Том 22. Избранные дневники 1895-1910

что никто никогда не жил и не может жить. Бесконечность есть только указание на то, что там, где предмет его изучения идет в бесконечность, как звезды и микробы, должна быть ошибка постановки вопроса, и изучение ни к чему не может привести.

2) Подумал о том, что преподается в наших школах, гимназиях: главные предметы:1) древние языки, грамматика — ни на что не нужны; 2) русская литература, ограничивающаяся ближайшими, то есть Белинский, Добролюбов и мы, грешные. Вся же великая всемирная литература закрыта. 3) История, под которой понимается описание скверных жизней разных негодяев королей, императоров, диктаторов, военачальников, то есть извращение истины, и 4) венец всего — бессмысленные, глупые предания и догматы, которые дерзко называют законом божиим.

Это в низших школах. В низших школах отрицание всего разумного и нужного. В высших школах, кроме специальностей, как техника, медицина, сознательно уже преподается матерьялистическое, то есть ограниченное, узкое учение, долженствующее объяснять все и исключать всякое разумное понимание жизни.

Ужасно! […]

9 марта 1905. Ясная Поляна. Писал «Кто я». Ни хорошо, ни дурно. Живется очень хорошо. Все больше помню и приучаюсь жить для бога. Это не трудно. Дело привычки. Думаю, что возможно и для молодых. Записать хочется сейчас:

[…] 3) Как опасна жизнь для славы людской! Для себя, для своего эгоизма можно сделать много дурного, но для славы людской делается ужасное, такое, которое в сто, тысячу раз хуже всего того, что может сделать человек из эгоизма.

Нынче 18 марта 1905. Ясная Поляна. Дней пять живу не бодро, сплю и борюсь с мрачностью. Это хорошо. Надо внутреннее усилие. Вчера вспомнил с осуждением о нелюбимом человеке и поймал себя на разжигании недоброжелательства. Да, или вовсе не думать о нелюбимых (естественно) людях, или, если думать, то только о том, что в них доброе, и меряя их дурное с таким же своим дурным. Свое всегда будет больше, хотя и в другом роде.

Поправлял вчера «Единое на потребу» и запнулся перед концом. Надо сделать лучше, что не трудно, потому что очень плохо.

[…] Записать надо одно:

1) Тургенев написал хорошую вещь: «Гамлет и Дон-Кихот» и в конце присоединил Горацио^*. А я думаю, что два главные характера — это Дон-Кихот и Горацио, и Санхо Панса, и Душечка^*. Первые большею частью мужчины; вторые большей частью женщины. Сыновья мои все Дон-Кихоты, но без самоотвержения, дочери все — Горации с готовностью к самоотвержению.

20 марта 1905. Ясная Поляна. Все нездоровится. Три дня ничего не писал, кроме писем. Нынче не выходил. Борюсь с славой людской. Письма укорительные, и не мог преодолеть неприятного чувства. […]

22 марта 1905. Ясная Поляна. Нынче проснулся. Очень хорошо работал «Единое на потребу». И кажется, даже наверное, кончил. Хочется много работать. […]

30 марта 1905. Ясная Поляна. Последние дни болею сердцем, и от этого ничего не работается, а очень хочется: и Хельчицкого^*, и Илюшин рассказ^*. И Фильку, и «Несчастную девушку»^*. И учение веры. Думал о смерти хорошо. Жизнь перед богом все еще держится. Написал письмо о перекувыркнутой телеге^*. Исправил корректуры «Круга». Записать:

1) Нужнее всего мне две вещи: победить заботу о мнении людей и недоброе чувство к ним.

Для первого — пользоваться всяким случаем осуждения, непонимания тебя, не огорчаясь и не справляя.

Для второго очень важное: не позволять себе думать недобро о людях. Нынче был опыт с Левой^*, и нынче опыт первого: письмо о сочинениях^*. […]

3 апреля 1905. Ясная Поляна. Был нездоров сердцем. Все проще и проще, естественнее и естественнее смерть. Несмотря на нездоровье, кое-что сделал, именно: предисловие к «Сети веры» (и недурно) и выборки из «Сети веры» (8) и предисловие к учению XII апостолов. Хуже, но годится. И письмо о перекувыркнутой телеге.

1) Все время думаю о том, как бы приучиться жить совершенно независимо от мнения людского (исключая изучение того, что им (людям) нужно, чтобы можно было служить им), независимо даже от желания их любви к себе, а только для бога, для исполнения закона своей жизни. Я думаю и чувствую даже, что можно приучить себя к этому. При такой одинокой, с одним богом жизни, теряется энергическая побудительная сила славы, одобрения людского, но приобретается великое спокойствие, постоянство и твердое сознание верности пути. Надо, надо приучать себя к этому. Я думаю, что можно приучить и детей.

[…] 5) Назначение человека — благо. И благо, хотя и различное, свойственно ребенку, юноше, мужу, старцу.

[…] 7) Умственная мужская деятельность за деньги, в особенности газетная, есть совершенная проституция. И не сравнение, а тождество.

6 апреля 1905. Ясная Поляна. Два дня (считая и нынешний) ничего не пишу. Вчера попробовал «Зеленую палочку»^*. Не пошло. Все не то. Не могу соединить: всю истину, как я ее понимаю, с простотой изложения. Были Фельтен и Сергеенко, сын. Кажется, я вел себя хорошо. Записать надо:

[…] 3) Как нужно, нужно отвыкнуть от мысли о награде, похвале, одобрении. За все хорошее, что мы можем сделать, нам не может быть никакой отплаты. Плата вперед получена нами такая, что с самым большим усердием не отработаешь ее. […]

16 апреля 1905. Ясная Поляна. Все это время болею сердцем. Прежде не замечал, а теперь чувствую: стеснение, перебои. И хорошо, серьезно. От этого и не мог работать. А очень хочется и изложение веры, и о Генри Джордже, которого прочел по Николаеву^* и вновь восхищен.

Бывает это последнее время такое — минутами — ясное понимание жизни, какого никогда прежде не было. Точно сложное уравнение приведено к самому простому выражению и решению. […]

Нынче 21 (вечер) апреля 1905. Ясная Поляна. За это время лучше сердце. Начал писать «Народные заступники»^*. Недурно. И Генри Джорджа. Вчера с Бутурлиным был у Петра Осипова, и он жестко упрекал меня за то, что я говорю, а скупаю землю. Было и больно и хорошо. Почувствовал, как полезно, укрепляюще осуждение, в особенности незаслуженное, и как пагубно, расслабляюще похвалы, и особенно незаслуженные (а они все незаслуженные). Записать надо:

[…] 4) Чем хуже становится человеку телесно, тем лучше ему становится духовно. И потому человеку не может быть дурно. Я долго искал сравнения, выражающего это. Сравнение самое простое: коромысло весов. Чем больше тяжесть на конце телесном, чем хуже телесно и в смысле славы людской (тоже телесное), тем выше поднимается конец духовный, тем лучше душе.

5) Все чаще и чаще думаю о памяти, о воспоминании, и все важнее и важнее, основное и основное представляется мне это свойство. Я получаю впечатление. Его нет в настоящем. Оно есть только в воспоминании, когда я начинаю, вспоминая, обсуждать его, соединять с другими впечатлениями и мыслями. Я получил радость или оскорбление. В настоящем нет ни радости, ни оскорбления, оно начинает действовать только в воспоминании. Из бесчисленного количества впечатлений, которые я получал, я очень многие забыл, но они оставили следы в моем духовном существе. Мое духовное существо образовано из них. […]

Нынче 4 мая 1905. Ясная Поляна. Казалось, что недавно не писал, а вот прошло почти три недели. Нет, только две недели. Не писал ни дневника, ни писем. Чувствовал себя очень хорошо, а нынче дурно: слабо, уныло, тупо. За это время окончил «Великий грех». Написал рассказ на молитву^*. Казалось хорошо, и умилялся во время писания, а теперь