трудно преодолеваемую сонливость, вызванную, очевидно, плотным обедом…
В руку ткнулось что-то упругое и скользкое. Никита мигом проснулся: от неожиданности он чуть не кувырнулся в воду. Прямо перед ним на уровне лица в радостной улыбке из воды поднялась огромная зубастая пасть. Никита с перепугу не сразу и сообразил, что это дельфин.
– Тьфу ты, ё-мое! – испуганно пробормотал он. – Тут что, еще кто-то живет?!
Дельфин издал стрекочущий звук, завалился набок и поплыл вдоль борта, маша боковым плавником и оставляя за собой сверкающий расходящийся след. Выглядел дельфин довольно бодро. Очевидно, кто-то продолжал его подкармливать, несмотря на постигший парк катаклизм.
Никита прошел вдоль борта и обнаружил рядом с никелированной лестницей, ведущей в глубь воды, небрежно брошенный мокрый гидрокостюм и несколько каких-то маленьких прозрачных кубиков на нем.
– Нормально, – сказал Никита, не придя, однако, ни к какому конкретному выводу по поводу своих находок.
Цель у него здесь была другая.
Поскольку его до сих пор не одернули, не остановили, отправив подальше от «Катрин», можно было продолжать выполнение спонтанно задуманного и довольно дерзкого плана. Никита прошел вдоль борта корабля там, где его корпус покоился на плитке бассейна, и принялся подниматься по ступенькам трибуны. Его ожидания оправдались: там, где палуба была довольно близка к разбитой корпусом трибуне, с носа свисало несколько потемневших от воды и времени веревок.
Никита ловко забрался на ют и, не обнаружив охраны, прокрался к ближайшему люку, ведущему вниз. На орудийной палубе было сумрачно и безлюдно. С трудом восстановив в памяти уже пройденный однажды маршрут, он нашел трап, ведущий в зловонные недра парусника. На случай, если его вдруг схватят, есть железная отговорка: никто не запрещал ему посещать то или иное место на Отеле…
Он постоял недолго у основания трапа, вновь привыкая ко мраку. Из сумрачного небытия проявились силуэты множества людей, неподвижно смотрящих на него.
Никите стало не по себе. Уж больно странные были эти взгляды. Он пересилил себя, оставил трап и подошел к ближайшей группе пленников. К его удивлению, те вовсе не были связаны. При отсутствии какой бы то ни было охраны со стороны бандитов это выглядело как минимум самонадеянно. В одном из пленников Никита узнал своего бывшего соседа по рейсовику – того, что был похож на баскетболиста.
– Здравствуйте, – тихо произнес Никита. – Как вы?
Никита согласился бы, если б ему сказали, что вопрос он задал дурацкий. Тем не менее даже на этот вопрос можно было хоть как-то отреагировать. Чего и не подумал сделать «баскетболист». Так же, как и кто-либо еще из сидящих на шпангоутах людей. Они продолжали молча и не мигая смотреть на него, отчего вдоль позвоночника пробежали холодные мурашки.
– Эй, вы чего? – чуть громче сказал Никита. – Я могу помочь вам освободиться…
Никакой реакции. Только из глубины трюма послышался знакомый смех.
Никита оставил свои попытки растрясти неразговорчивых пассажиров и направился в сторону места своего недавнего заточения. Под ногами все так же хлюпала отвратительная жижа, и на Никиту наваливалось неприятное ощущение боязни замкнутого пространства. Наконец, он добрался до дощатых каморок с массивными дверями и припал к двери по соседству со своей бывшей «камерой».
– Эй, Копатель, как вы? – спросил Никита.
– Ты не ищешь разнообразия в своих вопросах, – хмыкнули за дверью. – Зачем ты вернулся? Соскучился по приличному обществу?
– Есть немного, – признался Никита. – А что это с нашими пассажирами? Почему он молчат? Им запретили говорить?
– Если бы. Просто они давно уже не пассажиры. И даже не люди. Они – жмых.
– Что?!
– Отработанный материал, то, что осталось от человеков после сублимации… А что такое человек с отжатой из него душой? Жмых…
– Ничего не понимаю, – пробормотал Никита. – Но они же вроде живые. Дышат. Сидят ровно. Смотрели вот на меня…
– Ну, считай, что это роботы. Со стертой программой. Готов поклясться, что в их сознании бесполезно искать пусть даже самые затрапезные Вселенные…
– Душа – это и есть внутренняя Вселенная?
– Видимо, это как-то связано. Не знаю. Пока мне доводилось довольствоваться слухами и данными мозговой разведки. А данных этих немного…
– Но… Но зачем извлекают этот… экстракт? У людей вынимают душу?
– Ох, не знаю. Душа – слишком тонкая материя. Даже для интеллектуальной разведки. Но я подозреваю, что души пиратам не нужны. К тому же их техника слишком грубо обращается с душами, чтобы извлечь их хм… неповрежденными… Им нужно другое. Энергия человеческих вселенных…
– Энергия? Ну да… Звезды, галактики… И… Что же они с ней делают, с этой энергией?
– Тебя не удивило, как почти средневековый пират вольготно чувствует себя в мире высоких технологий? Как он легко адаптировался и как ловко справляется со своими куда более умными врагами?
– Конечно, удивляет. Только о том и думаю.
– Вот тебе и первое применение экстракта. Он закачивается в кристалл, который потом проецирует эту энергию в мозг своего обладателя…
– А… Этот прозрачный кубик? Кэп прикладывал его к виску перед боем…
– Перед боем?
– Ну да. Мы недавно в клочья разнесли патрульный корабль Безопасности…
– «Мы», – хохотнул Копатель. – Начинаешь сочувствовать негодяям? Типичный стокгольмский синдром. Ну да. Я тоже видел этот куб. Это устройство многократно усиливает интеллект. Правда, ненадолго. Проклятый прибор требует постоянной подпитки. Человеческими душами, если угодно…
– Мрак… – пробормотал Никита. – Но неужели только ради этого…
– Конечно, нет! Главное свойство экстракта, а точнее, приборов, на нем работающих, – это способность перемещаться по внутренним мирам людей.
– Но ведь мы тоже можем! Безо всякого экстракта…
– Да? И можем протащить в свой мир парусник восемнадцатого века с командой головорезов из чьей-то головы?
– Что?!
– Да, да, друг мой. Такой вот кристалл может привести в наш мир вполне материальную армию из чьего-нибудь бредового воображения. Надо только накопить достаточно сырья для сублимации.
– Людей…
– Вот именно.
– Но как до всего этого смог додуматься какой-то морской бродяга?
– Кэп? Да, никак! Это сейчас он освоился в новом мире и почувствовал вкус с экстракту. А заварил кашу, надо полагать, Доктор. Не знаю зачем. Может, из жажды власти или славы, может, из чисто научного интереса. Впрочем, некоторые нацисты когда-то тоже слыли любознательными учеными. Теперь ты понимаешь, почему я говорил о смехотворности нашего первоначального конфликта из-за передела интеллектуальной собственности?
– Ну, тут я все равно не согласен…
– Тьфу ты! Ну, ради бога. Это твое личное мнение. А вот для себя я поставил задачу разобраться в происходящем и найти пути выхода из довольно неприятной ситуации.
– Для этого я пришел. У меня есть топор, нож… Я хочу освободить вас. Поодиночке мы ничего не сможем сделать. Но вдвоем – совсем другое дело…
Копатель тихо засмеялся. Раздался скрежет, какие-то щелчки, и дверь «сарая» со скрипом отвалилась на одной петле. Из темноты торчала нога в «джинсе» и грязном ботинке.
– Неужели ты думал, что я не могу отсюда выбраться? – усмехнулся из темноты Копатель. – Только какой смысл выбираться наружу, если путь с корабля закрыт?
– Ну, вы даете! – с легкой досадой сказал Никита. – А я думал, что так рискую, пробираясь сюда, чтобы
