– Я – Наблюдатель дальней разведки из мира Собратьев и могу говорить на вашем языке через посредство Носителя. Мой Носитель хотел побеседовать с вами об одном важном деле, но, поскольку вы заняты транспортировкой мертвой особи, мы можем отложить разговор.
Ясука Кусака говорил по-русски без японского акцента, но речь его звучала не вполне натурально, поскольку Наблюдатель, полностью взяв на себя управление речевым аппаратом, не мог придать голосу достаточной живости. Так в фантастических фильмах говорят роботы-андроиды. И именно это заставило всех присутствующих отказаться от мысли, что перед ними обыкновенный сумасшедший.
Труп лежал на земле около микроавтобуса с распахнутой задней дверью, а живые стояли вокруг него, не в силах вымолвить ни слова, и ловили челюсть где-то в районе асфальта.
Первым опомнился Костя Найденов, который отказался убраться вместе с остальными клиентами и остался на правах друга Тираннозавра Рекса.
С усилием захлопнув рот, он почти сразу же снова открыл его, чтобы произнести с видом человека, которого только что ударили по голове тяжелым тупым предметом:
– Так вот ты какой, долгожданный первый контакт!
86
Недоразумение касательно национальности юного самурая Анаши Кумару разъяснилось наутро после ареста, когда в комнату для допросов прибыл наконец вызванный следователем переводчик с калмыцкого. Его ждали еще накануне ночью, но у переводчиков с калмыцкого по ночам – законное время отдыха. К тому же их в Москве не так много, да они не очень и нужны, поскольку все калмыки, кроме самых дряхлых стариков, как правило, знают русский язык и говорят на нем без акцента.
Так или иначе, переводчик с калмыцкого, доцент-филолог из Московского университета, прибыл утром и, внимательно выслушав арестованного, категорически заявил, что это не калмыцкий язык.
А поскольку переводчик был еще и профессором, он сразу определил, какой это язык. Он одно время занимался генетическими связями между монгольскими языками и японским и даже защитил диссертацию, в которой утверждал, что таких связей не существует. И хотя говорить по-японски он не умел, опознать этот язык для него не составило труда.
Пришлось следователям звать на помощь переводчика с японского, а заодно пересматривать всю трактовку дела в корне. Считалось ведь, что кровавое побоище в доме у метро «Новогиреево» устроил сумасшедший калмык, а теперь оказывается, что это – самый настоящий японец. И вполне возможно, что он в своем уме. Может, у японцев национальный обычай такой – резать людей почем зря.
К тому же подобный поворот грозил международными осложнениями. Конечно, российские власти вправе судить иностранца, совершившего преступление на нашей территории, но вести дело так же, как с простым смертным русским, теперь не получится. Придется уведомлять посольство, иметь дело с адвокатами и до тонкостей соблюдать все законы и инструкции.
– Вот не было печали! – выразил общее мнение следователь прокуратуры по особо важным делам по фамилии Кирюхин.
До этого он думал только о том, как бы сбыть это дело побыстрее с рук и передать так называемого Ивана Доева на попечение врачей. Но к вечеру второго дня следствия стало ясно, что так просто эта заварушка не кончится.
Дело в том, что после обеда в прокуратуру прибыл консул, который после краткого разговора с арестованным объявил, что тот совершил групповое убийство в целях самозащиты. И на этом основании потребовал немедленного освобождения японского подданного.
Следователь требование это вежливо отклонил и мысленно схватился за голову, поняв, что теперь придется доказывать, что никакой самозащиты не было. А как это докажешь, если убитые все как один были вооружены до зубов и палили во все стороны, как на войне.
Но отпустить убийцу просто так следователь тоже не мог. Это противоречило его принципам. Кирюхин был уверен, что этот человек опасен для общества, – а раз так, то он должен сидеть в тюрьме. Криминогенная обстановка и так оставляет желать лучшего, и чокнутый японец с мечом на улицах города – это явное излишество. А излишества вредны.
Однако уже к вечеру худшие опасения следователя оправдались. На подмогу консулу, готовому защищать соотечественника всей мощью державы, прибыл юрист из посольства. И с места в карьер заявил, что подает в суд иск о правомерности ареста господина Анаши Кумару. Благо современное законодательство России позволяет решать этот вопрос в суде.
А вскоре подал свое личное заявление и сам арестованный. Следователь ожидал, что это будет очередное требование выпустить его на поруки, но переводчик, дочитав бумагу до конца, сказал с улыбкой:
– Господин Кумару хочет совершить харакири и просит доставить в камеру все необходимое для этого, то есть два меча – длинный и короткий, кимоно с изображением бабочки, а также, по возможности, секунданта, который отрубит господину Кумару голову.
– Что, прямо так и написал? – поинтересовался следователь.
– Почти. Да, еще он пишет, что если его просьбу нет возможности выполнить в полной мере, то он согласен на один короткий меч.
– Согласен, значит? – ухмыльнулся следователь. – А что, у них в Японии арестованным мечи выдают?
– По-моему, нет, – ответил переводчик. – До войны, кажется, выдавали – если арестованный был высокого звания. А теперь нет.
– Так какого черта он мне голову морочит?
– Возможно, он никогда не сидел в японской тюрьме.
– А я думаю, он просто сумасшедший, даром что японец, – сказал следователь. – В Японии ведь тоже есть сумасшедшие?
– По нашим меркам там все сумасшедшие, – заметил переводчик, который совсем недавно вернулся из Японии и вынес оттуда примерно то же впечатление, что и Редьярд Киплинг из Индии столетием раньше. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут.
– Ну ладно, напишите ему резолюцию в том духе, что держать режущие предметы в камере запрещается, а самоубийство – это нарушение внутреннего распорядка. Они ведь, я слышал, люди законопослушные.
– Когда как.
– Ну и черт с ним. Самоубьется – мне меньше хлопот. Пусть у тюремного начальства голова болит.
На том и порешили. Анаши Кумару получил назад свое заявление с резолюцией следователя – вернее, его ксерокопию, поскольку само заявление было подшито в дело в расчете на последующую психиатрическую экспертизу. Да и вообще такие бумаги положено подшивать.
Прочитав резолюцию, Анаши Кумару не впал в отчаяние и даже наоборот, – обрадовался, что харакири откладывается по не зависящим от него причинам.
Правда, он знал, что Якудза этого дела так не оставит и его – последнего из команды палачей- неудачников – карающая рука японской мафии настигнет, где бы он ни находился. И тогда юный самурай Анаши Кумару умрет не с почетом, а с позором, и не видать ему хорошего перерождения, как своих ушей без зеркала.
Иными словами, он никогда не станет бабочкой.
87
Высадив покойного бизнесмена Головастова на окраине лесопарка в глухом районе, где люди бывают редко и ненадолго, бывший киллер Тираннозавр Рекс решил наконец поинтересоваться, какие услуги он
