, — возразил Лакки, погладив кошку. — Это, случайно, не та, которую мы встретили вчера?
— Возможно, — раздраженно бросил Донахью. — Вообще-то, у нас этого добра хватает. Однако, как мне кажется, мы собрались не для того, чтобы рассуждать о кошках.
— Не такая уж дурная тема для начала, господин Директор. И я выбрал ее не случайно. Вы помните нашу любимицу, сэр?
— Ваше маленькое венерианское чудо? — Вопрос был задан с неожиданной теплотой. — Помню! Это такая… — Донахью в замешательстве остановился, поймав себя на неожиданном всплеске чувств.
— У этого маленького существа, — продолжил Лакки, — была удивительная способность: оно могло обнаруживать, передавать и даже вызывать эмоции.
Донахью удивленно вскинул брови, но Пэннер насмешливо просипел:
— Я однажды уже слышал россказни об этом, господин Советник. И так хохотал, что чуть не упал со стула.
— Хохотать не следовало: вам сказали правду. И я намеревался, заручившись поддержкой господина Директора, побеседовать с людьми именно в присутствии В-лягушки! Я прочувствовал бы эмоции каждого!
— Но чего вы добились бы этим? — недоуменно спросил Донахью.
— Возможно и ничего. Но попробовать все же стоило…
— Стоило? — заинтересованно переспросил Пэннер. — Почему вы постоянно употребляете прошедшее время, Старр?
Лакки тяжело посмотрел на Пэннера, затем на Донахью.
— В-лягушка мертва.
— Убита сегодня утром! — горестно воскликнул Бигмен.
— Кто это сделал?
— Мы не знаем.
Донахью откинулся на спинку кресла.
— Значит, ваше расследование завершено? Ведь новую лягушку вы получите не через пару минут, насколько я понимаю?
— Мы не можем ждать, — ответил Лакки. — Сам факт убийства В-лягушки говорит о том, что дело куда серьезней, чем мы предполагали.
— То есть?
Донахью, Пэннер и даже Бигмен вопросительно смотрели на Лакки.
— Я ведь уже сказал: В-лягушки обладают телепатическими способностями. И вы, Директор Донахью, испытали это в полной мере. Вспомните свой визит на «Метеор»! Поначалу вы были настроены совсем не лирически, а когда на глаза попалась В-лягушка — что вы почувствовали?
