— О! Какая подлость! — воскликнула Лора. — Продана, продана, как рабыня. Так вот как держит клятву вождь апачей! Вот какова хваленая верность индейцев! Ведь он обещал Барберини пощадить меня, моего мужа и шестерых наших товарищей. А теперь он распоряжается моей жизнью, как своей собственностью. Он отдает ее в руки человека, который — я это вижу — не желает мне добра, в глазах которого я читаю непонятную мне ненависть. Но страшитесь, апачи, страшитесь мести моего мужа. Он отомстит за меня. Лейхтвейс нагрянет на вас, как гроза, разражающаяся среди ночной тишины. Он уничтожит вас, ваших жен, детей и лошадей, он истребит вас всех до одного, если только мне будет сделано малейшее зло.
— Пусть идет, — ответил знахарь, медленно свертывая рукопись и пряча ее под своим белым плащом. — Наши воины настороже. Они не дремлют. Больше ничего и не надо. Слушай, бледнолицая. Сейчас мне нужно вернуться в свой вигвам, чтобы совершить некоторые заклинания, о которых меня просил Лютый Волк: он жаждал блаженства в объятиях твоей подруги и поручил мне просить Великого Духа, чтобы он на эту ночь был к нему особенно благосклонен. Когда я окончу заклинания, я вернусь сюда и тогда — тогда ты будешь моя.
Лора невольно схватилась за грудь, где у нее был спрятан кинжал. Нежная ручка ее крепко обхватила рукоятку.
— Приходи, — ответила она. — Я буду тебя ждать.
Знахарь медленно повернулся и направился к выходу вигвама. Но, еще не выходя из него, он вдруг обернулся и быстрым движением сорвал со своей головы совиное чучело и бобровый хвост, который окружал его шею в виде воротника и своим густым мехом совершенно закрывал нижнюю часть лица.
— Вот! — закричал он по-немецки и подошел к Лоре так близко, что она почувствовала на своем лице его горячее дыхание. — Наконец-то настал давно желанный час возмездия. Лора фон Берген, ты будешь моею. Ты бежала от меня в брачную ночь, а теперь ты отдана мне, как рабыня. Ты теперь в моей власти и душою и телом.
Лора испустила душераздирающий крик. Она в ужасе отшатнулась, ноги у нее подкосились.
— Боже праведный! — воскликнула она. — Это он — демон моей жизни! Граф Сандор Батьяни!
На минуту в палатке воцарилась гробовая тишина. Батьяни любовался ужасом и страданием своей несчастной жертвы. В самом деле, никогда Лора не переживала подобной минуты. Она спрашивала себя, не сон ли все это. Или, может быть, злое колдовство? Она не могла понять, каким образом Батьяни попал сюда, в среду индейцев, каким образом ему удалось выдать себя за их соплеменника и обмануть их зоркие глаза. Но она вспомнила рассказ старухи индеанки, и ей стало ясно, что все это был заранее обдуманный план, приведенный в действие с невероятной дерзостью и дьявольским коварством.
— Батьяни! Батьяни! — все только повторяли ее дрожащие губы. — Он… это он!
— Да! — с торжествующим злорадством подтвердил венгр. — Да. Это он, тот самый, от которого ты бежала, как подлая изменница, которого ты повергла в несчастье, лишила почета и положения при дворе герцога Нассауского. С тех пор вся жизнь моя была посвящена желанию отомстить, в особенности ему — разбойнику, твоему мужу, Лейхтвейсу. Уж сколько раз я был у самой цели, сколько раз мне казалось, что наконец-то я удовлетворю свое страстное желание мести. Но каждый раз вам снова удавалось выскользнуть из моих рук. А теперь, Лора фон Берген, ты видишь сама — спасения нет. Отсюда, из стана индейцев, тебе не уйти, разве только у тебя вырастут крылья и ты перелетишь через скалы, обернувшись голубкой. Сегодня же, Лора фон Берген, ты будешь в моих объятиях. Сегодня же Генрих Антон Лейхтвейс будет лишен высшего счастья своей жизни. Его белую голубку, которую он берег как зеницу ока, будет ласкать хищный коршун — приласкает и разорвет. Да, Лора фон Берген. Знай же: после позора тебя ждет ужасная смерть. Сначала тебя будут жечь мои поцелуи — потом тебя сожгут индейцы, привязав к столбу пыток. Вот она — судьба, которая ждет тебя.
— Дьявол в образе человека! — воскликнула Лора фон Берген. — Даже в девственных американских лесах не укроешься от тебя, даже море, в которое мы бросили тебя, с отвращением выбросило тебя обратно: оно не хотело тебя. Не хотело осквернить свои чистые волны твоим подлым телом и выбросило тебя на берег.
— Как поэтично ты выражаешься, прекрасная Лора, — насмешливо сказал Батьяни. — На самом деле все было очень просто; хочешь, я расскажу тебе свою судьбу. Вскоре после того, как твой муж привязал меня к мачте «Колумбуса», судно окончательно было разбито бурей, и я вместе с обломавшейся мачтой был унесен волною. Я думал, что настал мой последний час. Меня охватила бешеная злоба потому, что я мог умереть, не отомстив тебе и Лейхтвейсу. Однако в самый момент падения в воду мне удалось высвободить руки. Итак, я уцепился за мачту, которую волны бросали вверх и вниз, как всадника на дико скачущем коне. Я видел, как ты и твои друзья неслись на плоту; видел, что вы имели надежду спастись от гибели. И эта именно мысль, мысль, что ты, Лора фон Берген, будешь жить, безумно терзала меня: если ты должна была остаться в живых, то хотел жить и я, чтобы наконец-то когда-нибудь свести с тобой счеты. Страшная жажда жизни дала мне силу бороться с грозной стихией. Мачта вместе со мною все неслась по Немецкому морю. Целых два дня и две ночи провел я в таком положении. Что я выстрадал тогда, Лора фон Берген! Я записал на твой счет и эти безумные муки. Сегодня ночью ты расплатишься и за это, как за все другое, что я перенес из-за тебя. Но наконец мне улыбнулось счастье.
Я встретил большое американское судно. Оно шло на всех парусах; я стал кричать, махать платком. Наконец, когда я уже отчаялся в возможности быть замеченным, с судна спустили лодку, которая поплыла ко мне. Меня подобрали, и я был спасен. Меня отвезли в Америку; здесь я прожил некоторое время в Нью- Йорке. У меня были кое-какие притязания к американскому правительству. Но оно отказало мне в удовлетворении того, что я считал своим правом, и мне пришлось начать судебный процесс. Он тянулся долго, и в конце концов я проиграл. Я был нищий. Бывали дни, прекрасная Лора, когда я не знал, куда преклонить усталую голову, когда у меня не было ни крова, ни пищи.
И вот, я услыхал о том, что на западе Америки находят все новые и новые россыпи золота. Я познакомился с людьми, которые уезжали в Аризону и Новую Мексику, не имея ни гроша за душой, а возвращались оттуда миллионерами. Тогда и у меня появилась охота попытать счастья; кое-как я собрал небольшую сумму денег на дорогу и вот попал сюда. Много времени я работал в рудниках Сьерра-Невады. Но земля, в которой я копался в поте лица, казалось, не хотела поделиться своими сокровищами, я не находил ничего. Однажды я познакомился с человеком, который пришел из Лораберга. От него я узнал историю этого поселения, которое в течение трех лет достигло такого блестящего расцвета. Он описал мне человека, основавшего этот город в самом сердце Аризоны, рассказал мне о его белокурой, прелестной жене. Я узнал, что ее звали Лорой и что поселение было названо ее именем — Лораберг. Ха! Ха! Я понял все. Я понял, что бурное море не поглотило вас, что вы попали сюда, в Новый Свет, и тут нашли себе новую родину. И вот я составил план мести.
Я поехал в ближайший город и там напечатал то воззвание, в котором я изложил всю вашу биографию, чтобы обитатели Лораберга узнали, кто был основателем их города, чтобы они узнали, что человек, которого они выбрали своим главой, на самом деле не кто иной, как разбойник, бродяга, преследуемый германскими властями. С большим запасом этих печатных воззваний я отправился в Лораберг, и здесь, переодетый коробейником, я стал ходить от дома к дому, чтобы хорошенько присмотреться ко всему, а ночью, когда все спали, прибивал воззвание ко всякой двери. Успех оказался полным. Ведь человек ничему не верит так легко, как клевете. Надо только умеючи взяться за дело, пустить яд умно и осторожно. Я сделал свое дело, пошатнул положение твоего мужа и удалился в горы. Я решил соединиться с индейцами для того, чтобы уничтожить Лораберг. Ты же, твой муж и его товарищи должны были умереть от рук кровожадных апачей.
