ее подобрала?) Крепкие мускулистые ноги туго обтянуты чем-то черным, блестящим — такой же, наверное, микропорой, из которой сшиты все эти Кевиновы серфинговые костюмы. Обувь прочная, серьезная, не то короткие сапоги, не то высокие ботинки на шнуровке.
Разглядывая Шеветту и стараясь не попасться ей на глаза, Райделл не особенно выбирал дорогу, а потому угодил прямо под один из водопадов; по спине потекли противные холодные струйки.
— Шев? Это ты, что ли?
Вот и подтверждение первоначальной идентификации. Райделл опустил глаза, увидел, что стоит в глубокой луже, но выхода не было. Проклиная все на свете, он плюхнулся на колени и укрылся за невысоким штабелем грязных, явно побывавших уже на свалке, досок.
Там, впереди, о чем-то беседовали, однако монотонный плеск оставшегося сзади водопада заглушал все слова; Райделл вздохнул и начал разглядывать новых персонажей. Молодой парень в черной кожаной куртке и еще какая-то личность в чем-то черном, натянутый на голову капюшон не позволяет определить ни пол, ни возраст. Сидят на каком-то прилавке или леднике, кожаный парень курит в кулак, его волосы собраны на макушке в нечто вроде конуса — очень подходящая прическа для такого дождя. Сигарета описала в воздухе огненную дугу и потухла, кожаный спрыгнул со своего насеста, его губы шевелились. Уговаривает он ее, что ли? На что уговаривает? Парень в черном капюшоне тоже спрыгнул. Да, это точно парень, а одет он в длинную, не по росту, рубашку. Рукава дюймов на шесть длиннее рук, это потому, что ли, кажется, что движения у него какие-то паучьи? А еще он похож на тень из того старого фильма, где тени отделялись от людей, потом их ловили и водворяли на место, пришивали что ли. Саблетт, вот кто мог бы и название фильма вспомнить, и сюжет от начала до конца, со всеми подробностями.
Райделл стоял на коленях в луже и старался не двигаться, а затем двинулись они, девушка посередине, а эти, в черном, по краям, и тот, который тень, оглянулся, нет ли кого сзади. Мелькнула часть мучнисто-белого лица и жесткие, осторожные глаза.
Раз… два… три. Он встал и пошел следом.
Через сколько-то там ярдов — или миль? — Райделл вконец потерял ощущение пространства и времени — троица исчезла, словно сквозь землю провалилась. Как же это так? Райделл протер мокрые от дождя глаза и с трудом сообразил, что девушка и ее провожатые попросту спустились по лестнице на нижний уровень; прежде он не замечал, что здесь есть такие люки. Над люком висело призрачное голубоватое сияние. Подойдя поближе, Райделл услышал обрывки музыки и увидел источник света — надпись: «КОГНИТИВНЫЕ ДИССИДЕНТЫ», выполненную паутинно-тонкими неоновыми трубками.
Мокрый от дождя трансформатор вывески негромко шипел.
Райделл постоял у люка несколько секунд и начал спускаться.
Фанерные ступеньки были оклеены какой-то шероховатой, вроде наждачной бумаги, хренью, это чтобы не поскользнуться, и все равно он чуть не поскользнулся. Уже к середине спуска его ноздри различили хорошо знакомую смесь запахов: пиво, табак и более экзотические разновидности курева. Все понятно.
В баре было жарко, как в парилке. Народу — не протолкнуться. Кто-то швырнул Райделлу тугой, насквозь мокрый ком, оказавшийся при ближайшем рассмотрении полотенцем. Райделл вытер полотенцем лицо и руки, снова его скомкал и швырнул назад. Из дальнего угла донесся громкий женский смех. Райделл протолкался к стойке, нашел свободное место, выудил из мокрого кармана пару пятидолларовых монет, звонко уронил их на мраморный, с желтоватыми разводами пластик.
— Пиво.
Чья-то рука поставила перед ним бутылку, сгребла монеты, снова исчезла. Пиво оказалось японское, американского изготовления, в Тампе такое не пьют. Райделл плотно зажмурился, одним глотком ополовинил бутылку, поставил ее на стойку и только тогда открыл глаза.
— Подкат, — произнес рядом чей-то голос.
— Чего? — обернулся Райделл.
У этого хмыря были маленькие розоватые очки, маленький розоватый ротик и реденькие набриолиненные мышиного цвета волосенки, зачесанные со лба назад. Подбородка у него не было вовсе. Ну, не вовсе, а почти не было.
— Я сказал «подкат», — сказал хмырь.
— Вот так мне и послышалось, — кивнул Райделл.
— Ну и? Тебе нужен сервис?
— Слушай, — вздохнул Райделл, — давай договоримся. На данный момент мне нужно это вот пиво — и ничего кроме. Ясно?
— Телефон, — терпеливо объяснил хмырь. — Телефон или факс. Подкат с месячной гарантией. Тридцать дней, а иначе — следующие тридцать бесплатно. Местные звонки без ограничения. Нужны международные — можно поговорить о международных. Но сперва — базовый подкат. Три сотни.
Тусклый, неразборчивый голос, не голос, а жужжание сонной мухи. Вот с такими же примерно интонациями разговаривают детские игрушки, снабженные грошовыми, бог весть в каком подвале сляпанными голосовыми чипами.
— Подожди-ка секунду, — сказал Райделл.
Прикрытые розовыми очками глаза несколько раз моргнули.
— Ты это про карманный телефон, да? Насчет подключить его каким-то там хитрым образом и говорить на халяву, так что ли?
Хмырь молчал, смотрел на Райделла во все глаза, как на чудо какое, и молчал.
— Большое спасибо, только у меня нет при себе телефона. — Райделлу не терпелось закончить поскорее этот никчемный разговор. — А то бы я с радостью принял твое соблазнительное предложение.
Хмырь продолжал пялиться.
— Где-то я тебя вроде бы видел… — он неуверенно смолк.
— Ни в коем разе, — твердо отрезал Райделл. — Я из Ноксвилля. И тут, у вас, впервые — забежал спрятаться от дождя.
Длинное, во всю стенку, зеркало, висевшее за стойкой, густо запотело, первоначальная надежда осмотреть с его помощью зал не оправдалась. Ничего не поделаешь, придется так, в простоте. Райделл повернулся и увидел японку — ту самую, что и тогда, в горах, здорово тогда Саблетт испугался. Японка стояла на небольшом, низеньком подиуме. Голая. Длинные, почти до талии, волосы — и все, никакой больше одежды.
— Слышь? — не отставал хмырь. — Нет, ты послушай…
Райделл встряхнулся, как мокрая, из реки вылезшая собака, но привидение никуда не исчезло.
— Так ты слышь, можно и в кредит. — Снова тот же монотонный, утомительный бубнеж. — Проблемы есть? Может, ты хочешь узнать, что они имеют на тебя? Или на любого другого, если у тебя есть номер…
— Подожди, — сказал Райделл. — Вот эта вот женщина, видишь? — розовые очки развернулись. — Кто это?
— Голограмма это, — сообщил хмырь нормальным человеческим голосом и удалился.
— Ну, ты даешь, — уважительно протянул бармен. — Отшил Билли Говнилу в рекордно короткое время, прямо хоть в книгу Гиннеса. Честно заработал себе пиво. — Бармен, черный парень с медными бусинами в волосах, весело ухмылялся. — Билли Говнила — это потому, что он и сам говно, и все его предложения — тоже. Подключит к твоему телефону какую-нибудь коробочку, без ничего внутри, без батарейки даже, понажимает для вида кнопки, навесит лапши, возьмет деньги — и поминай как звали. Говнила — он и есть Говнила.
Длинные черные пальцы ловко откупорили бутылку, поставили ее рядом с той, недопитой.
Райделл еще раз оглянулся. Японка так и не сдвинулась с места.
— Зашел вот от дождя спрятаться, — пробормотал он, пытаясь поддерживать нечто вроде светской беседы.
— Да уж, погодка, — кивнул бармен.
— Слушай, — решился, наконец, Райделл, — а вот эта, вон там, на сцене, женщина…
— Это — танцовщица, Джози ею танцует, — еще шире ухмыльнулся бармен. — Подожди чуток, вот
