В люк просунулись голова и плечи Сэмми Сэла.
— Здрасьте, — кивнул Сэмми.
Скиннер молчал, по хмурому морщинистому лицу бегали цветные отсветы экрана.
— Как поживаете? — вежливо осведомился Сэмми; он поднялся в комнату и прикрыл за собой крышку люка.
— Ты поесть что-нибудь принесла? — Скиннер словно и не замечал гостя.
— Джонни говорит, что суп будет готов чуть попозже, — сказала Шеветта, двигаясь к стеллажу с журналами, и тут же осеклась: ну надо же — сморозить такую глупость! Суп этот готов всегда, двадцать четыре часа в сутки — Джонни заварил его много лет назад и с тех пор только и делает, что добавляет продукты в постоянно кипящий котел.
— Как поживаете, мистер Скиннер? — терпеливо повторил Сэмми. И подмигнул Шеветте. Он стоял, чуть наклонившись, чуть рас ставив ноги, и держал шлем перед собой, в обеих руках, ни дать ни взять — подросток, пришедший засвидетельствовать почтение папаше своей подружки.
— А чего это ты там подмигиваешь?
Скиннер щелкнул выключателем, и экран погас. Шеветта купила этот телевизор в Мышеловке, с контейнеровоза. Скиннер говорил, что не в силах больше разобрать, какие из передач «программа», а какие «реклама», что бы эти слова ни значили.
— Да нет, мистер Скиннер, — сказал Сэмми Сэл, — что вы, просто в глаз что-то попало.
Он переступил с ноги на ногу и стал еще больше похож на нервозного, неуверенного в себе подростка. Шеветта бы, пожалуй, расхохоталась, если бы не другое, важное дело. Прикрытая широкой спиной Сэмми, она пошарила за журналами. На месте, слава богу. Вытащим и — в карман.
— Сэмми, а ты смотрел когда-нибудь на город с нашей верхотуры?
Шеветта чувствовала на своем лице широкую, придурочную улыбку, чувствовала недоумение Скиннера, пытавшегося понять, что же тут происходит, но ей сейчас все было по фигу. Она взлетела по стремянке к потолочному люку.
— Нет, лапа, никогда. Полный, наверное, отпад.
— Слышь, — сказал Скиннер, глядя, как Шеветта открывает люк, — что это с тобой, сдурела, что ли?
Но она уже поднялась в недвижность навалившегося на мост воздуха. Чаще всего здесь дул ветер, вызывавший острое желание лечь ничком и вцепиться во что-нибудь покрепче, но бывали и такие вот моменты мертвого, абсолютного затишья. Сзади послышались шаги Сэмми. Шеветта вынула футляр из кармана и шагнула к краю крыши.
— Подожди, — сказал Сэмми. — Дай посмотреть.
Шеветта занесла руку для броска. Цепкие черные пальцы выхватили у нее футляр.
— Ты что!
— Стихни. — Сэмми открыл футляр, извлек из него очки. — Отличная штука…
— Отдай!
Шеветта протянула руку, но получила только сланцево-серую скорлупку футляра.
— Видишь, как это делается? — Сэмми держал очки за дужки. — Слева «aus», справа — «em». Вот так вот, слегка сдвинуть — и все.
В тускловатом свете, пробивающемся из люка, — длинные черные пальцы.
— Вот, попробуй сама, — сказал Сэмми, надевая на Шеветту очки.
Деловые кварталы Сан-Франциско, Пирамида, стянутая после землетрясения стальными скрепами, дальние горы — все это исчезло.
— Еж твою в двадцать, — пораженно выдохнула Шеветта, глядя на ровный строй невероятных зданий. Огромные — шириной, пожалуй, в четыре городских квартала каждое, — они отвесно уходили к небу, чтобы там, на головокружительной высоте, распуститься широкими, похожими на дуршлаги полусферами. Затем небо заполнилось китайскими иероглифами.
— Сэмми…
Она покачнулась и тут же почувствовала на правом локте твердую руку Сэма.
Китайская надпись искривилась, поплыла, выстроилась в нормальные буквы.
«САНФЛАУЭР КОРПОРЕЙШН».
— Сэмми…
— А?
— Что это за хрень?
Стоило Шеветте присмотреться к чему-нибудь повнимательнее, как в небе вспыхивала новая надпись, тесные строчки непонятных технических терминов.
— Откуда мне знать, я же не вижу, чего ты там видишь. Дай посмотреть.
— Скутер, — донесся снизу голос Скиннера. — Чего это ты вдруг вернулся?
Шеветта беспрекословно отдала Сэмми Сэлу очки, опустилась на колени и заглянула в люк. Ну да, тот самый японский недотепа, который ходит все время к Скиннеру, студентик или социальный работник, или кто уж он там такой. Только чего этот японец так странно выглядит, он и всегда-то как пыльным мешком ударенный, а тут и вообще. Испуганный какой-то. И кто это с ним второй?
— Ну так что, Скутер, — сказал Скиннер, — как жизнь молодая?
— Это мистер Лавлесс, — пробормотал Ямадзаки. — Он хочет с вами познакомиться.
— Эй, на крыше! — незнакомец сверкнул золотыми коронками и вытащил из кармана длинного черного дождевика пистолет. Он держал оружие с привычной непринужденностью профессионала, как плотник свой молоток или смазчик — масленку. На его руке была хирургическая перчатка. — Чего ты туда залезла, спускайся к нам.
17
— А делается это так, — сказал Фредди, вручая Райделлу кредитную карточку. — Ты платишь пять сотен за вход и имеешь потом право набрать на эти пять сотен товару.
Райделл взглянул на карточку. Какой-то голландский банк. В счет, нужно понимать, зарплаты. Сейчас, пожалуй, самое время спросить, какая она будет, эта зарплата. А может — и не самое время, может, лучше подождать, а то больно уж у него, у Фредди, мрачное настроение.
По словам Фредди, этот Контейнерный город — лучшее место, чтобы быстро и без хлопот купить одежду. Нормальную, будем надеяться, одежду. Уорбэйби пьет сейчас травяной чай в этом странноватом кафе. Сказал, что ему нужно спокойно подумать. Отослал Райделла к машине, а Фредди задержал и пару минут с ним секретничал.
— А что, если мы ему понадобимся? Поехать захочет куда-нибудь или еще что.
— Позвонит и вызовет.
Следуя указаниям Фредди, Райделл засунул кредитную карточку в кассовый автомат и получил пятисотдолларовый магнитный чек Контейнерного города плюс разрешение на парковку «Патриота».
— Теперь сюда, — сказал Фредди, указывая на турникеты.
— А ты что, не будешь платить?
— На хрена? — ухмыльнулся Фредди. — Я покупаю одежду в других местах.
Он открыл бумажник и продемонстрировал Райделлу карточку с эмблемой «Интенсекьюра».
— А я-то считал, что вы на них работаете сугубо по договору.
— Сугубо, но очень часто, — пояснил Фредди, засовывая в прорезь интенсекьюровскую карточку. Райделл прошел через соседний турникет с помощью своего магнитного чека.
— Так это что же, без пяти сотен сюда и не войдешь?
— Да, потому и название такое — «Мышеловка». Они это придумали, чтобы не прогореть на
