— Никто из тех, кто на Венере, — Лакки повертел в пальцах пустую кофейную чашку. — Так кажется мне. Информацию надо передать куда-то дальше.
— А как?
— Хороший вопрос. Как? — Лакки задумался.
— Физически нам отсюда никуда не деться, — пробормотал Эванс. — «Хильда» может перемещаться только в океане. К полетам в атмосфере или в космосе она не пригодна. А если мы вернемся в Афродиту, то, вернее всего, не выберемся из города уже никогда.
— Похоже, ты прав, — кивнул Лакки. — Но зачем нам самим покидать Венеру? Нам достаточно передать сообщение.
— Если ты о судовом передатчике, то это отпадает. Он позволяет держать связь только на Венере, субэфирного канала там нет, так что до Земли ему не достать. Да и то, находясь здесь, сигнал вообще не может попасть за пределы океана. Частоты рассчитаны так, чтобы хорошо отражались от его поверхности, — это увеличивает радиус действия. Все равно, даже если бы смогли отправить сигнал в небо. Земли он бы не достиг.
— А. зачем на Землю? — удивился Лакки. — Между нами и Землей есть кое-что, что нам сгодится.
Сперва Эванс не понимал, о чем речь.
— А, ты о станциях, — сообразил он наконец.
— Ну. Вокруг Венеры кружат две станции. Земля от нас на расстоянии от тридцати до пятидесяти миллионов миль, а станции — в двух тысячах. К тому же там не может быть В-лягушек. Моррис сказал, что чистый кислород они не любят, так что воду специально насыщают углеводородом — вряд ли кто станет заниматься этим на станциях, там режим строгой экономии. И мы вполне можем использовать их ретрансляторы, чтобы передать сообщение Центральному Совету.
— Да, Лакки, — оживился Эванс. — Похоже, это выход. Не думаю, что они могут удерживать контроль на таком расстоянии. Две тысячи миль все же. — И тут же снова помрачнел, — Нет, не выйдет. Сигнал не пройдет сквозь поверхность океана.
— А мы поднимемся и передадим его оттуда.
— С поверхности?
— Конечно.
— Но там В-лягушки!
— Знаю.
— Они быстренько нас отключат.
— Думаешь? Но учти, до сих пор они имели дело лишь с теми, кто о них не знал и поэтому не мог сопротивляться. Большинство жертв вообще ничего не подозревало. В твоем случае — ты сам пригласил их в свой мозг, говоря твоими словами, А о них знаю и внутрь к себе не пускал.
— Ты не сможешь… Говорю тебе, не сможешь. Ты не представляешь, что это такое…
— А что, есть другой выход?
Но, не дав ответить Эвансу, в рубке появился Бигмен.
— Все в порядке, — сообщил он. — За генератор я отвечаю.
Лакки кивнул и сел за пульт, а Эванс остался на прежнем месте, что-то нерешительно додумывая.
Двигатели снова шумели ровно и мощно. Их глухой слаженный гул казался песнью, корабль собирался перед прыжком.
«Хильда» двинулась вперед, рассекая бурлящую воду, которая скопилась под телом гигантского пятна, и быстро набирала скорость.
— А сколько у нас места для разгона? — осторожно спросил Бигмен.
— Примерно с полмили, — ответил Лакки.
— А если мы не проскочим? — насупился Бигмен. — Если застрянем в этой дряни, как топор в стволе дерева?
— Вытащим нос и попробуем еще раз, — ободрил его Лакки.
На мгновение воцарилась тишина, которую вдруг нарушил странный и тихий голос Эванса:
— Здесь, под этим монстром, чувствуешь себя, как в блоке, — пробормотал он словно себе под нос. — В блоке, — повторил Эванс автоматически. — Так на Венере называются небольшие купола, врытые в дно. Что-то вроде бомбоубежищ на Земле. Их строят, чтобы укрываться, если вода проломит купол. Если, например, случится венеротрясение. Не знаю, используют ли их, но в шикарных домах они есть.
Лакки выслушал его, но промолчал. Двигатели набирали обороты.
— Держись! — крикнул Лакки.
Задрожал, казалось, каждый дюйм «Хильды», и резкое торможение вжало Лакки в приборную панель. Суставы пальцев Бигмена и Эванса побелели, руки дрожали, когда они вцепились в штурвал, чтобы помочь Лакки.
Корабль затормозил, но не остановился. Двигатели выли от перегрузки, и Лакки подумал о них с теплым чувством. «Хильда» потихоньку продиралась сквозь кожу, плоть, сухожилия гиганта, сквозь пустые кровеносные сосуды и бесполезные, похожие на кабели в два фута толщиной, нервы. Крепко сжав челюсти, Лакки неумолимо вел корабль вперед, невзирая на бешеное сопротивление.
И после долгих и мучительных минут сразу изменился звук двигателей, и почти с хлопком «Хильда» выскочила наружу из туши монстра и очутилась в открытом океане.
«Хильда» медленно поднималась вверх. Все трое молчали, вымотанные донельзя последним происшествием. Лакки задал курс автопилоту й откинулся в кресле, барабаня пальцами по колену. Даже неугомонный Бигмен тупо уставился в иллюминатор и молчал.
— Взгляни, Лакки, — все же не выдержал он. Лакки повернулся в его сторону. Примерно половину поля видимости в иллюминаторе занимал фосфоресцирующий свет мелких морских созданий, а в другой части виднелась какая-то гигантская, переливающаяся всеми цветами радуги стена.
— Как по-твоему, это пятно? — спросил Бигмен. — Но оно так не светилось, когда мы подплывали. Да и вообще, оно же сдохло, чего ему светиться?
— Да нет, пятно, конечно, — поразмыслил Лакки. — Просто сюда на поминки собрался весь океан.
Бигмен взглянул еще раз, и ему стало дурно. Конечно же! Тут валялись сотни миллионов тонн жратвы, а весь этот радужный свет принадлежал всевозможным мелким тварям, поедающим монстра.
Все, что мелькало в иллюминаторе, направлялось именно туда, в сторону гигантской туши, сквозь которую только что прорвалась «Хильда».
Среди тварей преобладали рыбы-стрелы всех размеров, У каждой на спине была белая светящаяся линия, словно бы нарисованная на ее позвоночнике (на самом деле не на позвоночнике, а на пучке не соединяющихся между собой прутиков из роговой субстанции). Голову твари помечала бледно-белая галочка, так что казалось, мимо иллюминатора проносятся тысячи живых стрел. Бигмен, пустив в ход воображение, смог представить себе их вытянутые челюсти — мощные, зубастые.
— О Господи, — вздохнул Лакки.
— О Боже, — пробормотал Бигмен. — Океан опустеет. Все соберутся здесь.
— Ну, с той скоростью, с какой они умеют пожирать друг друга, с тушей они покончат часа за два, — прикинул Лакки.
— Лакки, мне надо с тобой поговорить, — вдруг раздался за его спиной голос Эванса.
— Да, — Лакки обернулся. — Что случилось, Лу?
— Ты спросил меня, нет ли других предложений, кроме подъема на поверхность.
— Ну да, А ты не ответил.
— Отвечу теперь. Я все обдумал и предлагаю вернуться в город.
— Зачем еще? — присвистнул Бигмен.
Но Лакки этого вопроса не задал. Едва только он взглянул на Эванса, как тут же понял, что допустил страшную ошибку, любуясь океанскими красотами и забыв о деле.
Потому что в сжатой ладони Эванса был бластер, и эта рука поднималась в сторону Бигмена и Лакки.
