острие при ответном ударе. Эта большая сырная голова, — он носком сапога ткнул лежащего полковника, — уже готов был разрубить тебя, когда Аболи ударил его по башке. — Сэр Фрэнсис сунул саблю в ножны. — Корабль еще не захвачен. На нижних палубах и в трюме полно голландцев. Нужно их выгнать оттуда. Держись возле меня и Аболи!
— Отец, ты ранен! — возразил Хэл.
— И был бы ранен гораздо серьезнее, если бы ты явился минутой позже.
— Позволь заняться твоей раной.
— Я знаю, чему научил тебя Аболи. Неужели ты станешь мочиться на родного отца? — Он рассмеялся и хлопнул Хэла по плечу. — Может, чуть позже я доставлю тебе такое удовольствие. — Он повернулся и крикнул через палубу: — Большой Дэниел, возьми своих людей и выгони сырные головы, что прячутся внизу. Мастер Джон, приставь караул к трюмам. Позаботься, чтобы ничего не разграбили. Справедливая доля всем! Мастер Нед, встань к штурвалу и держи корабль по ветру, пока он не изорвал все паруса.
Потом крикнул остальным:
— Я горжусь вами, мошенники! Молодцы! Каждый вернется домой с пятьюдесятью золотыми в кармане. Но плимутские шлюхи никогда не будут любить вас так, как я!
Моряки восторженно закричали, почти в истерике после спада напряжения, когда ушла боязнь поражения и смерти.
— Пошли!
Сэр Фрэнсис кивнул Аболи и направился вниз по лестнице на корму, к каютам офицеров и пассажиров.
Хэл побежал следом, и Аболи через плечо бросил ему:
— Будь осторожен. Внизу есть те, кто с радостью вонзит тебе кортик в спину.
Хэл знал, куда идет отец и что станет его первой заботой. Сэр Фрэнсис хотел захватить карты голландского капитана, судовой журнал и путевые лоции. Для него они ценнее ароматного груза, драгоценных металлов и камней, которые могут быть на борту. С документами в руках у него будет ключ ко всем голландским владениям и портам в Индийском океане. Он прочтет маршрутные указания конвоев с пряностями и описи грузов. Для него они ценнее десяти тысяч фунтов золотом.
Сэр Фрэнсис слетел по лестнице и попробовал первую дверь внизу. Она была заперта изнутри. Он отошел и надавил с размаху. Дверь распахнулась и повисла на петлях.
За столом сидел капитан галеона, без парика и в пропотевшей одежде. Он в отчаянии поднял голову, из пореза на подбородке на шелковую рубашку с модными широкими зелеными рукавами капала кровь.
При виде сэра Фрэнсиса он прервал свое занятие — он заталкивал книги в мешок с привязанным к нему грузом, — схватил мешок и бросился к кормовому окну. Оконный переплет и стекла вылетели после залпа кулеврин «Леди Эдвины», проем зиял, и под ним бились волны. Голландский капитан поднял мешок, чтобы бросить его в окно, но сэр Фрэнсис перехватил его правую руку и отшвырнул капитана на койку. Аболи схватил мешок, и сэр Фрэнсис вежливо поклонился.
— Вы говорите по-английски? — спросил он.
— Никакого английского, — рявкнул капитан, и сэр Фрэнсис спокойно перешел на голландский. Рыцарь- навигатор ордена, он говорил на языках большинства мореходных наций — французском, испанском, португальском — так же свободно, как на голландском.
— Вы мой пленник, минхеер. Как ваше имя?
— Тимбергер, капитан первого класса на службе Объединенной Вест-Индской компании, а вы, минхеер, пират, — ответил капитан.
— Вы ошибаетесь, сэр! У меня каперское свидетельство его величества короля Карла Второго. Ваш корабль — военный трофей.
— Вы вывесили ложные цвета, — выдвинул обвинение капитан.
Сэр Фрэнсис мрачно улыбнулся.
— Законная военная хитрость. — Он пренебрежительно махнул рукой и продолжал: — Вы храбрый человек, минхеер, но борьба окончена. Как только поручитесь за свое поведение, с вами будут обращаться как с почетным гостем. А как только за вас выплатят выкуп, вы получите свободу.
Капитан шелковым рукавом вытер кровь и пот с лица, на котором читались усталость и покорность судьбе. Он встал и протянул сэру Фрэнсису свою шпагу рукоятью вперед.
— Даю слово. Я не буду пытаться сбежать.
— И не будете подбивать своих людей к восстанию? — подсказал сэр Фрэнсис.
Капитан мрачно кивнул.
— Согласен.
— Мне понадобится ваша каюта, минхеер, но я подберу вам удобную квартиру в другом месте.
И сэр Фрэнсис занялся мешком, вывалив его содержимое на стол.
Хэл знал, что отныне отец будет занят только чтением. Аболи станет охранять вход в каюту. Негр кивнул — валяйте! — и Хэл выскользнул из каюты. Отец даже не заметил.
С саблей в руке Хэл осторожно двинулся по узкому коридору. С палуб доносились крики: это моряки с «Леди Эдвины» разыскивали побежденных голландцев и гнали их на открытую палубу. Здесь, внизу, было тихо и пусто. Первая дверь, которую он попробовал открыть, оказалась заперта. Он поколебался, затем последовал примеру отца. Дверь устояла перед первым натиском, но он попятился и ударил снова. На сей раз она распахнулась, и он влетел в каюту, потерял равновесие и заскользил по роскошному восточному ковру, застилавшему пол. И растянулся на огромной кровати, которая занимала словно половину каюты.
Сев и разглядывая окружающее великолепие, он почувствовал аромат более головокружительный, чем запах пряностей. Запах изнеженной женщины: не просто драгоценных масел и цветов, материалов искусных парфюмеров, но и более тонкие запахи кожи, волос и здорового молодого женского тела. Запах такой утонченный, такой волнующий, что, когда Хэл встал, то почувствовал, что ноги у него подкашиваются. Он с восторгом впивал этот запах. Никогда еще он не встречал такого великолепия.
С саблей в руке он осмотрел каюту, лишь краем глаза замечая роскошные гобелены, серебряные вазы со сластями и сушеными фруктами и флаконы с сухими духами. Туалетный столик у кормового форштевня был уставлен бутылочками граненого стекла и флакончиками с серебряными притертыми пробками. Он подошел к столику. Рядом с бутылочками лежали серебряные броши и черепаховый гребень. В его зубцах застряла прядь светлых волос длиной с его руку и тонких, как шелковая нить.
Хэл поднес гребень к лицу, как священную реликвию. Опять этот запах, головокружительный аромат женщины. Намотав волосы на палец, Хэл снял их с гребня и почтительно положил в карман своей грязной, пропотевшей рубашки.
И в этот миг за пестрой китайской ширмой в конце каюты послышалось негромкое всхлипывание.
— Кто здесь? — спросил Хэл, подняв саблю. — Выходи, или я проткну тебя.
Еще одно всхлипывание, более жалобное.
— Клянусь всеми святыми, я не шучу!
Хэл подошел к ширме.
И пропорол многоцветную панель. От сильного удара ширма покачнулась и упала. Послышался крик ужаса, и изумленный Хэл увидел чудесное создание, забившееся в угол каюты.
Она закрывала лицо руками, но водопад блестящих волос, ниспадавших до палубы, сверкал, как только что отчеканенные золотые эскудо, а разметавшиеся юбки были цвета голубого крыла ласточки.
— Прошу вас, мадам, — прошептал Хэл. — Я не причиню вам зла. Пожалуйста, не плачьте. — Его слова не подействовали. Очевидно, она его не поняла, и Хэл перешел на латынь: — Не бойтесь. Вы в безопасности. Я не причиню вам зла.
Золотистая головка поднялась. Она поняла. Он посмотрел ей в лицо и словно получил в грудь заряд шрапнели. Боль была такой сильной, что он ахнул.
Он и думать не мог, что существует такая красота.
— Милосердия! — жалобно прошептала она по-латыни. — Пожалуйста, не обижайте меня.
Глаза ее были полны слез, но это лишь подчеркивало их величину и необычный фиалковый цвет. Щеки побледнели и напоминали прозрачный алебастр, и капли слез на них сверкали, как жемчужины.
— Вы прекрасны, — сказал Хэл по-прежнему на латыни. Он говорил задыхаясь, словно висел на дыбе.
