– Где вы этому научились?
На этот вопрос Софья не могла ответить ни ему ни себе. Она научилась чтению и письму в каком-то неведомом ей прошлом.
– Это не ваше дело, – ее ответ прозвучал резко.
Педро пожал плечами.
– Вам когда-нибудь приходилось читать книги?
Этим вопросом он задел ее за живое. За четырнадцать прошедших месяцев Софье казалось, что она слышала все варианты вопросов, какие обычно задают мужчины. Но такого она ожидала меньше всего.
– Нет, – ответила она после небольшой паузы. – Нет, не читала. А где я могла их читать? Я даже их и не видела.
– Я не знаю, но вы ведь сказали, что можете читать.
– Я-то могу, а вы можете? – Он кивнул головой.
– Видите, вон там висит вывеска, – показала ему Софья, – я могу прочесть, что там написано. – И она прочитала ему перечень винных погребов, из которых присылали вино в это заведение и цены каждого его сорта.
– Занятно, – только и сказал Педро, когда она закончила. – Никогда еще не встречал женщину, умеющую читать. Разумеется, если она не из богатых или не является женой или дочерью знатного дворянина.
– Полагаю, что вы общаетесь с женами и дочерьми дворян?
На этот раз Педро пропустил очередную ее колкость мимо ушей.
– Тот человек, о котором я вам говорил, ну, мой влиятельный друг, попросил меня найти ему собеседницу.
Едва услышав это, Софья снова стала подниматься.
– Черт возьми, да сядьте же вы! Это совсем не то, что вы думаете. Ему нужен человек, с которым он мог просто поговорить. У него есть жена, но некрасивая, толстая, раздражительная и она ему досаждает. Он хотел бы познакомиться с какой-нибудь женщиной и беседовать с ней о книгах, музыке… – Он сделал паузу. – Он еще говорил, что было бы совсем хорошо, если бы она умела играть на мандолине или на гитаре. Но если бы он слышал хоть раз, как вы…
– Это все? – перебила его Софья. Она была уверена, что Педро ей лгал. – Он хочет разговаривать о музыке и книгах? А что он за это дает?
– Все, – просто сказал Педро.
– Что значит все? – удивленно уставилась на него она.
– Это значит, что все. Своей собеседнице он дает дом, чтобы жить, его он уже приобрел, рядом с Толедскими воротами. Мой друг согласен покупать для нее одежду, еду – в общем все, что потребуется для приличной жизни.
Софья разинула рот от изумления.
– А что должна давать ему она? – Нет, в бескорыстных мужчин она не верила. Ей еще не приходилось их встретить.
– Ничего. Этот мужчина – порядочный человек. Мне он заплатит за посредничество, но вас это не коснется.
– Но почему я? А не какая-нибудь высокородная донья или сеньорита?
– Высокородные сеньориты и доньи, как правило, в этом не нуждаются.
– Да нет, некоторые нуждаются, – не соглашалась Софья.
– Согласен, но мой друг хочет общения с кем-нибудь, кто принадлежит к совершенно другому миру, нежели тот, в котором живет он сам. Что вы на это скажете?
– Нет, – в сомнении покачала головой Софья.
– Почему вы отказываетесь?
– Я не верю вам. Все, что пытаетесь вы мне втолковать – ложь. Такие дела невинными не могут быть, а я певица, а не шлюха.
Педро снова пожал плечами.
– Ну, как знаете. Жаль, конечно, он ведь ждет вас, чтобы поговорить. Хотите на него посмотреть? Вон, посмотрите туда…
Побороть любопытство было выше ее сил. Софья взглянула туда, куда показал Педро. Лишь один мужчина отличался одеждой от махо. Это был благородный человек, одетый в коричневый сюртук поверх кремового жилета и панталон. Мужчина был уже в годах, о чем говорили его седые волосы. Он пристально смотрел на нее.
– Это он? – требовательно спросила она.
– Да. Давайте выйдем отсюда. Он пойдет за нами. Мы с ним заранее обо всем договорились. Вы поговорите с ним и это все. Потом решите, надо ли это вам или нет. Но, Цыганочка, у вас есть все шансы выиграть все, не проиграв ничего.
Она больше никогда не возвращалась в мастерскую Гойи для того, чтобы завершить портрет. Она просто забыла об этом, ибо все изменилось в ее жизни тогда, когда Педро представил ее Хавьеру.
Софья переехала в дом у Пуэрто дель Толедо – Толедских ворот – в первую неделю мая 1801 года. И
