принялся за работу…
Утром пришел Вилли Лунг с запиской от Штрадера: пора было собирать чемоданы, их ждали за океаном. Поездка неофициальная, туда отправятся, кроме Штрадера и Шулленбурга, представитель армии генерал Герч и Командующий западногерманскими военно-воздушными силами генерал Ганс Хубер.
Шулленбург брать с собой кого-либо не хотел и надеялся таким образом хоть на некоторое время избавиться от осточертевшего ему эсэсовского подонка Шванке. Он не сомневался, что на этот раз его поведение не будет Штрадером истолковано во вред ему, поскольку было заведомо известно, что никаких связей или даже шапочных знакомств по ту сторону Атлантики у него нет.
Часть 3
Глава первая
Можайцев знал теперь, что именно необходимо предпринять для того, чтобы победить Функа и уничтожить его «волчье логово» вместе с ненавистными установками «М-1». Но для того чтобы получить в свое распоряжение необходимые ему средства борьбы с Карлом Функом, Можайцев вынужден был идти на риск. Изучив по схеме подступы к вольфшанце, он отчетливо понял, что иного выхода у него нет – следовало немедленно повидать Уильяма Прайса, человека, давшего задание ищейкам Аллена Харвуда уничтожить его. Повидать Прайса значило на какое-то время очутиться в его власти, а чего именно хотел Прайс, инженер Можайцев прекрасно знал. Но иного выхода у него все равно не было – только Прайс мог помочь ему победить Функа.
В сопровождении Франсуа Можайцев выехал в Бельгию. С письмом инженера Можайцева в кармане Франсуа отправился на свидание с представителем разведки Аллена Харвуда в Брюсселе. Короткое письмо Можайцева следовало переслать Уильяму Прайсу таким образом, чтобы о нем не пронюхали немцы – обосновавшиеся в штабе НАТО гитлеровцы или агенты Карла Функа.
Резидент Харвуда, выслушав француза, только руками развел – неужели этот русский инженер верит в свое бессмертие? Франсуа Легран презрительно усмехнулся.
– Конечно, нет. Вы хотели бы разделаться с ним – он об этом знает. Но пока что вам придется охранять его – Можайцев должен встретиться с Прайсом. Вам нет смысла преследовать его – он нужен Прайсу.
Письмо Можайцева ушло по назначению. Ответ не заставил себя ждать. И вот с аэродрома поднялся самолет и лег курсом на заатлантическую республику. Единственным пассажиром на его борту был Можайцев.
Можайцев ни на минуту не сомневался, что люди Харвуда следят за каждым его шагом, однако никто ему не досаждал. Он сел в поезд и отправился в Прайсхилл. Гейм и Финчли повстречали его, как только огромный черный лимузин доставил инженера на виллу Прайса. Они видели, как он поднялся по ступенькам лестницы, как за ним закрылась парадная дверь.
Можайцев спокойно вошел в обширный кабинет. Прайс сидел за письменным столом и, не мигая, смотрел на приближающегося к нему посетителя. Можайцев подошел к столу и остановился, как всегда бесстрастный и несколько чопорный, пристально из-за золотых очков посмотрел на хозяина виллы. Глаза Прайса не скрывали злобы, гнева и мрачного торжества. Некоторое время длилось молчание.
– Явившись ко мне, вы допустили неосторожность, – Прайс помолчал, желая убедиться, какое впечатление его слова произвели на гостя, но на лице Можайцева не дрогнул ни один мускул.
– Вы ошибаетесь, сэр, – возразил он спокойно. – Вы хотите сказать, что прикажете уничтожить меня? – Прайс молча кивнул головой. – Я заранее учитывал такую возможность, – продолжал Можайцев, – однако мне она представлялась мало вероятной.
– Почему?
– Потому, что хорошо знаю вас, во всяком случае лучше, чем вы знаете меня, сэр, если бы не так – у нас не было бы этого разговора.
– Надеетесь на мое великодушие? – фыркнул Прайс.
– Нет, конечно, – в голосе Можайцева послышалось раздражение. – Просто я вам нужен, очень нужен. Ну и на крайний случай я принял меры, чтобы не попасть живым в руки ваших людей.
– Вы уверены, что нужны мне? – спросил Прайс.
– Да, иначе меня сейчас не было бы здесь.
– Вы, кажется, порядочный нахал, – пробурчал Прайс не совсем уверенно.
– Я приехал сюда не для того, чтобы играть словами, – заметил Можайцев. – Позвольте мне изложить суть дела. – Прайс кивнул в знак согласия. – Мне трудно говорить с вами о моральных категориях – они для вас пустой звук, – продолжал инженер. – Однако, к сожалению, именно с них и придется начать… Вы и Харвуд воспользовались моим недугом – я пристрастился тогда к алкоголю – и заставили мой мозг трудиться над изобретениями, направленными в первую очередь против моей родины. Вы были уверены, что мне чуждо само понятие «родина», ведь я же был изгоем. Но вам и этого было мало, и вы опутали меня кабальными условиями, окружили своими агентами, фактически создали мне тюремный режим жизни в Брайт-ривер. Но и этого вам показалось мало – вы отняли у меня сына, – ребенок оказался заложником, – теперь Можайцев говорил взволнованно и гневно. – Вы чудовище, Уильям Прайс! И вы, превративший в заложника моего ребенка, смеете пугать меня смертью!
Прайс хмуро перебил:
– Я ничего не знал о вашем сыне.
Можайцев резко возразил:
– Вы могли не знать о том, что Аллен Харвуд похитил у меня ребенка, лишь какое-то короткое время… А затем? Когда вы узнали, что же изменилось? Где мой сын?
Прайс презрительно рассмеялся.
– Об этом вам придется спросить Харвуда, если вы, конечно, получите такую возможность. Разве вы сами не понимаете, что жизнь вашего ребенка будет сохранена, если…
– Ни слова, сэр, – почти выкрикнул инженер, – я не стану благоразумнее в том смысле, как это понимаете вы. Ведь я уже сказал – понятие о моральных категориях для вас пустой звук. Для вас, но не для меня! Родина! Когда я почувствовал, что у меня есть родина, далекая, но любимая земля, далекий, но любимый народ, миллионы родных мне людей, – я возродился и стал человеком. Я мечтал уехать на родину…
– С украденными у меня чертежами, – хихикнул Прайс.
– Эти чертежи – продукт моего мозга, моего! – сдержанно произнес Можайцев. – Итак, я мечтал… Но вы, конечно, информированы Харвудом – агентура Карла Функа сумела завладеть документацией установок «М-1». Ситуация изменилась: и вы и Функ приняли меры к тому, чтобы схватить меня и заставить продолжить работу над моим изобретением, каждый в своих интересах. Ни у того, ни у другого ничего не вышло – я предвидел охоту на меня. Функ перехитрил не только меня, но и вас, – ведь в конечном счете установки «М-1» нужны не мне, а прежде всего вам. Не так ли?
Прайс кивнул. Можайцев продолжал:
– Я решил лишить вас возможности создать мои установки и пустить их в дело и выполнил это мое намерение, но оказалось, что это только часть задачи, поставленной передо мной жизнью: я обязан помешать Карлу Функу воспользоваться моим изобретением. И в этом пункте наши интересы сходятся, сэр.
Прайс сказал неопределенно:
– Мистер Харвуд сделает все, что надо.
– Мистер Харвуд ничего не сумеет сделать, – возразил Можайцев. – Он послал к «волчьему логову» Шервуда, но того выследили немцы и убили. Шервуд ничем уже не поможет ни Харвуду, ни вам, сэр. Разведывательные данные Шервуда были нужны для того, чтобы найти место, где прячется с моими установками инженер Шольц, и попытаться так или иначе уничтожить их. Харвуду потребуется много времени для того, чтобы повторить розыски вольфшанце Функа, и еще неизвестно – не окончится ли его затея тем же, чем кончил Шервуд. Мне нет необходимости искать ни Шольца, ни изыскивать пути подхода к его «логову» – мне известно и то и другое.
– Вы скажете это мне, – многозначительно заметил Прайс.
Но Можайцев не обратил внимания на его тон.
– Я сделаю больше – сам уничтожу то, что я когда-то создал, – сухо сказал он. – Уничтожу вместе с Шольцем и со всем тем, что построил там Функ.
