воротник рубахи и одним могучим рывком поставил его на ноги. Правда, Шалаю пришлось несколько секунд подержать бедолагу в воздухе, пока тот не разобрался со своими ногами и не утвердил их на плитах пола. После этого воевода зло крякнул и задал своему подчиненному довольно странный вопрос:
– Ну что, опять?!
Тем не менее окольчуженный молодец, видимо, сразу понял суть поставленного вопроса, хотя и ответил вполне непонятно:
– Так ведь жарко…
– Я тебя, рожа касамская, велю в доспехах на костер посадить, тогда, может быть, тебе в них прохладнее будет! – негромко, но очень свирепо прорычал Шалай.
– Может быть!.. – с неожиданной надеждой в голосе ответствовал воин.
– Это за что же, воевода, ты хочешь беднягу запечь в мундире? – пропищал Фродо – самый любопытный из нас, явно вмешиваясь не в свое дело.
Шалай повернулся в его сторону, и я увидел, как на его доселе строгую физиономию вползает лукавая улыбка.
– Да вот, изволите ли видеть, дылда из Касамы! – приступил он к объяснениям. – Уже больше двух лет в королевской гвардии, а до сих пор твердит, что ему жарко в доспехах! И вместо того чтобы стоять в карауле, как положено, перед дверью в арсенал, постоянно прячется за ней и утверждает, что здесь ему прохладнее! Я что только не делал, а он все равно стоит не перед дверью, а за ней. Его уже раз пять вот так сшибали вниз, а он так ничему и не научился…
– Я просто не успел отскочить… – лениво протянул касамец.
– И куда же это ты отскочил бы?! – рявкнул на него воевода.
Парень хлюпнул носом и задумчиво уставился на крохотную верхнюю площадку.
– Ладно! – прервал его раздумья воевода. – Охранный староста на месте?
– Так куда ж ему деваться? – ответил вопросом на вопрос гвардеец. – Только вы стучите погромче… Раз уж он не выскочил наружу, когда я по лестнице загрохотал, значит, крепко спит…
Воевода только покрутил головой и молча шагнул по каменному полу короткого коридорчика в сторону массивной деревянной двери, обитой широкими металлическими полосами. Оказавшись около этой могучей дверки, Шалай повернулся к ней спиной и несколько раз саданул в створку кованым каблуком. Грохот разнесся по всему подземелью, но ответом на столь энергичный стук была гробовая тишина.
Только после третьей или четвертой серии каблучных ударов, приправленных грохотом Душегубовой дубины, за дверью раздалось вялое шевеление, и явно заспанный голос недовольно проорал:
– Я тебе, Федха, сейчас постучу! Я тебе постучу! Ты у меня живо без сапог останешься!.. Ишь, моду взял, каблуки об дверь стесывать!
Послышался скрежет отпираемого замка и грохот отодвигаемого засова, вслед за чем дверь со скрипом приоткрылась.
Едва между дверным полотном и косяком образовалась небольшая щелка, Шалай с наслаждением вмазал ногой по открывающейся двери. Дверной проем распахнулся в довольно темное пространство, и за ним послышался грохот, весьма похожий на уже слышанный нами при входе в подвал с улицы.
Шалай широко шагнул в проем. Мы с нетерпением двинулись за ним и узрели новую каменную лесенку, круто сбегавшую вниз десятком ступеней. Внизу на каменной площадке барахталось еще одно нечто. Воевода быстро сбежал вниз и повторил операцию по вертикальной установке окольчуженного воина.
На сей раз он потревожил воротник невысокого, коренастого мужичка, отличительной чертой которого была роскошная, длинная, темная борода, густой волной стекавшая на совершенно необъятное брюхо. Кольчугу для этого мужика явно делали на заказ, поскольку обычная на такое чрево ни за что бы не налезла.
Мужик, слегка оглушенный падением с лестницы, переводил испуганно вытаращенные глаза с Шалая на нашу компанию, не совсем, видимо, понимая, как мы попали в его конуру.
А помещение, в котором мы оказались, действительно весьма напоминало конуру. Маленькая, четыре на четыре метра, комнатка с каменным полом и голыми каменными стенами была оборудована крошечной печкой с трубой, уходящей в потолок, и узкой, низенькой кроватью, на которую было навалено огромное количество несвежего тряпья. Было ясно, что именно в этом смрадно попахивающем логовище обреталось кольчужное брюхо до нашего прихода.
Шалай, поставив пузана вертикально, продолжал молча держать его за воротник. Пауза, сопровождаемая взаимным разглядыванием, чересчур затягивалась, а мужичок постепенно приходил в себя.
Наконец он встряхнулся, как выбравшаяся из воды собака, засунул большие пальцы рук за опояску штанов, рыгнул, обдав нас кислым винным перегаром пополам с чесночным духом, и непочтительно спросил сиплым басом:
– Это кого это господин воевода ко мне притащил?
– Охранный староста, значит… – задумчиво пропела Эльнорда, не обращая внимания на хамство хозяина каменной конуры. – Эк его от чеснока раздуло!
– А что ж ты хочешь? – в тон ей заявил Фродо. – Если тебя поить прокисшим вином, а на закуску давать один чеснок, у тебя тоже брюхо вздуется…
– У нее брюхо вздуется по другой причине… – снова схамил пузан и ощерил в кривой ухмылке черные пеньки, оставшиеся от зубов.
В то же мгновение Душегуб сделал неуловимо быстрое движение, и вырванный из кулака воеводы хам повис вниз головой, над камнями пола. Его левая нога была крепко зажата в огромном кулаке тролля.
– Ты, кажется, не слишком удачно пошутил? – прорычал наш великан, пристально разглядывая медленно багровеющую рожу мужика, болтающуюся где-то на уровне его колен.
– А ну, отпусти меня сейчас же! – прохрипел тот, царапая плитки пола скрюченными пальцами.
– Извинись перед госпожой Эльнордой со всевозможным почтением, тогда я, возможно, выполню твою нижайшую просьбу, – прогудел в ответ тролль.
– Да чтобы я, да перед бабой… – начал было хриплый пузан, но в тот же момент шерстяной кулак тролля разжался, и мужик резко спикировал вниз. Однако башкой об пол он все-таки не треснулся. В последний момент Душегуб вновь подхватил его за ногу и вздернул до прежнего уровня.
– Я что-то не расслышал твоих извинений… – гулко пророкотал тролль.
– Не дождешься, чтобы я перед бабой извинялся… – прохрипел в ответ пузан с уже совершенно лиловой рожей.
– Дождусь! – пообещал Душегуб. – И пока как следует не извинишься, будешь так вот висеть!
– Устанешь! – еле выдохнул пузан и поскреб правым каблуком о левое голенище, безуспешно пытаясь достать до троллева кулака.
– Не устану… – спокойно пообещал тролль.
Фродо присел на корточки рядом с висящей рожей и принялся с интересом наблюдать за изменением ее цветовой гаммы.
Однако тут в ход добычи извинения вмешался Шалай:
– Отпусти ты этого мерзавца, уважаемый Душегуб. Он где-то прячет ключи от оружейного хранилища, и если он издохнет, мы долго не сможем туда попасть!
– Ключи?.. – задумчиво переспросил тролль и внимательно посмотрел на свою жертву. Та сделала попытку еще раз повторить свою мерзкую ухмылку, но мимика собственного лица ему уже не повиновалась, так что тот оскал, который у него получился, вполне можно было принять за привет с того света.
Однако эта попытка показывала, что мерзавец прекрасно понимает свою ценность и не собирается уступать.
– Ключи… – еще раз протянул тролль и вдруг совершенно неожиданно резко встряхнул мужика.
Я, грешным делом, подумал, что Душегуб собирается оторвать бедняге ногу, но тот, как оказалось, преследовал совершенно другую цель. В результате этого рывка из-за ворота пузановой кольчуги вывалилось металлическое кольцо со связкой здоровенных ключей. Кольцо было подвязано на каком-то замусоленном шнуре. Висящее вниз головой хамло в кольчуге попыталось ухватить ключи, но в результате не слишком удобной позы координация его движений явно разладилась, к тому же он стал недопустимо медлителен.
