– Мистер Маллоун…
– Джеф, если не возражаете.
– Возражаю. Я хотела бы сохранить официальность. – Она смотрела на него так вежливо, как будто бы видела первый раз в жизни. – Продолжим? – спросила она холодно и увидела недоброжелательный кивок головы. – Итак, о вашем деле. Чем вы собираетесь заниматься?
– Законами, конечно, – заявил он. – Чем же еще?
– Но вы приобрели квалификацию в Штатах. И как американский адвокат…
– Прокурор, – поправил он.
– Да, прокурор. Наверное, вы не можете заниматься практикой в Англии без сдачи дополнительных экзаменов?
– Практика, тем более прокурорская, не входит в мои планы. Я приехал сюда завязать контакты с английскими коллегами. Как только фирма будет основана, вернусь в Штаты.
Глория не могла сдержать облегчения.
– Так, значит, вы здесь временно?
Рот Джефа опять скривился.
– Да, миссис Коннел. Не более чем на несколько месяцев.
– Слава Богу. И вы намереваетесь учредить юридическую фирму?
Он почти незаметно кивнул, как будто подтверждая, что сейчас, наконец, собеседница говорит по делу.
– Да, миссис Коннел. Но, кроме того, у меня, как и у вас, есть узкая специализация.
– Какая специализация? – Глорию охватило дурное предчувствие.
– Я специализируюсь на экспертизе правовых взаимоотношений и представляю интересы клиентов перед соответствующими финансовыми центрами. Это первое, чем я занимаюсь. Но мой главный интерес лежит в улучшении положения детей.
Внутри нее сработал какой-то защитный инстинкт, достаточно сильный, чтобы сделать лицо каменным.
– Детей? – осторожно переспросила она, едва удерживаясь от того, чтобы не открыть рот от ужаса. – Опека детей? – еще раз переспросила она, и вдруг отчаяние охватило ее.
Он знает, испуганно подумала женщина. Видно, хочет отобрать Брайана.
– Конечно. – Он пожал большими сильными плечами. – Я представляю интересы отцов, борющихся за свои права. Сейчас нам удалось начать новую кампанию.
Глория продолжала вертеть золотую ручку между пальцами, только бы он не заметил, как дрожат руки.
– Как это?
Она увидела в глазах Джефа оживление, вызванное ее интересом к предмету разговора.
– Общество меняется. Женщины уже не могут утверждать сегодня, что они самые лучшие воспитатели детей.
Глория почувствовала легкую тошноту, глаза затуманились.
– Но мать, конечно же, имеет прав больше, чем отец, – робко принялась доказывать она почти шепотом.
– Вы имеете в виду биологическое право, данное природой?
– Собственно говоря, то, что женщины вынашивают детей, рожают и становятся первыми, кто любит их…
Джеф взглянул на Глорию.
– Но природа часто неразборчива, не так ли? Будущее ребенка не должно подчиняться лишь законам природы.
– Так вы выступаете против прав женщин, да, мистер Маллоун? Используете свои возможности адвоката, чтобы потрафить богатым клиентам?
Джеф нахмурил брови, как будто протестуя против появления агрессивных ноток в ее голосе.
– Наоборот, я рассматриваю каждый случай как персональное дело и горжусь тем, что могу действовать в интересах детей. Видите ли, даже для любящих и страдающих отцов судьями назначается ограниченный доступ к детям. Но опека должна быть совместной, без каких-либо ограничений. – Его глаза уставились на левую руку женщины. – Вы замужем? – спросил он. – Я вижу, вы не носите кольца.
– Я… была замужем, – сказала Глория медленно и уклончиво, как привыкла говорить, когда ее спрашивали о прошлом.
– Ах! Теперь понятно, почему с такой горячностью вы говорите об опеке детей.
Его глаза с интересом устремились на строгие линии ее костюма, на неприступную внешность. Джеф улыбнулся всепобеждающей улыбкой.
– Полагаю, что не потревожил старые раны? У вас есть дети, миссис Коннел?
Глория положила ручку поверх папки и холодно взглянула на посетителя.
