— Все, кроме одного. И, к сожалению, ему нужно именно это. Больше, чем что-либо на свете. Или он считает, будто ему этого хочется, в любом случае итог один и тот же. Вдобавок, — прошептал Эллери, — Говард любит вас. Он так самозабвенно любит вас, мистер Ван Хорн, что, учитывая приведенные доводы, ваше убийство становится абсолютно логичным.
— Не знаю, о чем вы там толкуете! — прикрикнул на него Дидрих. — Я обыкновенный человек и привык к обыкновенным разговорам. Почему эта модель, о которой вы упомянули, должна завершиться моим убийством? И отчего меня убьет Говард, самый близкий мне человек, а не кто-нибудь посторонний?
— Я бы объяснил вам, будь Говард здесь, в кабинете.
Дидрих направился к двери.
— Нет! — Эллери спрыгнул с места и преградил ему дорогу. — Я вас одного не пущу!
— Не валяйте дурака.
— Мистер Ван Хорн, я не знаю, как он намерен это сделать или когда. Но, насколько понимаю, убийство запланировано на эту ночь. Вот почему я… В чем дело?
— Запланировано сегодня на ночь. — Ван Хорн бросил торопливый взгляд на потолок, но тут же покачал головой.
— В чем дело? — повторил насторожившийся Эллери.
— Нет. Это уж слишком глупо. Вы сейчас на меня так прыгнули, будто… — Дидрих рассмеялся. — Я пойду к Говарду.
Эллери схватил его за руку прежде, чем он успел отпереть дверь.
Вскоре Дидрих робко поинтересовался:
— Вы и правда убеждены?
— Да.
— Ладно. Салли и я спим в отдельных комнатах. Но все это так чертовски притянуто!
— И в сотой мере не притянуто по сравнению с тем, что я хочу вам рассказать, мистер Ван Хорн. Простите, что перебил. Продолжайте.
Дидрих нахмурился:
— После сегодняшней истории и вашего отъезда Салли ужасно разнервничалась. Я еще не видел ее столь взвинченной. Она сообщила мне наверху, что хочет со мной откровенно поговорить. И добавила, что это очень важно. Она долго скрывала от меня, но больше скрывать не может.
«Слишком поздно, Салли».
— Да?
Дидрих пристально посмотрел на него:
— Только не говорите, будто вам известно, о чем она собирается… Что бы это ни было!..
— Выходит, она вам так и не призналась?
— Боюсь, что я до сих пор расстроен из-за дурацкой истории с ожерельем. Поверьте, я не мог больше выдержать. И попросил ее подождать.
— Но причина вовсе не в этом, мистер Ван Хорн! Что вас сейчас встревожило? Сию минуту?
— О чем вы, Квин? Черт побери, о чем вы?
— Что вас так встревожило?
Дидрих с размаху швырнул окурок в камин.
— Она умоляла меня ее выслушать! — воскликнул он. — А я пояснил, что должен кончить работу за ночь и в любом случае она могла бы подождать. И Салли ответила: «Хорошо, тогда я подожду и расскажу тебе все ночью». Она предупредила, что останется в моей спальне. А если я заработаюсь допоздна, то увижу ее спящей в моей постели. Но я могу ее разбудить и…
— В вашей постели. В вашей постели?
Дверь в спальню Дидриха была распахнута.
Дидрих включил свет, и комната мгновенно предстала перед ними. Салли была частью этой комнаты и предстала перед ними куда отчетливее, чем кровать, на которой она лежала, и прочие окружавшие ее мертвые предметы.
Странное зрелище, потому что Салли тоже была мертва.
Она была уродливо мертва, искаженно мертва и выглядела совсем не похожей на себя. Единственным прежним признаком в судорожно искривленной, окровавленной маске-горгулье оставалась слабая улыбка, вызвавшая раздражение у Эллери при их первом знакомстве. Но теперь она даже утешала его, как последнее напоминание о Салли. Он прикоснулся к ее волосам и осторожно приподнял голову, откинув ее назад, чтобы получше разглядеть следы от пальцев Ван Хорна на шее Салли. Эллери знал, что непременно увидит их и страшное свидетельство окрасит картину ее гибели в зловеще яркие тона.
Она лежала изогнувшись и, судя по ее позе, сопротивлялась убийце, одеяло и простыни были скомканы и сброшены с кровати.
Кожа на разодранной шее была очень холодной.
Эллери отступил в сторону, невольно задев Дидриха. Тот потерял равновесие и неуклюже сел на кровать, прямо на ногу Салли. Он сидел, ничего не сознавая, с широко открытыми глазами.
Эллери достал из бюро Дидриха карманное зеркальце и вернулся к кровати, поставив его перед мертвой Салли. Он знал, что она мертва, но сделал это по привычке. Дышать было трудно из-за прихлынувшей к его горлу крови, но он стал нечувствителен к боли. Внутренний голос, прозвучавший непонятно откуда, обвинил его в ответственности за ужасное преступление, но и это на него не подействовало. Лишь потом, когда он положил зеркальце с отпечатками губной помады на верх бюро ее мужа, до него дошло, о чем неустанно твердил ему внутренний голос. И тогда он спешно покинул спальню Дидриха.
Говард лежал в своей кровати в спальне на верхнем этаже, примыкавшей к его студии.
Он был полностью одет и пребывал в том же бессмысленном трансе, в котором Эллери застал его после жуткой ночи на кладбище Фиделити.
«Ты сам был своим лучшим диагностом, Говард. Ты ощущал в себе доктора Хайда и предвидел это грязное убийство».
Что-то было зажато у него в руках.
Эллери поднял одну из них. Между двумя сильными скульпторскими пальцами оказались стиснуты четыре длинных мягких волоска, а под ногтями всех его пальцев, кроме больших, виднелись окровавленные кусочки кожи, содранные с шеи Салли.
День девятый
Шеф Дейкин всю ночь то появлялся в особняке, то уезжал, привозя с собой полицейских, судей и врачей и объясняя им суть случившегося, потому что они были новичками или по меньшей мере незнакомыми Эллери людьми. Где теперь прокурор Фил Хендрикс с его ртом вроде голубиного клюва, сменивший молодого Карта Брэдфорда, который, вторично возобновив договор, оказался в губернаторском особняке столицы штата? Где нервный следователь-коронер Сейлемсон с его астмой и вином из крыжовника? Где старый парализованный Данк — из похоронного бюро Данкана? Увы. Хендрикс занят в Вашингтоне «охотой на ведьм», Сейлемсон покоится на кладбище в Твин-Хилл, а старший мистер Данкан, успевший проводить три поколения райтсвиллцев в сырую землю, сам сделался одновременно и воздухом, и ветром, и пылью, отдав распоряжения о своей кремации.
Вместо них здесь присутствовал угрюмый молодой человек по фамилии Шалански, не сводивший с Эллери испытующего взгляда. Как выяснилось, именно он выступал сейчас в роли Немезиды для уголовных преступников округа Райт, а иначе говоря, был прокурором. Следователем-коронером стал некий Грапп, проворный, худощавый малый, похожий на хирурга, с длинным носом и пронзительными глазами. Вместе с ними в особняк прибыл и новый владелец похоронного бюро — круглолицый мистер Данкан-младший. Судя по улыбке, блуждавшей у него на губах, он беседовал с коллегами о вскрытии. (Следует заметить, что в Райтсвилле до сих пор отсутствовал официальный морг.) Эллери решил, что этого человека явно зачали на
