Работа над статьей проходила в мае — июне 1898 г., после того как завершилась практическая деятельность Толстого и его помощников по организации помощи голодующим. Толстой очень хотел, чтобы статья появилась в «Санкт-Петербургских ведомостях», — «государь, говорят, читает их» (т. 71, с. 370). Он сознательно не заострял текст (в одном из писем статья названа «слишком робкой»), но все равно появиться в официальном органе статья не могла ни в каком виде и с большим трудом В. П. Гайдебурову удалось поместить отрывки из нее в своей умеренно-либеральной газете «Русь».
Заметки к задуманному обращению «Царю и его помощникам» Толстой начал делать еще в сентябре 1900 г. В конце ноября того же года ему довелось прочитать рукопись статьи М. П. Новикова «Голос крестьянина». В Дневнике записано: «…получил сильное впечатление: вспомнил то, что забыл:-жизнь народа: нужду, унижение и наши вины. Ах, если бы бог велел мне высказать все то, что я чувствую об этом» (т. 54, с. 65). Тогда же в записной книжке появились новые заметки к обращению.
В марте 1901 г. возникли крупные студенческие волнения, на площади у Казанского собора в Петербурге произошло избиение демонстрантов. Толстой написал приветственный адрес «Союзу писателей», закрытому за протест против этой расправы, отправил сочувственное письмо кн. Л. Д. Вяземскому, пытавшемуся остановить действия полиции и высланному из Петербурга. В письме того времени к В. Г. Черткову он так расценил совершающиеся события: «Самое замечательное в этом движении то, что народ на стороне студентов, или, скорее, на стороне выражения неудовольствия» (т. 88, с. 226). Верный своему учению о непротивлении злу насилием, Толстой полагал, что «надо соединяться не во имя вражды, а во имя взаимной любви» (там же); но требования студентов и угнетенного народа считал справедливыми, а расправу правительства с ними — бесчеловечной и бессмысленной. Более того: он считал, что обязан сформулировать и со своей стороны предъявить эти требования: в одной из рукописей статья озаглавлена «Желания народа».
В Дневнике 19 марта 1901 г. отмечено, что именно «студенческие истории, принявшие общественный характер», заставили «написать обращение к царю и его помощникам и программу» (т. 54, с. 90). Противоречия Толстого-публициста, гневно бичующего пороки социального строя, и Толстого- философа, ищущего всеобщего примирения, выразились в его утопической надежде, что «царь и его помощники» поймут безысходность существующего положения, справедливость народных требований и удовлетворят их добровольно, без кровопролития и борьбы. 15 марта 1901 г. — дата, проставленная под обращением «Царю и его помощникам». На другой день была начата статья «Чего желает прежде всего большинство людей русского народа» (осталась неоконченной, но была использована для обращения и послужила истоком другого публицистического выступления 1901 г. — статьи «Единствепное средство», которую Толстой называл «Народной программой»).
26 марта обращение «Царю и его помощникам» было направлено Николаю II, великим князьям и министрам. Ответа не последовало, а публикация письма-статьи в России была строго запрещена. Но широкое распространение получили литографированные и гектографированные списки. Толстой отметил по этому поводу с удовлетворением в записной книжке: «Напечатано сотни «Царю» (т. 54, с. 244). С одного из таких списков П. И. Бирюков напечатал обращение в Женеве, в приложении к журналу «Свободная мысль». Включенное в 1911 г. в Собрание сочинений, оно было изъято из уже отпечатанного тома. В России статья появилась лишь в 1917 г. (книгоиздательство «Звезда»), а затем перепечатано в книге «Лев Толстой и русские цари» (М., изд-во «Свобода и Единение», 1918).
Отмечая в статье «Карл Маркс и Лев Толстой» (1911) «огромную гражданскую заслугу» Толстого- публициста, Г. В. Плеханов ссылался на обращение «Царю и его помощникам», хотя критически цитировал заключительные строки, где содержится обращение «ко всем лицам, имеющим власть», не как к людям другого лагеря, а как «к невольным единомышленникам, сотоварищам нашим и братьям». «Это была правда, всей глубины которой не подозревал сам гр. Толстой». По мнению Плеханова, Толстой «был не только сыном нашей аристократии, он долго был ее идеологом, — правда, не во всех отношениях» (Г. В.
«Определение святейшего синода» об отлучении Толстого от церкви появилось в «Церковных ведомостях» 24 февраля 1901 г., а на другой день почти все газеты вышли с полным текстом этого определения на первых полосах.
Причина отлучения кроется не только в том, что всевластный обер-прокурор синода Победоносцев узнал себя в мрачной фигуре Топорова из романа «Воскресение».
В течение двух десятилетий, предшествующих отлучению, звучал обличительный голос Толстого.
Православная церковь вступила в единоборство с Толстым именно из-за того, что сам он был отважным борцом за права угнетенного народа, за освобождение его от всякого рабства. Актом отлучения верховные служители церкви едва ли надеялись запугать и усмирить писателя. «Святейший синод» рассчитывал, что удастся подорвать авторитет Толстого, унизить его и тем ослабить его мощное воздействие на умы современников. Рассчитывали скомпрометировать личность защитника, чтобы подорвать его дело.
Начиная с 1899 г. в стране возникла революционная ситуация. Россия и ее народ быстро шли к первой своей революции. Страх перед революцией заставлял царское правительство совершать один безумный акт за другим: отлучать всемирно известного писателя, гордость русской литературы от церкви, начинать бессмысленную войну на Дальнем Востоке и т. п.
Впрочем, отлучение было проведено с некоторой робостью и неуверенно. Как свидетельствуют документы, торжественное анафемствование Толстого не провозглашалось с амвонов православных церквей ни в 1901 г., ни позднее. Прежде всего потому, что личная анафема, т. е. упоминание имен «грешников», была отменена в России задолго до 1901 г. Кроме того, с редактированием и публикацией текста отлучения церковники намеренно медлили и пропустили тот день (единственный в году), когда полагалось возглашать анафему (см.: Г. И.
Но «Определение синода» существовало. Оно было напечатано и действовало, оно читалось с амвонов, входило в церковные проповеди. Оно было рассчитано на то, что пробудит ненависть к Толстому не только у кучки мракобесов, но и у множества простых русских людей. Когда в последующие после 1901-го годы анафема (общая, всем грешникам) возглашалась в церквах, в числе отступников подразумевался и Лев Толстой.
Но злобные выпады черносотенцев потонули в море сочувственных откликов.
В Петербурге, на XXIV Передвижной выставке, около портрета Толстого (работы И. Е. Репина) было множество цветов и собиралось особенно много людей. 25 марта «студент стал на стул и утыкал букетами всю раму… Потом стал говорить хвалебную речь, затем поднялись крики «ура», с хор посыпался дождь цветов; а следствием всего этого то, что портрет с выставки сняли и в Москве он не будет, а тем более в провинции» (С. А.
Присутствовавшие на выставке послали «отлученному» приветственную телеграмму с 398 подписями (доставлена она не была; впоследствии Толстой получил ее по почте). Киевляне направили «величайшему
