освободителя.
– Я сейчас уйду, – сказал тогда Никита. – Надеюсь, вы запомнили все, что я вам сказал. Надеюсь, вы не упустите свой шанс…
– Одного я не понимаю, – медленно произнес Свая, тяжело глядя на Никиту из-под тяжелых полуопущенных век. – Зачем вам-то все это нужно, сэр? Ведь вы вроде и без того здесь в авторитете…
– Вам надо думать не о том, что нужно мне, а о том, что необходимо вам самим, – произнес Никита, отходя к двери. – А вам нужно ни много ни мало остаться в живых. Чего не будет, если вы не воспользуетесь шансом, который я вам даю.
Каторжники сидели неподвижно. Однако Никита прекрасно видел, как вздулись мышцы и вены, как проступили на лбах капельки пота. Он буквально почувствовал, как в их кровь хлынул густой адреналиновый коктейль. У кого же у первого сдадут нервы? Кто первым бросится за оружием?..
– Тогда я вот что скажу вам, сэр, – произнес Свая и хрустнул костяшками пальцев. – Спасибо, конечно, за участие в нашей судьбе. Но я убью вас при первой же встрече.
– Я учту это обещание при следующей встрече, – кивнул Никита и закрыл дверь…
…А сейчас огромная толпа готовых на все отморозков хлынула в ангар, заполняя собой все свободное пространство и паля во все стороны из самого разнообразного оружия. Небольшая группка пиратов, сбившихся возле круглого шлюза, открыла шквальный огонь, который, впрочем, лишь несколько затормозил приближение толпы атакующих.
Над ухом раздался низкочастотный гул. Никиту сбило с ног горячей волной. Это заработала только что приваренная пиратами к полу многостволка. Каторжники посыпались в разные стороны, шипя и пузырясь, словно попкорн в робах. В других условиях зрелище показалось бы просто чудовищным. Но сейчас оно вызвало у Никиты совсем неожиданную реакцию.
– Ага! Съели! – свирепо зарычал он и поднялся на ноги. – А ну, ребята, покажите, на что способны настоящие бойцы! Покажите этому сброду!
Никита выхватил шпагу, с которой не расставался после последнего абордажа, и принялся размахивать ею над головой и кричать что было мочи:
– Кровь! Кровь за кровь! Никакой пощады мерзавцам! Рвать их в клочья! На куски! Только оставьте кого-нибудь напоследок, чтобы посмотреть в их глаза, увидеть, как они будут подыхать со страха!..
Никита горячечно захохотал. Он не думал о том, какую хорошую мишень представляет его скачущая фигура рядом с извергающим смерть орудием. Он наслаждался зрелищем сражения. Ему было плевать на тучи пуль, что принялись свистеть теперь вокруг него. Он размахивал шпагой, будто отбиваясь от этих пуль и кромсая на куски невидимого врага.
…А потом сверкнуло, и вместо сражения перед глазами оказалась решетка перекрытия. Никита не сразу понял, что упал. Он сел, помотал головой, пытаясь увидеть хоть что-то в клубах черного дыма. Ему показалось даже, что он потерял зрение. Но вот проявилась из небытия раскореженная многоствольная установка, а рядом – изуродованные тела Тинки и Гарри.
Глядя на это зрелище, Никита расхохотался. Он с ужасом понял, что смеется не он, а настоящий кэп Хантер внутри него. И от осознания этого стало страшнее, чем от всего пережитого раньше.
…А потом он не очень твердо стоял на ногах, отбиваясь от чьих-то оскаленных беззубых рыл. А после – прокладывал себе дорогу сталью и разбитым до онемения кулаком. Он шел сквозь врагов, как сквозь шипящее масло, и, казалось, поражал их не шпагой, а одной лишь переполнившей его яростью.
И когда уже сидел в одиночестве на палубе «Катрин», он не мог провести грань между реальностью своих воспоминаний и кошмарными фантазиями. В руке у него была бутылка виски. Он набрал в рот этой жидкости и тут же с отвращением выплюнул, прямо на палубу.
Все шло правильно. Пираты должны быть обескровлены. Пусть уж лучше толпа свирепых беглых каторжников, чем эти потребители человеческих душ…
Но… Никита никак не ожидал от самого себя подобных кровожадных наклонностей. Из этого тела надо было «делать ноги», как бы ни странно это звучало. Надо только дождаться, чем кончится конфликт…
– Э… Прошу прощения. Вы работник этого парка?
Никита вздрогнул и обернулся. Сзади стояли четверо – из тех, запертых в трюме, «отжатых» Доктором пассажиров. На этот раз выглядели они вполне вменяемо. Никита медленно поднялся.
Как надо было это понимать?!
– Так вы работаете здесь? – приветливо спросил долговязый «баскетболист» – тот самый, бывший сосед по рейсовику.
– А то вы не знаете, – пробурчал Никита, вытирая батистовым платком шпагу. На палубу густо закапала не успевшая свернуться кровь. – Ага, в парке работаю. Наказываю непослушных деток…
«Пассажиры» переглянулись. «Баскетболист» что-то тихо шепнул другому. Никита явственно расслышал: «бокс».
И до него дошло.
– Юрка? Миша? – неуверенно спросил он. – Вы… из Конторы? Вот так встреча…
«Баскетболист» улыбнулся и подмигнул приятелю, мол, а я что говорил!
– Ну, Никита, ты даешь, – сказал «баскетболист». – Ну и имидж у тебя, мать честная! Боюсь спрашивать, какая легенда… Лиза ничего про такое не говорила…
– Лиза – сука, – процедил Никита и сплюнул. – Так я не понял – кто из вас кто?
– Я Стас, – ответил «баскетболист». Это – Батхед, психолог. Ну, ты в курсе. А это наши новые друзья – Ромис и Егорис… Погоди… А почему Лиза – эта… Как ты сказал…
– Обалдеть, – произнес Никита. – Но… Как же вы решились? Вы ведь взрослые. Вам же нельзя… А Лиза… Лиза… Я все расскажу…
Никита чувствовал себя, как в бреду. Все вокруг стало эфемерным, условным. Как и эти люди, что выдавали себя за его знакомых. Кто, кто может сказать, где они – границы реальности? А, плевать…
– Решиться было непросто, – сказал Стас. – И все это – не от хорошей жизни. Так что, Лиза?
Никита резким движением воткнул шпагу в палубу. «Гости» переглянулись.
– Пойдемте в мою каюту, – устало сказал Никита. – Там и поговорим обо всем…
Никитин рассказ произвел на гостей весьма сильное впечатление. Особенно на тех, что называли себя пилигримами. Они яростно жестикулировали, вскакивали, бормотали непонятные скороговорки и странно шевелили пальцами.
Рассказ же Стаса вызвал с точки зрения его самого неадекватную реакцию у застрявшего в этом мире ныряльщика.
Стас немедленно потребовал себе бумаги и ручку. Ручку Никита не нашел. Зато обнаружил на столе тяжелую чернильницу и ворох настоящих, правда старых и задубевших, гусиных перьев. Стас тем не менее совладал с ними и быстро набросал на желтом листке какую-то схему.
– Это и есть тот самый путь? – спросил Никита. – Ну, тот, что указал ваш Алекс?
– Точно, – ответил Стас. – Записал, чтобы не забыть до очередного нырка.
– Правильно, – сказал Батхед. – Как мы уже убедились, нельзя доверять ничему, особенно человеческому сознанию…
– Ты знаешь человека по имени Ганс? – спросил Стас.
Никита глянул в листок. Некий Ганс значился следующим в списке хозяев миров на бумажке Стаса.
– Нет, – медленно сказал он. – Никакого Ганса я не знаю. Во всяком случае, среди пиратов такого нет… Даже если кто и остался в живых… Может, это кто-то из каторжников? Но тут была такая мясорубка… Трудно гарантировать, что какой-то там Ганс мог выжить…
– А ты изменился, Никита, – неожиданно сказал Батхед.
– Да? – равнодушно отозвался Никита. – Пожалуй. За свое пребывание в этом чертовом мире я успел погасить не один десяток чужих миров…
Посидели молча, неловко позвякивая стаканами, барабаня пальцами по столу, чеша в затылках.
– М-да, – сказал Стас, – однако Ганса этого искать придется. Мы рисковали рассудком не для того, чтобы отдыхать здесь, в этом Диснейленде. А это что, и вправду космическая станция?
– Что-то в этом роде, – задумчиво отозвался Никита. – Скажите лучше, что там происходит со мной… Вернее, с моим телом – там, в нашем мире?
Гости неловко замялись.
