двое упоминали, что некоторые зомби не так уж медлительны, а один видел прыгающего, но такого впечатляющего прыжка, как «мой», он не продемонстрировал, а просто скакал, как воробей, на двух ногах — удивительно высоко и быстро, человек так не может. Я откомментил, рассказал о своем случае, предупредил, что такие зомби значительно опасней, и поделился предположением — такими становятся те, кому удалось хорошенько пожрать живого мяса.
Тем временем рассвело, улица стала видна не только под фонарями, и мы обнаружили, что зомби стало существенно больше. Нет, дружными рядами они не маршировали, но, просто глядя в окно, я насчитал пятерых. Трое стояли в ранее темных углах, которые с рассветом темными быть перестали, — но, похоже, в охотничьем алгоритме зомби смена внешних условий предусмотрена не была. Оставшиеся двое мерно топали вдоль улицы примерно в ту сторону, где стреляли. А вот военных не было — ни слуху ни духу. Ни цепи солдат, зачищающих нежить, ни хотя бы мимоезжих БТРов, как вчера. Так что радовались мы рано — войска-то в город ввели, но не похоже, чтобы для зачистки мертвых и спасения живых…
Мобильники сеть видели, но попытки позвонить показывали хроническую перегрузку. Естественно — все пытаются связаться хоть с кем-нибудь. С Интернетом было получше — «аська» поглюкивала, но еще держалась. Раза с пятого я законнектился и отбил мессагу Сашке: «Сообщай, что у вас творится». В сети ее не было — наверное, спала еще. Или поперлась все же в школу? Ну не дуры же они, блин… Попробовал еще раз дозвониться на мобильный — трехтоналка. Перегруз сети. О, так ведь городской телефон есть. Я как-то и забыл о его существовании: привык уже, что проводная сеть — это для Интернета, а трепаться и по мобиле можно. Может, многие думают так же?
— Приветик, — отозвалась трубка голосом бывшей, — как там у вас, совсем плохо?
— У нас — пока ничего. Зомби по улицам гуляют, но в целом терпимо. Продукты есть, сидим ждем, пока город почистят.
— А чистят хоть?
— Где-то чистят. По крайней мере, стрельба идет.
— Стрельба и у нас идет. Со стороны заводов и центра. А в районе тихо.
— Зомби есть?
— Сегодня не видели еще. Вчера десантники двоих застрелили у «Копилки».
— Ты в «Копилку» ходила, что ли?
— Ну да. Надо же жрачки запасти. Вот мы втроем и ходили, с дедом. Мы осторожно — сперва посмотрели, потом пошли. На перекрестках патрули стоят: говорят, вся дивизия дежурит. Полдня дежурит, а в другое время всем сказали дома сидеть. А дед с утра за машиной поехал. Как вернется — поедем в деревню. Там народу мало, значит, безопасно.
— Ну вообще, наверное, так.
— Ну ладно, ты звони, а то страшно как-то — ощущение, что все друг друга бросили…
Вот так с ней постоянно — то чуть ли не с врагом разговор, а то «звони»… Ну да ладно, не привыкать. Значит, у них все относительно неплохо — город патрулируется, мертвяков отстреливают, дают жителям возможность перемещаться безопасно.
А вот у нас как-то мрачненько — ни одной живой души, только мертвые. И мертвых все больше — вот уже семь в пределах видимости. Трое так и стоят в засаде, и еще четверо прибрели. Эти не уличные — тетка в халате, пузатый мужик в трениках и дети, тоже зомби. Всей семьей на охоту… Все погрызенные — друг друга ели, видать… Дохлая семейка тоже протопала в сторону проспекта — что-то их там привлекает. Интересно, что? Надо знать, чтобы не оказаться рядом с подобным объектом… Труп свежий? Возможно. А чего этот труп не встает? Другие вон как бодренько топают, пока голову не проломишь… Да элементарно — значит, ему голову заранее кто-то проломил, еще при жизни. Или прострелил — как раз в той стороне шумели…
— К месту перестрелки потянулись. За мясом.
— Думаешь, они это понимают?
— Может, понимают, может, чуют — кто их разберет. Но топают дружно. И, кстати, стрельбы больше не слышно — значит, военных там уже нет.
— Постреляли и уехали? Тогда зачем стрелять?
— Ну хрен его знает. Новый приказ пришел. Или раненых своих повезли — там в две стороны стрельба была.
— Если раненые — тогда понятно, почему они трупы не собрали. Плюнули на все, из пушки разнесли не глядя — и скорей в санчасть.
— Они могут не знать, что трупы без головы — прикорм для суперзомби. Может, это и не так, просто предположение. Для чего-то они на живых бросаются — и пытаются именно кусать, а не бить или там душить…
— Слушай, а может, они и оружие не собрали?
— Думаешь туда сходить? Может, ну его на фиг? Если зомби туда собираются, чтобы мяса поесть, — там может оказаться толпа суперов.
— Да, пожалуй… Но и сидеть что-то надоело. Тем более непонятно, чего мы ждем. Точнее, чего надеемся дождаться?
— Пару часов еще посидим, послушаем — может, что прояснится. Может, эти уроды из властей прочухаются, скажут — есть тут вообще государство или каждый за себя.
Пока делать было нечего, я решил доработать ружье, чтобы можно было стрелять при любом положении приклада, да и пожрать не мешало бы — вчера как-то не до того было, весь вечер на эмоциях, жевнули наскоро, что приволокли, да и улеглись. Газ пока горел исправно, вода и электричество тоже были. Надолго ли? И что делать, если коммуникации начнут отрубаться? Думай, голова, думай…
Однако время шло, а изменений никаких не происходило. Стало меньше радиостанций в эфире — сигнал передатчика исправно ловился, но в нем была тишина: студии прекратили работу. Телевидение пока работало, тон сообщений постепенно становился мрачнее. Куда-то пропали пресс-секретари силовых ведомств, вместо них приперся какой-то поп, с ходу заведший волыну повышенной длительности о покаянии и грехах наших, потом его сменил какой-то крепкий мужик средних лет, призвавший сплотиться, создать дружины самообороны и защищать землю русскую от инопланетной напасти. Далее его понесло, он что-то завернул о сатанистах, пидарасах и рок-музыкантах — в общем, выдал стандартный набор псевдопатриотического бреда. Жаль, на первый взгляд казался нормальным. Впрочем, что толку с дружин самообороны без оружия? Приемами самбо суперзомби об стену убивать, что ли? Зря не пошел на место боя — может, нашел бы чего… Восемь патронов, блин… когда только на улице, вот этой мелкой улочке в спальном районе — уже десять штук разгуливают… Надо все-таки сделать защиту кое-какую. Хотя бы на руки, на левую. Одной рукой отталкивать, второй рубить. Московская резня без бензопилы, блин…
Нет, все-таки надо идти на улицу. Доехать до заправки, если она еще работает — заправиться, если не работает — попытаться так просто, ведром начерпать до полного бака. Там не пусто, конечно, зимой вообще стараюсь бак пустым не держать, но лишние две сотни пробега — они не лишние ни разу при таком-то раскладе. Ну и вообще — надо осмотреться, пока это можно сделать относительно безопасно. Если зомби станет больше… Нет, когда их станет больше — этого уже так запросто не сделать… Потом только прорываться на машине и из нее не выходить.
— Надо бы нам вылазку устроить.
— Зачем?
— Чтобы не попасть в западню. Видишь же — их все больше, и тенденция ничуть не меняется.
— Вижу. Но тут мы в безопасности — летать они не умеют и дверь железную голыми руками не сломают. Какие бы там мутанты ни отожрались.
— Не сломают — да. А вот столпятся в подъезде штук десять — и все, не пролезем. А у нас даже веревки приличной нет, чтобы из окна спуститься.
Опять выход из подъезда. В одной руке топор, в другой зажигалка, и ружье под мышкой. В подъезде никого. Хорошо. А вот во дворе — есть один. Или не один? Обзор с лестничного окна плохой… Дверь осторожно от себя… В край вцепились желтые пальцы и рванули наружу. И хотя я именно этого и ждал — все равно отшатнулся, да так, что чуть не упал. Страшно все-таки, блин. Стоило бы сразу по руке и ударить, чтоб нечем цепляться было, но не успел. В открытом проеме замаячила опухшая морда со все теми же страшно-неподвижными глазами. Но тут уже я от злости на себя, свой испуг, на страх перед этой безмозглой
