Жабодав взвыл от злости. Белая Роза! Мягкосердечная с виду, но смертельно опасная, когда доходит до дела. Ну, тогда все понятно. Ей уже удалось загнать их в безвыходное положение. Без малейшего зазрения совести она предоставила Хромому выбор либо терпеть боль, окружив себя надежной защитой, либо облегчить страдания, вновь оседлав ненадежного конька из ивовых прутиков. А тем временем им оставалось либо наблюдать, как армия тает в результате дезертирства, либо силой принудить солдат оставаться в лагере и тем подтолкнуть их к бунту.
Но, насколько он помнил повадки Белой Розы, должна была оставаться еще третья, не сразу видимая возможность выбора, к которой их сейчас подталкивали. Все же Белая Роза не до конца понимала, насколько убийственная мания руководит поступками Хромого. Она всегда оставляла благоприятные возможности и любила иметь несколько вариантов. А разумный вариант у нее на самом деле сейчас был только один, добраться до Хромого и придушить его.
Да, это была адская ночка. Никто не имел ни минуты передышки Хромой так глубоко укрылся под своей защитой, что и не мог что-либо предпринять в этой страшной неразберихе. С наступлением рассвета частота атак возросла, словно Белая Роза хотела показать им, что может сделать день еще ужасней ночи.
Когда взошло солнце, армия была наполовину разбита. Дерево-бог выиграло первый раунд.
Его посланцы не стали устраивать второй раунд днем. Небо очистилось от мант. Воздушный кит поднялся очень высоко и отлетел на несколько миль к югу. Хромой кое-как собрал свою потрепанную банду и двинулся завоевывать следующий город.
Время легких побед миновало. Теперь все, кто оказывался на пути Хромого, знали о его приближении. И всегда над головами висел монстр с Равнины Страха, карающий меч судьбы, готовый опуститься на их головы при любой оплошности.
Сама Белая Роза ошибок не совершала. Всякий раз, когда Хромой бросался в атаку, появлялись быстрые и безжалостные манты, своими молниями заставлявшие его скрыться под скорлупой защитных заклинаний. Он пытался отбиваться, даже уничтожил несколько штук. Хромой сдерживал себя, в надежде, что однажды воздушный кит ошибется и подлетит слишком близко. В руинах уничтоженных им городов он искал для себя новое оружие.
Белая Роза ошибок не совершала. Ни одной. Но маниакальная целеустремленность Хромого заставляла его армию двигаться вперед, к намеченной жертве. И до тех пор пока не свершится месть, даже враждебные действия дерева-бога были просто докучливой мелочью, назойливым писком комара.
Но покончив с главным…
Покончив с главным, он припомнит все!
Глава 23
– Тут что-то не так, – сказал Смед.
– Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, – ядовито ответил Талли. – Тебе кажется, что тут что-то не так.
Смед уже успел повторить свою фразу раз пять.
– Вот и Тимми так думает.
Тимми, словно эхо, три или четыре раза повторял за Смедом его слова.
– Они оба правы, – впервые за долгое время решил высказать свое мнение Старый Рыбак. – Здесь всегда было более оживленно. Повозки на дорогах. Охотники и трапперы в лесу.
Они уже выбрались из Великого Леса, но еще не достигли по-настоящему обжитых мест. В здешних краях всегда едва чувствовалось дыхание цивилизации.
– Посмотрите туда, – указал рукой Тимми, поморщившись. Его ладонь по-прежнему сильно болела.
Чуть в стороне от дороги стоял сожженный дотла деревенский дом. Смед припомнил свиней, овец и шуточки по поводу запаха со скотного двора, когда они пробирались мимо этого места на север. Теперь здесь ничем не пахло. Рыбак, ускорив шаги, направился к дому, чтобы разузнать, что случилось. Смед не отставал от него.
Зрелище вызывало суеверный ужас, хотя беда пришла сюда давно и место наверняка выглядело вполовину не так жутко, как прежде. Больше всего Смеда потрясли кости. Повсюду валялись тысячи костей, переломанных, обглоданных, перемешанных с прахом.
Рыбак двигался молча, время от времени шевеля кости концом посоха, словно искал что-то. Но вот он остановился, оперся на посох и уставился себе под ноги. Смед не спешил подходить к нему. Ему совсем не хотелось смотреть на то, что обнаружил старик.
А тот, кряхтя, словно у него разом разболелись все суставы, медленно присел на корточки. Он выудил что-то из праха и показал Смеду.
Череп ребенка, расплющенный сильным ударом.
Смед знал, что такое смерть. В том числе насильственная. Вдобавок это не была смерть ближнего, тем более давняя. Казалось бы, эти отзвуки прошлого не должны были его волновать. Но его сердце вдруг заколотилось, а желудок подступил к горлу. Он почувствовал приступ бессильной злости. И ненависти.
– Даже детей, – пробормотал он. – Мерзавцы убивали даже детей.
Рыбак в ответ только хмыкнул.
Подошел Тимми, а за ним Талли со скучающим видом. Талли беспокоила лишь одна-единственная смерть. Та, которая где-то ждала его самого. Но у Тимми был самый разнесчастный вид.
– Они перебили даже всех животных, – сказал он. – Не могу понять, что им было нужно? Не вижу смысла.
– Здесь убивали просто чтобы посмотреть, как льется кровь, – пробормотал Рыбак. – Ради удовольствия. И разрушения. Ради чистого зла. Мы уже повидали немало таких мест, верно?
– Думаешь, здесь прошла та же самая банда? Которая прикончила все живое там, откуда мы идем? – спросил Смед.
– А разве не похоже?
– Да уж.
– Мы собираемся торчать тут целый день? – проворчал Талли. – Или все-таки потопаем дальше? А может, ты решил здесь поселиться, Смед? Поближе к природе? Лично мне не терпится добраться до Весла, чтобы начать веселую жизнь.
Смед подумал о вине и девочках. Которых ему так не хватало в Великом Лесу.
– Твоя правда, Талли. Хотя пять лишних минут погоды не сделают, – сказал он.
– Не советую вам слишком уж шиковать в городе, мальчики, – заметил Старый Рыбак. – Немало народу заинтересуется, откуда у вас что взялось. Найдутся крутые ребята, которые живо допрут, как вас обчистить.
– Вот черт, – заворчал Талли. – Опять. Заткнись ты со своими треклятыми проповедями. Кое-что я и сам могу сообразить.
Они тронулись дальше. Талли продолжал занудливо ворчать; Старый Рыбак слушал его не перебивая. Смед только дивился бесконечному терпению старика. На его месте он давно уже придушил бы братца. Вряд ли ему захочется увидеть Талли раньше чем через месяц после того, как они попадут в город.
Нет, даже месяца, пожалуй, будет маловато.
– Как твоя рука? – спросил он Тимми.
– По-моему, лучше не становится. Я ничего не понимаю в ожогах. А ты? Там, где хуже всего, кожа покрылась какой-то черной коростой.
– Я тоже. Правда, видел как-то раз парня, обгоревшего как головешка. – Смед слепо поежился, вспомнив злой жар, исходивший от Серебряного Клина, который сейчас болтался в мешке где-то между его лопатками. – Как попадем в город, сходишь к врачу. Или к колдуну. Только не тяни с этим, слышишь?
– Шутишь, что ли? Какое там тянуть, когда так болит? Да я бы сейчас бегом побежал, если б не надо было тащить этот проклятый мешок.
Вдоль дороги повсюду виднелись руины и прах – следы прокатившейся тут резни. Но катастрофа все же не была абсолютной. Ближе к городу на полях работали люди. С каждой пройденной милей их становилось все больше, этих людей, со спинами, навсегда согбенными под грузом старых и новых несчастий.
Век человеческий краток и полон скорбей… Смед вздрогнул, прогоняя одолевавшие его мысли. Неужели
