— Ты нашел корабль, который обещал нам. Если сможешь его захватить, станешь настоящим капитаном, Гандвейн.
Прижимаясь к земле, они заползли на самую вершину и посмотрели вниз, на широкую лагуну.
— Что это за корабль с «Чайкой»? — спросил Хэл. — Не могу отсюда разобрать его название.
— Корабль английский, — уверенно ответил Аболи. — Ни на каких других кораблях не бывает таких бизани и брам-стеньги.
— Может, из Уэльса? Очень стремительная кривизна борта. Так строят у нас на западном берегу.
— Возможно, но откуда бы он ни был, это боевой корабль. Посмотри на пушки. Мало кораблей такого класса, — задумчиво прошептал Аболи.
— Даже лучше «Чайки»?
Хэл смотрел на корабль жадным взором.
Аболи покачал головой.
— Ты не посмеешь его захватить, Гандвейн. Корабль принадлежит честному английскому капитану. Если захватишь его, превратишь нас в пиратов. Лучше попробовать захватить «Чайку».
Еще час они лежали на вершине, негромко обговаривая будущие действия, изучая корабли и лагерь под деревьями на ближнем берегу лагуны.
— Клянусь небом! — воскликнул Хэл. — А вот и сам Канюк. Я бы везде узнал его рыжие волосы. — В его голосе звучали гнев и ненависть. — Он отправляется на второй корабль. Смотри, поднимается на борт без всякого позволения, как будто это его корабль.
— А кто там встречает его у трапа? — спросил Аболи. — Клянусь, я знаю эту походку и эту лысину, сверкающую на солнце.
— На борту этого фрегата не может быть Сэма Боуэлза… но это он, — удивленно сказал Хэл. — Здесь что-то очень странное, Аболи. Как бы узнать, что именно?
Пока они наблюдали, солнце начало спуск к западному краю неба. Хэл пытался сдержать свой гнев. Внизу — двое виновников ужасной смерти его отца. Он помнил каждое мгновение этой муки и так ненавидел Сэма Боуэлза и Канюка, что чувствовал: эмоции могут взять верх над разумом. Сильнейший инстинкт требовал отбросить все, спуститься и попытаться отомстить за мучения и смерть отца.
«Нельзя этого допустить, — решил он. — Прежде всего я должен думать о Сакине и о сыне, которого она носит для меня».
Аболи коснулся его руки и показал вниз по склону холма. Под лучами заходящего солнца тени в лесу падали иначе, так что сквозь деревья яснее стал виден лагерь.
— Канюк копает там, внизу, укрепления. — Аболи был удивлен. — Но без всякого плана. Его траншеи идут в беспорядке.
— Однако все его люди как будто заняты рытьем. Какой-то план должен быть… — Хэл осекся и рассмеялся. — Конечно! Вот зачем он вернулся в лагуну! Он все еще ищет сокровища моего отца.
— Однако он далеко отошел от курса, — усмехнулся Аболи. — Может, Джири и Матеси нарочно обманывают его.
— Святая Мария, конечно, эти мошенники дурачат его. Тогда, на рынке рабов, Камбре купил больше, чем рассчитывал. Они делают вид, что пресмыкаются, и зовут его ларди, а тем временем водят его за нос. — Хэл улыбнулся при этой мысли, но сразу вновь посерьезнел. — Как ты думаешь, они еще там внизу или Канюк уже покончил с ними?
— Нет, он сохранит им жизнь, пока будет считать, что они ему нужны. Он копает, значит, не потерял надежду. Думаю, они еще живы.
— Надо найти их.
Они лежали на вершине еще час, потом Хэл сказал:
— Начинается прилив. Незнакомый фрегат поднимается на швартовах.
Они смотрели, как нос и корма корабля изящно движутся, подчиняясь приливу, потом Хэл снова заговорил:
— Теперь я вижу его название на транце, но трудно прочесть. «Золотой руль»? «Золотой путь»? Нет, теперь понятно. «Золотой куст»!
— Отличное название для красивого корабля, — сказал Аболи, но тут же вздрогнул и возбужденно показал на сеть траншей среди деревьев. — Из ямы вылезают чернокожие. Их трое. Это Джири? Твои глаза острее моих.
— Клянусь небом, это он! И с ним Матеси и Киматти.
— Их ведут к хижине у воды. Должно быть, там их запирают на ночь.
— Аболи, мы должны с ними поговорить. Как только стемнеет, я спущусь и попробую добраться до их хижины. Когда встает луна?
— Через час после полуночи, — ответил Аболи. — Но я не пущу тебя. Я обещал Сакине. К тому же твоя белая кожа блестит, как зеркало. Пойду я.
Раздевшись донага, Аболи вошел в воду и брел, пока она не достигла подбородка, а потом поплыл по-собачьи, без плеска, оставляя за собой лишь еле видный след. Достигнув дальнего берега, он лежал в мелкой воде, пока не убедился, что на берегу никого нет. Тогда он быстро прополз по открытому песку и прижался к стволу первого дерева.
В роще горели один или два костра, и от них доносились голоса и изредка обрывок песни и смех. Пламя давало достаточно света, чтобы Аболи разглядел хижину, в которой держали рабов. У входа он заметил огонек тлеющего фитиля и блеск мушкета, а потом разглядел и часового, который сидел спиной к дереву перед дверью в хижину.
«Они беспечны, — подумал Аболи. — Всего один часовой, да и тот, кажется, спит».
Он пополз на четвереньках, но не успел добраться до хижины, как услышал приближающиеся шаги, быстро скрылся за другим деревом и застыл. Из рощи в его сторону, спотыкаясь, шли два матроса Канюка. Они громко спорили.
— Я не поплыву с этим пронырой, — заявил один. — Ему перерезать горло — одна забава.
— Тебе тоже, Вилли Макгрегор.
— Да, но я не пользуюсь отравленным лезвием, как Сэм Боуэлз.
— Поплывешь с тем, с кем прикажет Канюк, и конец твоему брюзжанию, — ответил его товарищ и остановился у дерева, за которым прятался Аболи. Он поднял свою набедренную повязку и принялся шумно мочиться на ствол. — Клянусь яйцами дьявола, я буду рад убраться отсюда даже с таким капитаном, как Сэм Боуэлз. Я уплыл из Шотландии, чтобы не копать уголь, а тут снова копаю ямы.
Он энергично стряхнул капли, и оба ушли.
Аболи подождал, пока они не уйдут достаточно далеко, и подполз к задней стене хижины. Он увидел, что она обмазана необожженной глиной и с основы из переплетенных ветвей местами отпали куски. Он медленно пополз вдоль стены, проверяя каждую щель стеблем травы, пока не нашел сквозную. Тогда он прижал губы к щели и прошептал:
— Джири!
По ту сторону послышалось неожиданное движение, и мгновение спустя Аболи услышал испуганный шепот:
— Это голос Аболи или его призрака?
— Я живой. Потрогай мой палец. Он теплый. Это не рука мертвеца.
Они шептались почти час, прежде чем Аболи оставил хижину и пополз назад по берегу. Потом, как выдра, скользнул в лагуну.
Рассвет уже окрасил небо в цвета лимона и спелого абрикоса, когда Аболи поднялся на холм, туда, где оставил Хэла. Хэла в пещере не было, но когда Аболи негромко крикнул по-птичьи, Хэл вышел из-за лиан с саблей в руке.
— Есть новости, — сказал Аболи. — На этот раз боги были к нам милостивы.
— Рассказывай! — нетерпеливо сказал Хэл, пряча саблю в ножны. Они сидели у входа в пещеру, откуда открывался вид на всю лагуну, и Аболи подробно пересказывал все, что узнал от Джири.
Хэл вскрикнул, когда Аболи описывал убийство капитана и моряков с «Золотого куста» и как Сэм Боуэлз, словно котят, топил раненых в лагуне.
— Даже для Канюка от этого несет самим адом.
